СВЯТОЙ ГРИГОРИЙ СИНАИТ

     Нет столь насущного хлеба для души человеческой, чем писания святых - кроме самого хлеба Евхаристии и молитвенного общения с Богом - они приближают к пониманию таинства жизни и ведут в жизнь. 
     Чем мы подменяем это? Отсветами красоты, отблесками, призраками блаженства, погоней за невозможным... «Бессмертное» искусство являет красоту творения, утончает чувства, иллюзорно насыщает их; оно развлекает, отвлекает, становится способом забвения, дает прозрачные крылья, чтобы на мгновение воспарить над земным пеплом и прахом, - но оно именно и не способно вознести нас над измерениями смертного мира. В лучших и глубинных проявлениях, оно пробуждает неутоленность и тоску об измерении ином, являет трагическую невозможность жить в замкнутом пространстве, лишенном исхода в беспредельность. 
     Божественно прекрасная по происхождению - душа задыхается от безобразия распадающегося во зле мира, от собственного житейского обнищания, и это величайшее страдание - не быть святым. Богоподобно бесконечная - она разбивается о границы времени и места заключения, и это смертная печаль утрат, растворения во времени всякого чувства, угасание всякого огня. Богоподобно свободная - она не примиряется с насилием систем, разросшихся на лжи, и есть мучительное искушение - взорвать, прорваться, перестроить извне, превзойти. 
     Ты говоришь: «я богат, разбогател и ни в чем не имею нужды»; а не знаешь, что ты несчастен, и жалок, и нищ, и слеп, и наг... 
     Но однажды Дух Божий пройдет землетрясением, огнем и бурей, - испепелит, сокрушит, развеет обломки чувств, лохмотья красоты, облачения благих намерений, мечтаний и пристрастий - все, что неподлинно и невечно, что Ему не принадлежит - и возвестит приговор: «Ты носишь имя, будто жив, но ты мертв». 
     А святые приобщились к Жизни, Святой и Вечной, и потому они живы в земные сроки и после них. 
     Еще один из великих синаитов - преподобный Григорий Синаит жил в Византии в последние три десятилетия XIII и первые четыре десятилетия XIV века. В двадцать лет османские турки во время нашествия увели его в плен. Даже турки, - в отличие от тех, кто потом называл себя освободителями народов, - не посягали на последние пределы души: пленные греки посещали Лаодикийский храм и пели в хоре, а лаодикийцы собрали золото, чтобы их выкупить. Так вера впервые извела Григория из земного плена, - всю последующую жизнь он продолжал это освобождение. 
     Его биография, написанная ближайшим учеником, впоследствии Патриархом Каллистом, в отличие от обычного монашеского жития насыщена внешними событиями. Но, как и всякое монашеское житие, условна по изображению внутреннего подвига: эту сокровенную жизнь приоткрывают лишь собственные творения святых. 
     Еще в юности получив в богатой и благочестивой семье религиозное образование, Григорий знал Писание и святооотеческие творения, и этим определился выбор его пути после плена. Он удалился на Кипр, где принял облачение в рясофор, а через некоторое время на Синай, и здесь его постригли в малую схиму или мантию. Несколько лет исполнял послушание повара, пек для братии хлеб, и на этом послушании был подобен священнодействующему у престола. Но при первом ударе в било он входил в храм и последним выходил из него после литургии. Строго постился, читал Священное Писание, предавался богомыслию или с каллиграфическим искусством переписывал богослужебные и святоотеческие книги, проходя их мыслью и опытом строку за строкой. Каждый вечер он с сокрушением исповедовал игумену грехи и греховные помыслы. Ночи проводил в молитве и иногда прочитывал всю Псалтирь, а днем, утомленный физическими и духовными трудами, любил восходить на вершину Синая. 
     В жизни, принесенной Богу, как целая свеча, была полнота посвящения. И уже в ранние годы его чистая душа познала благодатные озарения Святого Духа. 
     Оставим биографам внешнюю канву судьбы. В нее вплелась и зависть монахов к доступной не каждому погруженности в познания и молитву, уход из Синайского монастыря вместе с любимым учеником Герасимом, посещение святынь Иерусалима, отшельничество в пещере на Крите. Здесь по повелению Божию Григория посещает боговдохновенный исихаст Арсений и сообщает свой аскетический опыт, возводящий от деятельного подвижничества - к истинному трезвению, очищению сердца и непрестанной Иисусовой молитве - к созерцанию. Так открывается делание, простирающееся до последних ступеней лествицы монашеского восхождения, до небесных врат... 
     Он посетил все афонские монастыри и отшельников в скитах Афона, но большинству из них созерцательная жизнь была недоступна или совсем неизвестна. Григорий с немногочисленными учениками построил здесь скит, в отдалении - келлию и уединился в ней для безмолвия. 
     Впоследствии, в главах «О заповедях и догматах» он будет писать о том, что вера может быть двоякой, различаясь на умственное исповедание догматов и непосредственное причастие благодатной силе Божией. «Ибо, - как. говорит святой Иоанн Богослов, - закон дан чрез Моисея, благодать же и истина произошли чрез Иисуса Христа»,

и познание Истины есть достояние тех, кто вкусил ее жизнью, в ком эта благодатная сила действует, светит, чудотворит, совершая то, чего сам человек совершить не может. В первозданной райской чистоте душа видела Бога, Им была блаженно наполнена, этой божественной сладостью и любовью жила. В падшем состоянии, в ее теперешнем «естественном» состоянии, то есть именно противоестественном, безблагодатном - душа мертва, как тело без души, не просвещена Святым Духом и непричастна жизни Христа и Его воскрешающей силе. 
     Возвратный путь в рай открывается очищением сердца, поэтому добродетели есть задатки небесного царствия, а пороки - задатки адских мук. Но сердце нужно очистить не только от страстей и греха, - чтобы узреть Бога, оно должно освободиться от всякого помысла, желания, состояния, образа: Это высшее отречение - внутреннее после внешнего, всецелое восторжение душевных и умственных сил к познанию славы Божества. 
     Причастен к славе Христа тот, кто воспринял, как Лазарь, дар воскресения - таинственное обожение. Молитвенное прошение об этом даре - непрестанная и глубинная сосредоточенность на призывании имени Божия: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя. Святой Григорий повторяет слова Иоанна Лествичника: «Иисусова память да соединится с дыханием твоим, - и тогда познаешь пользу безмолвия». 
     И однажды Господь отозвался на моление преподобного Григория озарением и воспламенением его души неисповедимым божественным животворящим светом. Внезапно он увидел, как вся келлия его была залита волнами этого благодатного света, душа исполнилась неизреченной райской радости; и от благодарной любви глаза не могли удержать потоков слез. 
     А когда он вышел из своего безмолвия к ученикам, лицо его хранило отсветы невыразимого и нездешнего блаженства, как сияло некогда отражениями божественного света лицо Моисея, сошедшего с Синая. 
     Святым всех времен дано вкусить и увидеть, как. благ Господь, и исповедать эту тайну. 

     Внутри поклоняюсь Тебе и вдали Тебя вижу, 
     В себе Тебя зрю и на небе Тебя созерцаю! 
     Но как происходит сие? Ты один только знаешь, 
     Сияющий в сердце, как солнце, в земном - неземное. 
     ...Болезную я и страдаю смиренной душою, 
     Когда в ней является свет Твой, сияющий ярко, 
     Любовь для меня непрестанной становится болью; 
     Страдает и плачет душа, потому что не в силах 
     Тебя я обнять и насытиться, сколько желаю. 
     Но так как я вижу Тебя - мне и этого хватит, 
     Мне славой и счастьем и царским венцом это будет, 
     Превыше всего, что желанно и сладостно в мире. 
     Подобным меня это Ангелам Божьим покажет, 
     А может быть, большим их сделает, о мой Владыка! 
     ...Вкусив Твою плоть, приобщаюсь Твоей я природе. 
     А значит, и сущности, Боже, Твоей причащаюсь, 
     Наследником Бога и общником Божьим бывая. 
     И, будучи в плоти, являюсь превыше бесплотных, 
     Я сыном Твоим становлюсь, как сказал Ты, 
     Не духов бесплотных, но нас называя богами: 
     «Сказал Я: вы - боги, Всевышнего все сыновья вы». 
     Ты - Бог по природе, но сделался Ты человеком, 
     И тем и другим неизменно, неслитно оставшись. 
     Я - смертный и тленный, но Ты меня богом соделал, 
     Как сына приняв и Твоей одарив благодатью, 
     Мне Духа Святого послав и, как Бог всемогущий, 
     Природу и сущность таинственно слив воедино. 

            (Преп. Симеон Новый Богослов. Божественные гимны 
                        Пер. с греческого иеромонаха Илариона  Алфеева.)