.
АРКАДИЙ ГИТЕЛЬСОН
 

ПОЯВЛЕНИЕ

Я вылезаю – палёный и факельный.
Мною задеты, шипят провода.
А в атмосфере, как в старенькой Англии,
Морем процеженным пухнет вода.

Пледами тучищ обложенный климат
Я проклинаю, до дна охамев.
А надо мной улыбается длинно
Тихий, безгубый, податливый смех.

Зданий куски аккуратны до дрожи –
Славно поделен семейный пирог.
Жжёт превратить эти площади в крошево
Грубым ударом в расставленный рот!

Ливень равнину рябую и колкую
Щупает нервно и просит ещё.
Дай молодую, красивую, голую –
Сплющу её!
 

ВОСПОМИНАНИЕ О КУМИРЕ
                                               Б. Юдалевичу

...Уже потом, когда он страсти вышколил.
Мы, заносясь в немую обезличь,
Шевелимся – провидцами ли. фишками ль, –
Следя за ним как за двустволкой дичь.

Прозрачен череп, сгусток мозга мраморен.
Его б в экстазе ангелам лобзать!
Слог стиснут, словно воздух в барокамере.
Протяжный жест обрывист как абзац.

Мутясь зрачком, осклабившись углами рта,
На послевкусье пробуя нюанс,
Пренебрегая рамою регламента, –
Он как бы здесь и где-то не у нас.

Себя не обнаруживая, исподволь,
Как птенчиков, разжав и сжав в горсти,
Он наши души до закорок выскоблил.
Куда, кому и что теперь нести?!

Совсем переставал шуршать веков овал,
Когда он тишину свою выковывал.

Мой слух гудит, как рельса после поезда.
Дымясь, из кожи цельсий лезет вон.
Я кувыркаюсь кутькою* слепою здесь. 
Где наш расклад и взвихрен, и взметён.

Дрожь острого познанья ингаляцией
Осипшее сознание свежит.
И хаос, заголяясь, изгаляется,
И корчит рожи. и в лицо визжит!
________
* кутька – щенок

НЕ БОЛЕЙ!

He болей, не болей, не болей!
Расклешнят на тебя эскулапы
Свои чистые, жёсткие лапы,
Как пучок переломленных змей.
Не болей, я прошу, не болей!

Заболеешь, назначат тебе
Процедуры, рентген, рационы.
Кинут в холод операционный,
Как набитый мешок отрубей.
Не болей, никогда не болей!

Там таблеток страшна белизна,
Белизна специальных кроватей,
Пятна крови на слипшейся вате,
Моментальных халатов зима.
Там ужасна обыденность дней,
Монотонности трущийся жёрнов,
В шторах – жадные шелест и шорох,
За окном – частокол тополей.
Там в слепых тупиках-коридорах
Сжаты звоны просторных полей...

Умоляю тебя, не болей!
 

В ДЕБРЯХ СЕНТЯБРЯ

Хочется усталого покоя.
Вечер в сетке палевых заплат.
Тонкою, скользящею дугою
Изогнулся поздний листопад.

Он звучит доверчивым фальцетом,
Словно где-то задевает шнур.
Дерево, как башня телецентра,
Рассылает волны в тишину.

Отдыхает гладкая, живая
Лужица, подёрнутая льдом.
Ветер суетится, пришивая
Хрупкий листик к лацкану пальто.

Лист кружится – робок, неспокоен:
Перед ним дорога далека.
Сморщился стиральною доскою
Воздух под напором ветерка.

Медленно деревья опускают
Дырчатые чуткие шатры.
Спит земля, покрытая кусками
Свежей апельсинной кожуры. 

Струйка листьев, желтовато пенясь,
Под ногой рассыпчато снует.
И зелёный яростный младенец
Часа предназначенного ждет. 
 

АВГУСТОВСКИЙ ЗНОЙ

Тошнило зной дотошно. 
Безрассуден,
Он пыжился –
И вот живот свернул.
Мне пот, сползая, осязанье зудит.
Глаз ласточкой пырнул воздушный студень
И в норку кромки бора поднырнул.

В бору дышала мгла винно-багровая.
В ногах ползла целительная гниль.
Бурчала гуща будней под покровами
Матерчатой коры, местами прорванной.
Труха горчила терпко, как ваниль.

Вбредали ароматы глубоко
В ноздрей средневековье над губой.
С вершин крупчатых,
С рубчатых боков
Свисал обросший временем покой.

Но на опушку, на излом тащило:
Так, чтобы жгло
И сразу холодило! 
 

НЕПОГОДА

Попятился с востока дождь,
Пятная почву влагой мятной.
Его довольно тощий кошт
Питать любых считал повадным.

В настрое маялся плохом,
Просительницей мялся сирою,
Маячил в мреве облаков,
Перипетии репетируя.

Собрался, ссупленный, в кулак,
Осведомившись, скоро ль выход,
Чтоб после в узел из угла
Шаром от кегельбана выехать.

Вот так, вот так вот, наот-мшь
Садить, как в точку, в ретивое!
Вспрянь тетивою, наша тьма;
Стекись, пространствие кривое;
Сведись; из мускулов сырых
Сомкни бугор, до срока сковываясь, –
Тем шире ожидай свой взрыв!
Уловка вточь средневековая. 
Пройдёт по телу грязь и чад,
Зуд рудника, каменоломни.
Исполнят праздника обряд:
Как декораций, мену молний.

...Кому ж, как не дождю, везёт?
Изволь: ведь как мы все опешили,
Когда он выдал валом всё –
Запекшееся, накипевшее. 
 

В ПАРКЕ

Здесь осень повела плечом.
И ветер, словно неврастеник,
Над каждым трудится листом,
Пока растенье не разденет.

Не замечает в смене дней,
Весь сладострастием отравлен,
Что некто, стоя в стороне,
Над ним хихикает, как карлик. 
 

НАД МОРЕМ

Геометрическую спину
Согнул завившийся прибой,
От беглых оспинок гусиных 
Постреливающе рябой.

И краб, залезший в его кудри,
Отплёвывался, зол в душе,
Гудроном отливал и прутьями
Ног шевелил, как буква Ж.

Мечась, не замечал оттенков
Загустевающих небес.
А тучи – стенкою на стенку,
С дрекольем мчась наперевес.

Они, дрожа забухшей тушей,
На волны пачкали мазки
И расплывались в небе тушью,
Точно по телу синяки. 

И профессиональным лязгом
Мгновенных ножниц молний крюк
Кроил мудрено воздух вязкий
И брал прохожих на испуг.

Поставив на прикол моторки,
Столпившиеся в стороне,
Топили молнии восторги
В пучине ночи вороней.

Мчась то оскалом диковатым,
То диаграммами таблиц,
Они пересекли экватор
И дальше кргом подались. 
 

ЛЕСНОЙ МИФ

В затхлости пластов, где не
Всхлипнется, не гаркнется,
Обитает, как во сне,
Сморщенная карлица.

Бдит комьё, слой-водонос, 
С корневищем шутящий,
Словно обло, озорно
И стозевно чудище.

Бдит. Но изредка и ей
С мыслею извилистой
Мнится хоть на сходе дней
Чуть наружу вылезти.

Где в жару зенит отерп,
Где пронзают проблески,
Где гудит элитный нерв –
Широко, по-нобелевски.

Трётся вверх, занозится,
Корчит пальцы-ножницы.

Зрит вприщур из центра недр.
А над головой её
Стерпливает ветер кедр
И колеблет хвоею.

Он маячит вдалеке –
Терпящий, колеблющий,
Как солдат-интеллигент –
Трепеща на стрельбище. 
 

СТЕРЕО-СЮР

Среди ресничек острых,
Проросших в ряд и врозь,
Одна, словно апостроф,
Чуть отогнулась вкось.

Взирает с безразличьем
На пляс зрачка под ней –
Лесничего ресничья,
Стрельца меж двух аллей.

Видать, тасует некто
Как на душу пришлось
И ракурс, и объекты,
Ему смещая ось.

Под этакой эгидой
Уходит ум за ум
От множества прикидок
На Лазаря обум.
 

*   *   *
Количество строк или строф
Роли большой не играет.
Ведь не считают костров,
Что для тепла зажигают.
И завернувший в бистро
Выпитого не считает. 

Звёзды пугливо таращатся.
Тени пестрят потолок.
Строчка – изящная ящерица.
Эх, ухватить бы разок!
След её ночью струящейся
Он воспалённо стерёг...

<