.
V I I. АВРААМ - ИМЯ РУССКОЕ?..

     Когда подошла моя очередь получать документ, поспешил я на собеседование. Член паспортной комиссии взял мою трудовую книжку и вслух прочитал: 
     - Трубаков Захар Абрамович. 
Управдом наш, который из дворников, аж подскочил от удивления: 
     - Откуда это такое отчество у тебя? Отец был Абрам? 
     «Ну. все, - думаю, - попался. Он такого случая не пропустит...» Но сам вида не подаю и храбро спрашиваю: 
     - А вам сколько лет? 
     - Шестьдесят, - отвечает. 
     - Так вы разве не знаете, что имя это православное? 
     - Первый раз слышу, - признался он, - вот сейчас спущусь в свою квартиру и проверю по церковному календарю... 
     И опять я, как пишут в книжках о разведчиках, оказался на грани провала. Долго не было горбатого управдома. Я уже и надежду потерял, что выпутаюсь из этой ситуации. Но вот, наконец, открывается дверь, подходит он ко мне и говорит: 
     - Извини, Захар, ты оказался прав. Авраам есть в святцах... Имя это православное... 
     Так спасла мне жизнь буквенная разница в написании идентичных имен Абрам и Авраам... 
     Получил я документ и стало на сердце немного легче. 
     А от голода нашу семью спасла, совершенно не подозревая об этом, моя двоюродная сестра Люба. Из Киева она бежала, захватив с собой лишь один чемодан. А ключи оставила домовладелице Марии Андреевне Эренберг. Муж у нее был немец. Она оказалась очень порядочной женщиной. Как только я обратился к ней, Мария Андреевна с готовностью подтвердила: 
     - Да, ваша Люба просила меня, чтобы я отдала вам ключ, и она разрешила пользоваться ее вещами... 
     Добра в квартире сестры оказалось столько, что нам его хватило на целый год. Вначале съели все припасенные ею продукты. Когда же они кончились, то мы принялись обменивать ее вещи. Их у нее, к счастью, накопилось очень много. Особенно большое количество в шкафах хранилось разных тканей и материалов. Вся мануфактура оказалась добротная: отрезы шерстяных костюмных тканей, сукно и драп. 
     Любин муж считался в Киеве отличным портным. Заказов на шитье костюмов и пальто у него всегда было множество. Отсюда и дом - полная чаша. И все это добро, брошенное при бегстве из города, оказалось для нас очень кстати. 
     Начал я с киевского Евбаза (Еврейского базара). И хотя продавцов здесь было больше, чем покупателей, отрезы бостона и коверкота моих родственников пользовались повышенным спросом. Но я на Евбазе долго не задерживался, боясь попасть на глаза кому-то из знакомых, знавших меня как еврея. 
     Местное население в городе расплачивалось за товар оккупационными марками. Десять таких марок равнялись одной рейхсмарке. За проданные отрезы и полученную выручку я старался купить крупу, картофель, соль и разную необходимую мелочь: мыло, спички, махорку... 
     О том, как голодали в это время киевляне подробно описано в сборнике документов, вышедшем в Германии под редакцией проф. Э.Р. Вина. Вот один из отрывков: 

    

«Позавчера (9 октябри 1941 года) открылись первые столовые. Очереди в них формируются с раннего утра. Потом у входа начинается свалка. Более сильные и нахальные получают обеды. Стоят обеды дорого, но, говорят, что в них плавает мясо. Платят за них советскими деньгами. 
     Говорят, что немцы уже отремонтировали КРЭС и ТЭЦ, что скоро пойдут трамваи. Без них совсем плохо. Мы все страшно устаем от того, что огромные расстояния в поисках работы приходится проходить пешком. А голодный паек наш так мал, что многие уже выбились из сил. А ведь сегодня только двадцать второй день оккупации. Что же будет дальше?..» 

     Теперь-то на этот вопрос легко ответить. А как нам 28 было тогда? Я приведу лишь несколько цифр, характеризующих цены на киевском рынке. Один килограмм сала стоил 7000 рублей, сливочного масла - 6000 рублей. За стакан соли приходилось платить 200 рублей, за кило хлеба - 250 , а зарплата рабочего равнялась 500 рублям. 
     Правда, оккупационные марки в то время тоже большой цены не имели. Одна марка равнялась 70 рублям. Помню, за килограмм сала   приходилось отдавать до ста марок. Конечно, за пределами Киева эти же продукты стоили в два-три раза дешевле. Поэтому вскоре я стал все чаще и чаще выезжать на велосипеде в близлежащие села. 
     Еще необходимо сказать о газетах, которые выходили в то время в Киеве. Местные прихвостни напропалую подхалимничали и лебезили перед властями. Вот два образчика из газет периода оккупации: 

«ОСВОБОЖДЕННАЯ УКРАИНА ПРИВЕТСТВУЕТ РЕЙХСМИНИСТРА РОЗЕНБЕРГА» 

     Под такой шапкой газета дает восторженный и развернутый отчет о том, что рейхсминистр оккупированных восточных областей присутствовал на обеде у генерал-комиссара, осмотрел выдающиеся памятники г. Киева, был на балете «Каппелия», посетил хозяйство в окрестностях города, «...где беседовал с крестьянами и имел возможность убедиться в их готовности выполнить стоящие перед ними задачи». * 

Заголовки сводок Главной квартиры фюрера: 

«ГОЛОД И ТЕРРОР В ЛЕНИНГРАДЕ». 
«НА СТУПЛЕНИЕ ИДЕТ ПЛАНОМЕРНО». 
«УНИЧТОЖЕНИЕ ЗНАЧИТЕЛЬНЫХ СОЕДИНЕНИИ ВРАГА 
У ДОНА». 
«СОВЕТЫ ПРОДОЛЖАЮТ НЕСТИ КРУПНЫЕ ПОТЕРИ». 
«ВЧЕРА СОВЕТЫ ТАК ЖЕ БЕЗУСПЕШНО АТАКОВАЛИ ЦЕНТРАЛЬНЫЙ И ЮЖНЫЙ УЧАСТОК ВОСТОЧНОГО ФРОНТА». * * 


*«Новое украинское слово».23 июня 1942 года. 
**«Новое украинское слово». 20 июля 1942 года.
<...................................>

_____________________________________________________________________________________

п