*     *     *

Как Ганс, что заблудился с Гретой,
я на подол вскачу кареты
и прыгнув так, что было сил -
страду природы оросил.

И Грета повернётся в фас,
играя плутнями и плетью.
И шагом шириной а Наказ
мы поплетёмся по планете,

но там, где строй осин пошире,
мы разбежимся в дебошире
и больше не найдём друг друга:
тесна дремучая округа.

Абсурдность, опоссум и астры
всех нас забрать в полон горазды,
и гладя пень змеи земной
я уношу своё со мной

корой, ветвями и росинкой
и грибоягодной корзинкой
и всей мозолистой ступнёй
по смеси грязи с сатаной,

по перекатам, пересвистам,
корням и бритвам трав рысистых,
по колокольням и по кожам
гусиным, гладким и расхожим,

по строчкам, что ведут в музеи,
где выставлены ротозеи,
или по знакам препинанья,
что составляют гвоздь быванья.

Надев на щиколотки шины
и на запястия пружины,
я прикатил себя как маг
на берег моря как в гамак.

А Грета гротом и беретом
и с видом на резню зари
найдёт себе другого бреда
шары, мячи и пузыри,
другого брата, друга, брода
её же, суженной породы.

О,

вечерами на завалинке
они будут сидеть как совы,
и на свою лихую спаленку
надвинут мощные засовы.

Я ж утоляю океаном
плоть отставного атамана.
Я пью волну как хват борзой
и выделяю соль слезой.

По мне - по водорослям суши,
жуки и мухи ищут груши.
Я обгораю словно камень
в руно несбывшихся гаданий.

                                  ноябрь 1989

<...........................>
.

п
____________________________________________