.
I I I. ВОЙНА У ПОРОГА

     Был после войны у советских журналистов да и у некоторых писателей такой широко тиражируемый штамп: «Мирная жизнь советских людей внезапно прервалась вероломным нападением гитлеровской Германии...» Это уже сейчас, с легкой руки историков и исследователей архивов, мы рассуждаем : было ли или не было внезапным нападение немцев на Советский Союз ? Ведь для массы простых людей, не подозревавших о глобальных планах и замыслах Гитлера и Сталина, 22 июня 1941-го ассоциируется с катастрофой, землетрясением, извержением мощного вулкана. Что можно было противопоставить этой всепожирающей стихии?.. 
     В августе сорок первого наш завод эвакуировали в удмуртский город Ижевск. Мне же пришлось остаться в Киеве из-за тяжелой болезни жены Ани. К тому же на руках у меня оказалась двухлетняя наша дочурка Светланка. 
     Война вторглась и в нашу жизнь. Закрыли больницу, где с воспалением брюшины лежала Аня. Пришлось перевезти ее к теще на Соломенку (тогда она называлась улицей имени Николая Островского). Как все, мы жили притаившись, ожидая каких-то ободряющих новостей. Мы знали, что сражения идут где-то на подступах к городу. Но каждый про себя думал с надеждой: нет, доблестная Красная армия не пустит врага в столицу Украины... 
     Начало сентября в том году было на Украине жаркое, даже знойное. В Киеве это ощущалось особенно, потому что о днепровских песчаных пляжах и прохладе могучей реки даже мечтать не приходилось. Те, кто мог вырваться из города, осаждали железнодорожный вокзал, чтобы побыстрее бежать в левобережную часть республики, добраться до Бахмача, Конотопа или вовсе уехать в спасительный российский тыл. 

     Все чаще происходили налеты немецкой авиации на город. Чувствуя беспомощность ПВО, они уже бомбили городские кварталы и днем. А киевляне спасались от вражеских фугасок в первых этажах, обложенных мешками с песком и подвалах домов. 
     Фронт неодолимо приближался к предместьям. Уже слышна была орудийная канонада. А вскоре стали говорить, что снаряды долетают до городских кварталов. Но советская пропаганда врала напропалую: Сталин отдал приказ Киев не оставлять. 
     Что же происходило на самом деле? 
     Из послевоенных публикаций теперь мы знаем: на юго-западном направлении творилась неразбериха. И не удивительно. Огромными военными силами здесь руководили такие «стратеги», как Буденный и Хрущев. Получив 11 сентября 1941 года их предложение «отвести войска из Киевского выступа с целью выравнивания фронта», Сталин со свойственной ему подозрительностью решил проверить их аргументацию и позвонил командующему фронта   М.П. Кирпоносу. Генерал-полковник категорически возразил против оставления Киева и просил подкреплений... 
     Но удары немецких войск, особенно их танковых и моторизованных соединений уже угрожали столице Украины. Здесь была окружена большая группировка советских пехотных соединений. Из-за отсутствия взаимодействия и своевременного снабжения боеприпасами началось беспорядочное отступление. И вот, чтобы скрыть от населения это катастрофическое положение, не вызвать в городе паники, радио и Совинформбюро постоянно вводило киевлян в заблуждение. 
     А кремлевский властелин, оправившись от растерянности первого периода, уже вовсю мыслил «стратегическими» категориями. В тот момент Сталин колебался: разрешить оставить Киев или нет? И только 17 сентября в 11 часов 40 минут в штабе фронта в Прилуках раздался настойчивый звонок. Начальник Генштаба маршал Б.М. Шапошников сообщил Кирпоносу: 
     - По поручению Ставки и лично товарища Сталина Верховное Главнокомандование разрешает вам оставить Киев! 
     Этот приказ командующий фронтом М.П. Кирпонос ночью передал во все армии, кроме 37-й, оборонявшей Киев и к этому времени не имевшей связи со штабом фронта. Наконец 19 сентября части 37-ой армии ( ею в то время командовал генерал Власов) оставили столицу Украины и с боями стали пробиваться из окружения. Но разве население знало об этом? 
    

Мы слышали только вой самолетов и взрывы снарядов и бомб. А затем нас потрясло вечернее сообщение Совинформбюро, прочитанное по московскому радио : 

     «В течение 21 сентября наши войска вели бои с противником на всем фронте. После многодневных ожесточенных боев наши войска оставили Киев..» 

     Ощущение было такое, что все рухнуло. И произошло это намного быстрее, чем мы предполагали. Наши ушли. Но и немцев не слышно. 
     Тревожная тишина длилась не долго. В городе послышались мощные взрывы, начались пожары. На Подоле и в районе вокзала пламя разрасталось из-за шквалистого ветра. Клубы дыма подымались со стороны Крещатика. Небо заволокло густыми тучами. Казалось, сама природа возмущается тем, что сделали люди... 
     В те дни стояла очень ветреная погода. Из-за этого пожары с неослабевающей силой бушевали в многих районах города. А в гидрантах, да и в квартирах вода отсутствовала. К тому же, тушить огонь никто не собирался. 
     В такой обстановке мы жили в первые дни оккупации. Радио молчало, и люди пользовались лишь всякими противоречивыми слухами... 
     Примерно через неделю на уличных столбах и заборах новые власти расклеили приказ, который буквально до сих пор жжет мне душу. Помню, в нем не было заголовка и подписи, текст напечатан на отвратительной бумаге. К тому же, искажены названия киевских улиц. Нет в городе улиц Мельникова и Доктеривской, а есть Мельника и Дегтярная. Приказ напечатали на русском, украинском и немецком языках. Я сорвал один экземпляр  этого страшного приказа, сохранил и случайно наткнулся на него уже после войны. Вот его содержание: 

«Все жиды города Киева и его окрестностей должны явиться в понедельник 29 сентября 1941 года к 8 часам утра на угол Мельникова и Доктеривской улиц (возле кладбищ). Взять с собой документы, деньги и ценные вещи, а также теплую одежду, бельё и пр.
Кто из жидов не выполнит этого распоряжения и будет найден в другом месте, будет расстрелян...
Кто из граждан проникнет в оставленные жидами квартиры и присвоит себе вещи, будет расстрелян...»

Фрагмент листовки на украинском языке(28.09.41 .Киев) 

___________ 
     Существует такое мнение, что все евреи Киева пошли по указанному адресу. А оттуда в Бабий Яр. Я с этим утверждением не согласен. И сам не пошел и других отговаривал, как мог. При этом многим я рассказывал о том, как гитлеровцы расправились с евреями в Минске - столице Белоруссии. Люди слушали, но, как часто бывает, не слышали. На мои уговоры они отвечали, что им некуда деваться, особенно тем, кто с маленькими детьми. А многие просто не верили в худшее... 
     На улице я как-то разговорился с интеллигентного вида женщиной, еврейкой. Она оказалась детским врачом. Посоветовал спасаться от этого варварства. Я сказал ей несколько ободряющих слов. Когда-нибудь она еще будет лечить детей. Но уже не этих. И я показал глазами на омерзительный приказ, висевший на столбе...