ВЕСНА В ПУСТЫНЕ СВЯТОГО ГРАДА
На земле народа моего будут
расти терны. и волчцы...
доколе не излиется на нас
Дух свыше, и пустыня
не сделается садом.
Ис. 32, 13-15
Ранняя весна с ее благословенными
ливнями неузнаваемо преображала в прежние века сухие пустыни Палестины.
Красными маками покрывались каменистые склоны холмов. Разливы душистых
лилий тянулись вдоль ручьев и рек; белые с золотом озерца нарциссов, как
в чашах, стояли на дне долин. Благоуханием наполняли промытый воздух цветущие
померанцевые, миндальные и масличные деревья, бальзамический кустарник
и кипарисы. И всякая пустынная травка пробивалась из растрескавшейся земли
- вереск, иссоп, полынь и дикая мята. А в зеленых Саронской и Иерихонской
долинах расцветали гиацинты, тюльпаны, розы...
В ранние века так цвела в Палестине и весна
духа, когда монастыри разрослись, как оазисы в мертвой пустыне.
Они явили миру самый совершенный образ его
бытия и исполнение лучшего Божиего замысла о человеке. С тех пор каждая
цивилизация, каждое новое поколение, каждый из нас заново осмысливают свое
предназначение, хотя суть его раскрыта на заре нашей эры - на все времена.
Какими ветрами развеялась память об этом? И способны ли мы вернуться к
изначальной ясности знания о себе?
Вот один из плеяды великих святых, положивших
в Египте иного жития вечного начало, воскрешавший мертвых Макарий
Великий беседует с братией о совершенстве. Душа есть создание умное, -
говорит он, - исполненное красоты, великое и чудное, подобие и образ Божий.
Эту прекрасную обитель Бог сотворил для Себя, как землю создал для человека.
Без Святого Духа душа умирает и подвергается распаду, как тело без души.
Но в сердце смешаны свет и тьма, покров страстей и пороков затмевает бессмертный
образ Божий. Эта завеса снимается скорбями и унижениями, посылаемыми Богом
для углубления души и освобождения ее от ложных ценностей, великим подвигом
очищения, обращенностью всех сил и любви к Господу и отречением ради божественной
любви от земных пристрастий. Душа просветляется, входит в сияние нетварного
света, приобщается к жизни Святого Духа, еще на земле вкушая блаженство
Вечности. И приобщение к этому блаженству порождает неутолимую жажду, влекущую
в светоносную беспредельность.
Это и есть христианство - не охлажденное,
низведенное к обрядам и нравственным прописям, а тот животворящий огонь,
который Господь пришел... низвести на землю, - возжигать его в пустыне
мира и призвано монашество. В золотые века духа очертания Небесного Иерусалима
проступают на земле, и становятся зримыми образы его обитателей - святых,
наделенных божественными дарами. А устремление каждой облагодатствованной
души является центром, круги от которого расходятся по судьбам народов
и изменяют их судьбы.
В самом начале IV века Иларион, выросший среди
палестинских язычников и получивший образование в Александрии, был просвещен
там светом христианства и посетил монастыри в египетской пустыне.
- Добро пожаловать, восходящая заря... - кротко
приветствовал Великий Антоний пятнадцатилетнего гостя.
- Мир тебе, столп света, просветивший вселенную,
- тихо ответил он.
Иларион провел два месяца в близком общении
со святым Антонием, получил его благословение на отшельничество и ушел
в Палестину, унося на плечах грубый шерстяной плащ Антония, на поясе его
монашеский ремень, а в потрясенной душе - образ истинного величия.
Он раздал имущество умерших родителей и удалился
на берег Средиземного моря в нескольких часах ходьбы от газской пристани.
Напрасно родственники пугали его разбойниками.
- У того, кто ничего не имеет, нечего отнять...
Напрасно устрашали его смертью в пустыне.
- Тому, кто всегда готов умереть, нечего бояться,
- отвечал он.
Тот, кто ничем не связан на земле и ничего
не боится, обретает царственную свободу.
Он сплел шалаш из тростника и пальмовых листьев,
через несколько лет выстроил келлейку из кирпича ниже собственного роста
и в длину своего тела, и в ней прожил пятьдесят лет. Спал на голой земле,
вкушал раз в день после захода солнца несколько смокв и сок трав или размоченную
в холодной воде чечевицу, или сухой хлеб с солью, часто и по три дня оставался
без пищи, не нарушал уединения посещением селений. Но в юности он переписал
своей рукой Евангелие и знал Священное Писание наизусть, а его молитва
была непрестанной.
После двадцати лет сурового подвига он получил
дар прозорливости, дар побеждать болезни, страсти и нападения бесов. И
из неоскудевающей сокровищницы Божией благодати он милосердно оделял страждущих:
больные исцелялись, слепые прозревали, одержимые обретали покой во
Христе.
Молва о нем разошлась далеко, и вокруг его
келлии выросли из камня и тростника приюты сотен отшельников, - так в сороковых
годах IV века возникла лавра преподобного Илариона.
Духовно созревшие аскеты расходились по Палестине
и Сирии, создавали свои обители. И раз в год, в пору сбора винограда, преподобный
Иларион обходил их, сопровождаемый сотнями подвижников. Со временем жители
окрестных селений стали приветствовать эти великие шествия христиан, давать
им приют и снабжать пищей. А приходя в обитель, Иларион с глубоким участием
обозревал ее внутреннюю и внешнюю жизнь, посещал каждого инока и беседовал
о его духовном состоянии.
В первых лаврах соединял аскетов не устав,
а это руководство аввы. Как святой Антоний в Египте, преподобный Иларион
в течение тридцати лет духовно укреплял разбросанные в Палестине общины,
и как Антонию, время усвоило ему определение - Великий.
К его обители стекались епископы, пресвитеры
и монахи, толпы христиан за наставлениями и исцелениями. А сам он плакал
и тосковал о прежнем уединении и безмолвии и наконец к нему вернулся -
вопреки усилиям нескольких тысяч христиан, собравшихся, чтобы его удержать.
Ему было 65 лет, когда одна из паломниц посетила
его на пути к Антонию Египетскому.
- Хотел бы и сам я идти к нему, - сокрушенно
сказал старец.- Но вот уже два дня, как мир лишился этого великого мужа.
Через несколько дней дошла весть о кончине
Антония. Потом авва Иларион странствовал шестнадцать лет. Он начал с места
подвигов своего духовного наставника - горы святого Антония с насажденным
им виноградником и выкопанным водоемом, с малой келлией в скале; посетил
монастыри в египетской пустыне и сам надеялся остаться в ней наедине с
Богом. Но так ярок был благодатный свет, исходящий от святого, что сияние
славы сопровождало его и по раскаленным нильским пескам и по бурному морю.
О нем возвещали усмиренные им стихии, дожди, пролившиеся на сожженную землю
по его молитвам. За ним, вопреки его воле, следовали ученики, разыскивая
его в Египте, в Сицилии и на Кипре.
На Кипре этот мученик славы наконец скрылся
от нее на лесистой горе, где и провел последние пять лет. Развел небольшой
садик с фруктовыми деревьями, носил из источника под горой чистую воду,
наслаждаясь великим покоем в этом малом уделе, блаженством богообщения
на земле.
Незадолго до конца жизни облеченный в священный
сан, опять окруженный любимыми учениками, до последних дней чудотворящий
и исцеляющий, в восемьдесят лет он и умер в этом саду, завещав палестинским
последователям все свои сокровища - его рукой переписанное Евангелие, монашеский
куколь и хитон.
Действовавшая в нем божественная сила чудотворила
и после погребения, - ибо умирает лишь тело, но бессмертен облагодатствованный
дух. И христиане Кипра собирались на всенощные бдения, озаряя свечами верхушку
его горы, и жители Палестины устраивали торжественные празднества в его
лавре, умножая над грешным миром принесенный великим святым небесный свет.
Лавру Великого Илариона разрушили и сожгли
в гонения императора Юлиана Отступника.
Но можно проследить по библейским картам,
как центры монашеского жития непрестанно возрождались, перемещаясь к западу
Палестины - в Иудейскую пустыню, называемую также пустыней Святого Града.
Она обнимала все лавры и монастыри от Иерихона и Сорокадневной горы на
севере - до Хеврона и Аравийской пустыни на юге; от Иерусалима и Вифлеема
на востоке - до Иордана и Мертвого моря на западе. В этих каменистых, безлесных
и безводных отрогах Иудейских гор, изрезанных сухими оврагами, пещеры служили
убежищами для отшельников.
Дивный промысел Бога, держащего в деснице
все нити судеб Своих избранников, являет здесь сначала жизнь Харитона Исповедника.
Обреченный на смерть за Христа при римском императоре Аврелиане, он претерпел
оковы, бичевания и страшные пытки огнем; но пережил императора, убитого
подданными, и вышел из тюрьмы. Харитон уединяется в пустыне, а смерть как
будто следует за ним по пятам - он попадает в плен к разбойникам. Они оставляют
его на ночь в своей пещере, связанного и опять обреченного. И вот змея
отравляет смертоносным жалом вино в кувшине, из которого утром разбойники
утоляют жажду. Харитон не только снова переживает своих гонителей, но и
наследует награбленные ими сокровища. Часть их он раздает христианам, бежавшим
в пустыню от гонений, а на другую устраивает знаменитую Фаранскую лавру.
Архимандрит Леонид, начальник Русской Духовной
миссии в Иерусалиме, в конце прошлого века счастливо обрел в шести милях
от Святого града поселение лавры: множество естественных и высеченных по
отвесным обрывам в верховье Фаранского потока пещер, почти недосягаемых,
с остатками древнего водопровода и мельницы. С помощью проводников он поднялся
по каменным осыпям, по ступеням в скале к природному выступу, похожему
на балкон под семью окнами правильной формы, и обнаружил четыре смежные
пещеры. Самая просторная - двенадцать шагов в длину и десять в ширину,
высотой чуть больше человеческого роста - служила церковью. Три окна выходили
на поток, ниши в восточной стене были предназначены для горнего места и
жертвенника, рядом угадывалось помещение ризницы. Спуск у северной стены
вел в усыпальницу с боковыми нишами и остатками костей: среди них обрели
последнее упокоение и мощи преподобного Харитона. Последовательно уходил
он - как святой Иларион от славы - из разраставшихся под его началом Фаранской,
Иерихонской и Суккийской лавр, но завещал похоронить его в той самой пещере,
где он основал первую церковь, а прежде был чудесно спасен от разбойников.
В Фаранскую лавру в начале V века бежал от
управления армянскими монастырями двадцатидевятилетний пресвитер Евфимий,
сочтя себя не достаточно зрелым для наставничества. Испрошенный у Бога
после долгой бездетной жизни родителей и посвященный Господу, воспитанный
епископом, он вырос в церкви, с отрочества приняв на себя роль чтеца и
по мере возрастания в разуме все более возгораясь любовью к Священному
Писанию и образам высоких подвижников. В лавре он получил келлию для строгих
отшельников и прожил пять лет, большую часть года занимаясь плетением корзин
и молитвой. Но после Богоявления уходил со сподвижником Феоктистом в пустыню
Руву на берегу Мертвого моря и Святую Четыредесятницы до праздника Ваий
посвящал только строгому посту и молитвенному общению с Богом. Впитав же
опыт лаврской жизни, они и совсем переселились в горную пустыню.
Как-то пастухи селения Лазария пригнали стадо
к потоку, над которым появились у своей пещеры отшельники. Пастухи испугались
и обратились в бегство, но со временем жители Лазария стали посещать иноков,
удивляясь нищете и подвигу их жизни, а по мере сил и служа им.
Быстро разошлась слава о Ефимии по Палестине,
и в кротости и смирении прозорливого сердца, в простоте нрава, с любовью
принимал он приходящих на духовное окормление, но возложил на Феоктиста
заботы об устроении братии. Если лавра Илариона еще не имела ни единых
правил жития, ни церкви, и ради литургии инокам приходилось посещать города,
а о пище каждый заботился сам, то новое поселение аскетов создавалось как
киновия - форма более глубокого единения, с твердым уставом и послушанием,
с совместной евхаристической жизнью и заботой о пропитании. Так определялся
на века наиболее распространенный образ монашеского бытия.
Святой Евфимий тоже глубоко страдал от своей
славы и в поисках безмолвия оставался на верху горы в пещере, обращенной
в церковь. Когда же и здесь жаждущие подвигов его окружили, ночью явился
ему Некто и сказал как власть имеющий: «Прими этих братьев, потому что
Бог послал их, и впредь не отвергай никого». Над Нижней киновией блаженного
Феоктиста выросла лавра Евфимия Великого, устроенная по образцу Фаранской.
Ранние церковные писатели сохранили бесценные
подробности и свидетельства очевидцев о жертвенности этого неотмирного
бытия и его осиянной высоте. А Кириллу Скифопольскому, в детстве благословленному
самим Саввой Освященным, мы можем быть благодарны за биографии святых Саввы
и Евфимия.
Кирилл рассказывает, что некий сарацин, посланнный
римлянами командовать союзными войсками в Аравии, пришел к блаженному Евфимию
со всем своим отрядом и привез парализованного сына Теревона - по откровению
юноше во сне. Евфимий исцелил его знамением креста. Тогда и сам исцеленный,
и его отец, и множество воинов-арабов приняли христианство.
Через несколько лет этот юноша, оставшийся
в киновии, стоял у жертвенника во время возношения Святых Даров, и ему
дано было увидеть, как во время пения Трисвятого огонь снизошел с высоты,
распростерся по жертвеннику и сокрыл Евфимия.
А другие отшельники передавали Кириллу слова
самого святого, что во время Божественной евхаристии ему часто сослужили
Ангелы. По его молитве изливались на пустынников щедрые дары Духа, умножался
хлеб и елей в оскудевших монастырских кладовых, а ливни наполняли водоемы
во время засухи.
Огромно было влияние Великого Евфимия не только
среди палестинских монахов, которых при нем стало много тысяч, но и во
всей Византийской империи. Твердостью исповедания веры он избавлял монахов
от влияния еретиков; в отдельный монастырь собрал крещенных арабов; патриархи
и епископы почтительно искали общения с ним; а обращенная им из монофизитства
императрица Евдокия строила церкви, монастыри и странноприимные дома по
всей Палестине.
Когда же святому Евфимию было восемьдесят
два года, в его лавру - уже после десяти лет в монастыре - пришел восемнадцатилетний
Савва.
Как могло случиться, что один из тех, которые
скитались по пустыням и горам, по пещерам и ущельям земли, хотя весь мир
не был их достоин, и кому по их великой жажде Господь открывал источники
воды, текущей в жизнь вечную, начал свой крестный путь уже в восемь лет?
Не вы Меня избрали, а Я вас избрал и поставил
вас, чтобы вы шли и приносили плод... - говорит Господь, и неисповедимы
суды Его. Но, бывает, что раннее страдание, как бич Божий, изгоняет избранника
из обыденности. Вскоре после рождения Саввы мать и отец, назначенный начальником
военного отряда в Александрию, переехали из Кесарии Каппадокийской, а сына
поручили родственникам вместе с имением. Два его дяди и их жены ссорились
из-за имения, и от их «злонравия», о котором упоминает даже Палестинский
патерик, мальчик нашел приют в близлежащем монастыре Флавианы. Его обучали
чтению по псалтири: Не отвергни меня и не оставь меня, Боже, Спаситель
мой! ибо отец мой и мать моя оставили меня... Но я верую, что увижу благость
Господа на земле живых.
Строгое общежитие формировало отрока по своим
законам, прививая смирение, послушание и ревность к трудам. Когда устыдившиеся
родственники стали побуждать его принять наследственные владения, сердце
его уже земле не принадлежало. И блажен, кого Ты избрал и приблизил,
чтобы он жил во дворах Твоих.
Через десять лет в монастыре Савва принял
постриг, уединенная душа созрела для безмолвия. Он отправился на поклонение
святыням Иерусалима, а весной ушел к Евфимию Великому, о котором слышал
с детства.
Он увидел невысокую фигуру святого в выгоревшем
плаще в субботу, когда тот после недельного уединения спускался из своей
пещеры на верху горы в лаврскую церковь. Его аскетическое лицо с мягкими
чертами и окладистой, до пояса, седой бородой хранило отсвет божественного
безмолвия, тихое сияние благодати. Савва поклонился до земли, принял благословение
старца и встретился взглядом с его просветленными, излучающими любовь глазами.
И заплакало сердце юноши от блаженной печали. Со слезами просил он принять
его в лавру, и святой Евфимий не отверг его, но направил в киновию Феоктиста.
Савва, давно желавший исхода из общего жития в уединение, с радостью подчинился
иному решению своей судьбы, зная, что Господь Сам благословляет его легкой
десницей святого.
И еще десять лет нес он послушания в киновии.
Наделенный великими душевными силами, Савва был и рослым, сильным, носил
воду, дрова, следил за лошаками. Но приходил первым в церковь и уходил
из нее последним, превзойдя многих старших благочестием и постом. Только
раз, по благословению Феоктиста сопровождая одного из братии, он посетил
Александрию и встретился с родителями. Напрасно они уговаривали его остаться
в военном отряде отца, - он отвечал, что уже вступил в воинство Царя и
Бога и пребудет в этом служении до конца дней.
А вернувшись, он получил долгожданное благословение
святого Евфимия - безмолвствовать в пещере на утесе, к югу от монастыря.
В течение пяти лет в воскресенье к вечеру
он уходил из киновии с пальмовыми ветвями и до утра субботы оставался в
пещере, не принимая никакой пищи. В субботу возвращался, неся пятьдесят
готовых корзин, молился на всенощной и литургии и вкушал пищу за трапезой.
Святой Евфимий, уходя на Великий пост в пустыню
Руву, стал брать с собой Савву, провидя, что со временем он станет архимандритом
всех палестинских монахов, и разделяя с ним сокровенный духовный опыт.
Кирилл Скифопольский приводит рассказ самого
Саввы о том, как в первый раз он, тогда молодой, и еще один инок отправились
с Великим Евфимием во внутреннюю пустыню. Как долго шли по безводным местам,
едва утоляя голод кореньями. Как непривыкший к пустынной жизни Савва, измученный
жаждой, уже не мог двигаться дальше. Старец обернулся, увидел, что тот
совсем изнемог... отошел на вержение камня, пал на лице свое и стал молиться.
После молитвы поднялся, взял небольшую мотыгу, которой они добывали коренья,
и слегка копнул пересохшую, растрескавшуюся от зноя землю. Появилась вода,
Савва пил ее и славил Бога, дивного во святых своих...
Еще несколько лет потом были даны ему, чтобы
познакомиться с устроением других славных монастырей окрест Святого Града
- Герасима Иорданского, Сорокадневной горы, Иоанна Хозевита, Иоанна Крестителя,
- прежде чем привел его Ангел в ущелье Кедрона.
Но в те весенние, светоносные дни от Богоявления
до праздника Ваий, когда он подвизался с Великим Евфимием в пустыне, на
тридцатилетнего подвижника снизошла божественная сила - он был освящен
свыше задолго до того, как вокруг его одинокой пещеры над Юдолью Плача
возвеселится
пустыня и сухая земля, и возрадуется страна необитаемая и расцветет,
как нарцисс, а его самого станут называть Освященным.
<..............................................>
_____________________________________________________________________________________
|