.
Не по замышлению бояна
Игорь бежит из плена.
...не сорокы втроскоташа - на следу Игоргве
ездить Гзакъ съ Кончакомъ...
Млъвитъ Гзакъ Кончакови:
«Аже соколъ къ гнезду летятъ,
соколича ростреляевъ своими злачеными стрелами».
Рече Кончакъ ко Гзе:
«Аже соколъ къ гнезду летать а ве соколца опутаева красною
девицею».
И рече Гзакъ Кончакови:
«Аще его опутаеве красною девицею,
ни нама будетъ сокольца,
ни нама - красны девице,
то почнуть чаю птици битит въ поле половецкомъ».
Рекъ Боянъ и ходы на Сватъславля,
пестворца стараго времени
Ярославля, Ольгова коганя хоти...
На этих словах, по-моему, и обрывался авторский
текст «Слова». Поэтому исключительно важно узнать, какой же смысл заключался
в подчеркнутом выражении.
Мусин-Пушкин понимал его так: «Сказал сие Боян
и о походах воспетых имъ в прежние времена князей Святослава, Ярослава
и Ольга сим кончил...»
Всю историю толкования этого места привести
не удастся. Вот некоторые известные поправки: «Рекъ Боянъ исходъ на Святославля»
(Бутков, Дубенский, Миллер) - «Сказал Боян про Святославля»...
Переводчики не учли грамматическую форму имени
Святослава: суффикс «ля» в данном случае указывает на принадлежность предмета
или субъекта, обозначенного словом «ходына», Святославу. И кроме того подтверждает
женский род этого предмета (или субъекта) и единственное число. Примеры
тому в древнерусском языке: «град Святославль», но «деревня Святославля»,
«грады Святославли».
О других толкованиях акад. А. С. Орлов говорит:
«Чтение «ходына» объяснили как «година» (час) или как имя песнотворца
«Рек Боян и Ходына...», но певца Ходыны нигде в «Слове» не упомянуто, трудно
объяснить неожиданность его появления. Ходыну изобрел И. Е. Забелин и поддержал
его В. Н. Перетц» (1).
А. И. Лященко в 1928 году предложил читать:
«Рекъ Боянъ на ходы на Святъславля-песнотворецъ...» (2).
Это искусственное образование поддерживает ныне В. И. Стеллецкий. Последний
переводит его так: «Молвил Боян о походах Святославовых» (3).
Мусин-Пушкин добивался такого же смысла без
замены и-на, которая, кстати, ничего не прибавляет фразе кроме лишней грамматической
неловкости.
И получилось: «Молвил Боян о походах Святославовых,
песнотворца старого времени Ярославова, коганя Олега жены...»
Ни одно из имеющихся толкований, ни одна из
конъектур не придает смысла этому отрывку. Причем здесь походы Святославовы,
и кто этот Святослав? А. И. Лященко полагал, что имеется в виду Святослав
II. В. И. Стеллецкий решительно отвергает второго и неуверенно предлагает
первого (Святослава I Игоревича, отца Владимира I). Единственный агрумент
в пользу этой кандидатуры - «провел большую часть времени своего княжения
в походах» (4).
Святославов, которые ходили в походы, в истории
Руси Х-XI-XII веков, можно найти не один десяток.
Причем тогда «хоти» Олега, и почему он назван
коганем? О каком песнотворце старого времени говорит Боян? Эти вопросы
не сняты исследователями. Мне кажется, в авторский текст вмешалась пояснительная
фраза Переписчика, она-то и внесла сумятицу. Он, несомненно, подработал
этот кусок, в котором были, очевидно, термины, недоступные его пониманию.
Их он «освоил», подогнал к своему словарю.
Посудите сами, должен ли был П-16 вмешаться,
дабы у читателя не оставалось сомнений относительно личности Бояна.
Млъвитъ Гзакъ Кончакови...
Рече Кончакъ ко Гзе...
И рече Гзакъ Кончакови...
Рекъ Боянъ...
Структура всего куска подводит к убеждению,
что некий Боян участвует в диалоге половецких ханов. Боян замешан в контексте,
который рисует его отрицательной краской и сближает с половцами: Боян почему-то
«ходил» на кого-то из Святославичей и жену Олега.
Встретившись вновь после большого перерыва
с персонажем по имени Боян, к тому же обретающимся в нeздоровой компании
с Кончаком и Гзаком, П-16 счел необходимым выделить его из их среды и объяснить
читателю, что Боян вовсе не соучастник ханов, а тот самый певец XI века,
о котором говорится в начальной части поэмы. И он подписывает под именем
«Боян» пояснительную фразу - «пестворец старого времени», и уточняет какого
именно времени - «Ярославля».
В списке XVI века рассматриваемый кусок мог
выглядеть примерно так (5):
Рекъ Боянъ и ходына Святъславля
пестворецъ стараго времени, Ярославля.
Ольгова коганя хоти...
Межстрочная приписка показывала, что П-16
пытался толковать смысл переписанной им фразы и хоть чем-нибудь помочь
будущему читателю. Надо полагать, что вставка была выполнена более мелкими
буквами, чтобы можно было отличить ее от авторского текста. Мусин-Пушкин
не понял назначения «мелкой» записи и при переписке включил ее в основной
текст, тем самым окончательно затемнив и без того темное место.
Разобравшись в этой механике, мы можем попытаться
узнать то, что не поняли ни псковский монах, ни ученый граф, т. е. значение
авторских слов - «и ходына Святославля, Ольгова коганя хоти...»
О чем говорят Гзак с Кончаком, читателю XII
века известно. Метафорический диалог «скрывает» популярный факт из истории
Ольговичей: Владимир Игоревич в плену, после побега отца, женился на дочери
Кончака. Ипатьевская летопись под 1187 годом сообщает:
«Приде Володимеръ изъ половцевъ съ Кончаковной
и створи сватбу Игорь сынови своему и венчаша и съ детятемъ».
...Итак, Кончак предлагает опутать Владимира
красной девицей и тем связать Игоря родственными узами, лишив его права
на месть и дальнейшие «покушения».
Гзак - сторонник иных мер, он категоричен:
убить Владимира («соколича»), наказав Игоря за побег.
Гзак убеждает верящего в договоры Кончака.
Не та эпоха, не те нравы. Брачные союзы уже лишаются прежнего политического
смысла. Опутав соколича красавицей, и ее потеряем и соколичь не станет
своим, и будут соколы «наших птиц» бить в нашем поле.
Тема «женитьбы» продолжается, если «ходы на»
связать с тюркским словом «ходын» - 1) баба; 2) госпожа; 3) жена (6).
Боян говорил о «бабе» Святослава и о жене
Олега-кагана. (В «Слове» уже употреблялась лексема «хоти» в значении «жена»,
«супруга». Так называет автор жену буйтура Всеволода.) Форма «ходына» еще
один из гапаксов «Слова». В известных памятниках древнерусской литературы
употребительна ордынская форма «катунъ», например, в «Задонщине» в речи
татар: «уже намъ, брате, в земли своей не бывати, а детей своихъ не видети,
а катунъ своихъ не трепати» (Список И-2).
Чем же были «интересны» жены Святослава и
Олега, если о них шла речь в «Слове» в связи с женитьбой Владимира Игоревича?
И кто они - Святослав и Олег?
Я предполагаю, что автор имел в виду отца
Игоря - (Святослава) и деда (Олега). Оба они были женаты на половчанках:
Святослав на дочери хана Аепы, а Олег на дочери Тугра-кана.
Князь Олег Черниговский и Тьмутороканский
пользовался большим влиянием в степи. Никакой другой из известных нам Олегов
XI-XII веков не мог величаться тюркским титулом «каган», т. е. старший
хан (7).
Если наше предположение верно, то смысл оборванной
фразы будет таким: «Сказал Боян: и баба Святослава и Олега-кагана жена»...
были половчанками. Но пришел ведь войной в степь сын и внук их Игорь. Разве
придаст он теперь освещенное традицией значение браку своего сына, если
пренебрег он прежними узами кровного родства?
В довольно неожиданной роли выступает песнетворец
старого времени. Переписчик не удивился тому, что Боян, отпевший свое уже
в XI веке, высказывается по поводу событий конца XII-го, А был ли Боян
в этом месте протографа?
Анализируя лексику «Слова», я не раз сталкивался
с тем, что П-16 при переписке путал авторское написание «къ» с «я», но
только в тех случаях, когда «къ» встречалась в лексемах, значение которых
ему уже было непонятно. Так появились темные слова «повелея» (из «повелекъ»),
«жирня» (из «жирикъ»), «троян» (из аббревиатуры «трокънъ»).
Так же могло появиться в последнем случае
«боянъ»
из «бокънъ» (8).
Предлагаю читать: «Рекъ бо кънъ: «и ходына
Святьславля, Ольгова коганя хоти...»
Это авторская расшифровка метафорической речи
Гзака.
Бо - частица, используемая при подобного рода
обнажениях метафор.
Кънъ - вероятно, написание титула кон (кан).
В русском языке утвердилось произношение «хан».
Не Бояну, а хану Гзаку, скорее всего, и принадлежали
слова - и «баба Святослава и Олега кагана жена...»
Не Боян, а хан Гзак убеждал Кончака, что и
отец и дед его состояли в родственных отношениях со степью, и новый брак
Ольговича ничего хорошего не обещает половцам. Уже не метафорой, а прямым
текстом излагается суть происходящих событий очень важных для истории взаимоотношений
Руси и Поля.
...Читая «Слово», я неоднократно убеждался
- Автор знал один из тюркских языков и разбирался в наречиях. Он не стенографирует
речи персонажей, но достаточно точно стилизует их: бусоврамне у него говорят
на западно-кипчакском звонком диалекте, Гзак окает, как средне-азиатский
тюрок: «кон» вместо «кан», «ходын» вместо «хадын», «когань» вместо «каган».
Половецкая конфедерация племен не была моноязыкой,
как, например, казахская после XVI-XVII веков. Языки половцев еще не утратили
племенной специфики, и поэтому мы вправе ожидать в тюркских элементах «Слова»
диалектное разнообразие.
«Ордынский» язык XV-XVI веков был уже однообразнее.
И даже если П-16 знал его обиходно, то не все авторские тюркизмы «Слова»
были доступны его пониманию. Остались непонятными и «дебрь кисань» из диалекта
бусоврамней, и «ходына» из речи Гзака.
Автор, строя речь Гзака, в первом случае называет
жену князя тюркским словом, далее - русским синонимом «хоти» из соображении
стилистических. Он часто использует синонимы, дабы избежать лексического
однообразия.
Он пародирует произношение Гзака не случайно:
киевлянам важно знать позицию «окающего» племени в конфликте 1185 года.
В утраченных страницах Гзак, очевидно, высказывал
эту позицию: предлагал Кончаку иную, более агрессивную систему отношений
с Русью. События, последовавшие после разгрома Игоря, характеризуют Гзака
резко отрицательно, с точки зрения воинской морали. Кончак предлагает:
«Пойдемъ на киевьскую сторону, где суть избита братья наша и великий князь
наш Бонякъ» (Ипатьевская летопись). Кончак хочет мстить Святославу за лето
1184 года и за то, что послал на него Игоря. Этот жест еще как-то согласуется
со средневековым кодексом рыцарской чести. Как и то, что он поручился на
поле битвы за раненого Игоря, не дал его добить.
«А Кза молвяшеть: пойдемъ на Семь, где ся
остале жены и дети, готовь намъ полонъ собранъ, емлемъ же городы безъ опаса».
Слова неблагородной «галицы», собирающейся
полететь на «уедие». Гзак, по существу, предлагает поступить так же, как
Игорь в 1184 году.
«И тако разделишася надвое. Кончакъ пойдя
к Переяславлю и оступи городъ и бишася ту всю день...
А друзии половце идоша по оной стороне къ
Путивлю, Кза у силахъ тяжкихъ,- и повоевавши волости ихъ и села ихъ пожогша
же и острогъ у Путивля...» (Ипатьевская летопись).
Текст обрывался, по-видимому, на слове «хоти».
Переписчика подвело открытое им предложение «Рекъ Боянъ...»
Глагол «Рекъ» предполагает следом прямую речь.
В авторском тексте П-16 следов речи Бояна не нашел». Он предположил, что
она осталась в потерянных листах. Что же изрекал песнотворец? Вероятно,
какую-то обобщающую мудрость в форме пословицы. Она, наверное, подводила
черту под историей пленения князя бегства его из плена и предвосхищала
финальную часть - встречу Игоря на Руси. И П-16 подбирает подходящую пословицу,
которая как нельзя лучше описывает положение народа без князя, и князя
без народа.
...Тяжко ти головы кроме плечю,
зло ти телу кроме головы.
И добавляет от себя конкретный вывод:
Руской земли безъ Игоря!
Автор, если верить содержанию всего «Слова»,
не мог заставить Бояна прийти к такому поразительному итогу.
На этой, увы, неуклюжей «мудрости» искусственно
выведенного Бояна многие исследователи строили свое отношение к Игорю.
И доходили в своих обобщениях до таких, например, гипербол: «князь Игорь
выделялся среди других князей, тем более, что он не ставил перед собой
эгоистических задач по увеличению своего удела, а думал обо всей Русской
земле!» (9).
И это сказано литературоведом, который профессионально
занимался темой Игоря. Ни одного факта, свидетельствующего в пользу столь
ответственного утверждения (кроме «мудрости Бояна») во внушающих доверие
источниках найти невозможно. Нельзя же всерьез принимать слова Татищева
о «тихости» Игоря.
Академик Б. А. Рыбаков, изучивший летописные
материалы, где упоминается этот князь, вынужден был сделать огорчительный
вывод из своих наблюдений:
«Игорь не был борцом за Русскую землю и действовал преимущественно
в своих интересах» (10).
К такому заключению можно было прийти уже
в XVIII веке, когда историки впервые заинтересовались этим новгород-северским
князьком. Тогда бы легче быяо понять и авторское отношение к Игорю, и содержание
«Слова», и отделить дописки П-16 от авторского текста.
Примечания:
1. Орлов А. С. Слово о полку Игореве. М.-Л.,
1946, стр. 134.
2. Пояснения одного мiсця в «Словi о полку Игореве».
Ювiл.
з6ipн. на пошану
акад. М. С. Грушевського.
Ч. II, Киiв, 1928, стр. 187-189.
3. Слово о полку Игореве. Под редакцией В.
И. Стеллецкого. М., 1067, стр. 210.
4. Слово о полку Игореве. Под редакцией В.
И. Стеллецкого.М., 1957, стр. 211.
5. Для удобства чтения расчленим, расставим знаки
препинания, выделим имена.
6. Фонетические варианты в тюркских наречиях:
хотыи, хатын, катун, катын
и т. д.
7. В IX-Х веках несколько великих князей Руси
«официально» носили этот титул.
8. Боян упоминается в «Слове» несколько раз. Вполне
возможно, что для
передачи звука «я» автор
употреблял букву «», переписчик
же только
букву «
».
9. ПозднеевА.В. «Слово о полку Игореве»
и летописи. В кн.: «Проблемы истории
литературы», труды Московского
государственного заочного педагогического
института, выпуск I. M., 1961,
стр. 31.
10. Рыбаков Б. А. «Слово о полку Игореве»
и его современники. М„ 1971, стр.
228.
<.....................................>
_____________________________________________________________________________________
|