.
Леонид Финкель 

«ЭТА ЕВРЕЙКА НЕФЕРТИТИ!» 
(продолжение I) 

     Историю Иосифа в Египте, его освобождение из тюрьмы, возвышение по служебной лестнице вплоть до непосредственной близости к самому фараону трудно придумать даже искусному драматургу. 
     Свои обязанности Иосиф выполняет блестяще. Фараон назначает Иосифа абсолютным правителем Египта. Колесница Иосифа была первой, которая следовала за царской, он был одет в особые одежды, отмечен золотой цепью. 
     Премьер-министр! 
     «Высшие уста во всей стране!» 
Великолепные комнаты его дворца переходили в сады, где росли пальмы и акации. Повсюду искусная резьба, деревянное покрытие, золотые украшения, на полу - роскошные ковры, шкуры диких животных. И множество рабов... 
     А ведь еще при первой встрече с фараоном он сказал «бильядай» - «ничего для себя». 
     Наконец, избавив Египет от неминуемого голода, он становится важнее самого фараона... 
     На западном берегу Нила недалеко от Карнака уцелели руины зернохранилища, в которых Иосиф хранил зерно в урожайные годы. Предположительно, именно здесь Иосиф повстречал своих пришедших за хлебом братьев. 
     Очень может быть. Да и знаменитые пирамиды считали «житницами Авраамовыми», то есть местом для хранения урожая. 
     Иосиф был, вероятно, первым в этой цепи - Ицхак Абраванель, государственный финансист и казначей португальского короля, или Вальтер Ратенау, после первой мировой войны экономический советник германского канцлера (позже министр восстановления, министр иностранных дел и т.д.), которому Германия много обязана восстановлением своего промышленного и финансового потенциала. Чем это кончилось в эпоху еще одного фараона, Гитлера - общеизвестно... 
     Длинную можно выстроить цепочку изо всех нас, разного рода советников (один из последних был у Бориса Ельцина, российского президента), возделывающих чужие виноградники... 
     В таком-то качестве - важного вельможи - происходит встреча Иосифа с братьями. 
     Здесь все настолько многозначно, что одни комментарии к каждой ситуации могут прочитываться как захватывающий роман. Велик замысел Всевышнего! 
     Нас же интересует прежде всего то, что израильтяне были спасены физически а, следовательно, страдания Иосифа были не напрасны. И значит, всегда чья-то мука отозовется будущей благодатью. И еще, может быть самое важное: братья раскаялись. На самом же деле через раскаяние прошел весь народ! То есть евреи начали свою новую жизнь в новой стране (Египте) с того, с чего мало кто начинает - с покаяния. 
     Не сделали этого немцы после Катастрофы. И хотя Аденауэр стоял перед Стеной Плача, и хотя Германия платит компенсации бывшим узникам гетто и концлагерей, компенсации за потерю имущества и так далее, но на самом деле диалоги немецких и еврейских интеллектуалов по поводу Катастрофы места не имеют. В материальных компенсациях, которые зачастую удовлетворяют тех же евреев, исчезает духовная суть содеянного. 
     Не покаялись и коммунисты. Может оттого ничего не вышло из их реформ... 
     У сынов Яакова же все пошло в новой стране на лад.
     Чего стоит только один вход в страну! Даже египетские колесницы, от которых, правда, в пустыне толку мало, послал Иосиф за отцом, братьями и всем кагалом. Самого же стотридцатилетнего Яакова (он был для них настоящим Мафусаилом) как уже говорилось, несут в египетском паланкине из числа тех, какими пользовались знатные люди в Египте. И офицеры учтиво встречают их на границе. Все, кто когда-либо имел дело с таможней, знают, как это ... 
     Конечно, уход пугал сынов Израиля. Пришлось оставлять родные могилы в пещере Махпела, которую еще раньше купил Авраам вместе с полем у хеттеянина Эфрона. Пожалуй, то была единственная недвижимость, которой владели сыны Израиля, наследственная усыпальница, ее, конечно, оставляли с болью сердечной. 
     А ведь и сегодня оставили палестинцам. Без боли... 
     И еще одна, отдельно стоявшая ото всех могила Рахели заставляла с ужасом и великим мраком думать о служильне Египетской. 
     Пугало Яакова и то, что здесь, в Египте, нельзя с такой ясностью провести и одновременно так легко стереть границу между жизнью и смертью, между плодоносящей землей и пустыней. Следовательно, от проблем пустыни, смерти, загробной жизни некуда было деваться. 
     Должен был согласиться Яаков с тем, что в Египте есть ощущение тайны. Да и само слово «Египет» - означает «загадка», «тайна». Этот жутковатый Сфинкс, например, неизвестного роду-племени с козлиной бородой и вздыбившемся у головной повязки удавом. 
     Но, разве остановит отца даже эта жуть, если он идет к любимому сыну? 
     Яаков шел к сыну. 
     И шли, спасаясь от голода. 
     Но и памятуя: «И сказал Господь Аврааму: знай, что потомки твои будут пришельцами в земле не своей, и поработят их, и будут угнетать их четыреста лет... после сего они выйдут с большим имуществом» (10). Во исполнение этого обетования Яаков дал Иосифу первородное право наследства... 
     Только пройдя ужасы египетского рабства, израильтяне стали способны понимать и исполнять Божью заповедь: «...Пришелец, поселившийся у вас, да будет для вас то же, что туземец ваш, люби его как себя, ибо и вы были пришельцами в земле Египетской...» (11) 
     Ну, кто сегодня жертвует собой? Нисходит до «глубин земли», кто строит лестницу, чтобы взойти на небо? 
     Ау, братья-евреи! 
     Счастье от несчастья отличить было нелегко. Отъезд казался роковым. Впрочем, шли они, как всегда, легкие на подъем: собрали шатры, согнали стада... 

     Иосиф уже доложил фараону, что семья отца находится в земле Госеме (Гошеме, Гесеме), где паслись и собственные стада фараона, что они, как отцы, всегда были пастухами мелкого скота... 
     Вижу как фараон поморщился при этих словах. Не случайно в Торе сказано: «ибо отвращение для Египтян всякий пастух овец» (12). 
     Но Иосиф навел его на мысль (очень это важное слово «навел», очень пригодится нам позже, ибо только так могли действовать еврейские умы в чужих землях), что его братья - прирожденные пастухи и скотоводы, которых можно и, вероятно, скорее всего нужно сделать смотрителями стад фараона. 
     И подумал фараон, что нет ничего умнее. И что неплохо бы подать эту мысль, как пришедшую в его, фараонову голову, 
     Произошло это почти сразу после прибытия всего семейства Яакова в Египет, точнее в Нижний Египет - туда, где правили (раньше или в это же время, о том речь впереди) цари гиксосов. 
     Теперь можно было устраиваться, жить. И потому, как резко росло семя израильское, как рос и плодился народ, что, собственно и было предсказано Всевышним, можно представить, что «плен египетский» поначалу и не был пленом. Не был изгнанием. И только тревожное пророчество о предстоящем порабощении не давало покоя. 
     Но кому не давало? Яакову? Так он знал, чем все кончится: «...вот, я умираю, и Бог будет с вами и возвратит вас в землю отцов ваших...» (13). Знал и то, что не проста страна служанки Агари. Не случайно она зовется страною Хама. И люди в ней, хотя и красны лицом, но черны душой. Нет у них ни слова «грех», ни такого понятия. Похотливые, они бесстыдно блудят с нарумяненными мертвецами. Надменные и печальные, каковы они будут в соседях? 
     Были, ох, были и другие сомнения! 

     Ну разве не мучился Иосиф в Египте? Для чего? Сказали: спас народ физически и духовно. Но для чего тогда мучается израильский народ в рассеянии (как ни хорошо в гостях, а дома лучше!)? Разве только одна у него забота - спасти самого себя? 
     Для чего мучается? 
     Оставим пока вопрос безответным. 
     Но у Яакова было время обдумать все, обдумать медленно, не спеша, любуясь парадоксальными заключениями своего ума, подтрунивать над своими отцовскими слабостями, над своим тщеславием, над своей решимостью, в которой больше всего было решимости самого Бога. 

     Дети же ни о чем не задумывались. 
     Детям было хорошо. 
     Здесь, в Египте, каждый из них вполне мог продолжить свою частную историю. 

     3 

     Мы въехали в Каир. 
     Как-то вдруг появились огни, не очень яркие, но вполне городские. Поразил поток машин за окнами. Присматриваюсь и понимаю, что водители совершенно не придерживаются правил дорожного движения, ездят, словно никаких правил не существует. Красный свет - едут, зеленый - едут. Наезжают на тротуар, кажется, вот-вот какой-нибудь грузовик взберется на крышу нашего автобуса. И впрямь, что-то уж сильно стучит, визжит, гремит. Гляжу - рядом трамвай, облепленный людьми, которые на ходу соскакивают, на ходу и впрыгивают на подножку, где уже висят несколько человечьих гроздьев. И все при этом радостно вопят, вероятно, оттого, что эта операция не привела к летальному исходу. Днем позже я видел трамваи (есть вагоны специально для женщин), автобусы с таким количеством народа, что и автобусы и трамваи казались накренившимися набок, осевшими до предела. 
     Но скорость! 
     Дня через три, когда мы с женой бродили по Каиру, перейти улицу казалось нам несбыточной мечтой. И когда - о чудо! - это рискованное предприятие все же удалось мы так же радостно завопили. И стали жестикулировать, показывая товарищам на пальцах, как нам это удалось... 
     Как вихрь, презирая опасность, по кипящему океану мостовой несутся велосипедисты. 
     Повозки, запряженные ослами. 
     «Волга» старого образца, которая движется, как танк, и потому все ей уступают дорогу. 
     При всем при этом, нас убеждали, что благодаря виртуозности водителей и отсутствию страховки, аварии крайне редки. 
     Мы уже подъезжали к гостинице «Оазис», когда между машин и автобусов я увидел мальчишку-велосипедиста, который управлял рулем одной рукой, в другой держал поднос с чашечками кофе. Это был еще тот номер! 
     В гостинице нас ожидала довольно приличная комната. И сама гостиница аккуратная, чистая, заполненная магазинами и магазинчиками, в витрине одного из них висел предмет нашей с женой зависти - чучело крокодила. 
     Мы свалились замертво. 
     Пока утром обслуга мыла-чистила бассейн, гуляли по зеленой лужайке. Солнце слегка пригревало, было тихо, покойно и умиротворенно. 
     После завтрака больше часа ожидали автобус. Наконец, автобус явился. С ним гид - низкорослая египтянка со смазливым личиком. Гида зовут Дина. Дина закончила в Ростове мединститут (сказала: «по разнарядке партии», а я не переспросил какой), по специальности - офтальмолог, но работой обеспечена только на полставки, долларов примерно на сорок, остальные (двадцать - тридцать) зарабатывает на туризме. 
     Вместо знакомства задаю вопрос: 
     - Почему перед гостиницей, где сплошь живут израильтяне, есть все флаги мира, а израильского нет? 
     - Да!? - лениво зевает она. - Так у нас ведь и мира нет. 
     - Как нет? - удивляюсь я. 
     - Так... Бумажки... 
     - Но ведь благодаря израильским туристам у вас есть работа!.. 
     Молчит. 
     А между тем, Израиль - главный партнер Египта в туристском бизнесе. До полумиллиона наших соотечественников ежегодно посещают долину Нила - это больше, чем туристов из Германии с их традиционным интересом к египетским древностям. 
     - Хорошо, - раздражаюсь я, - вы хотели бы побывать в Иерусалиме? 
     - Что вы! - отмахивается она. - У меня на очереди - Париж... 
     - Разве Магомет вознесся в Париже? 
     Снова молчит. 
     Вспоминаю об огорчениях известного израильского прозаика, драматурга, который всю жизнь посвятил, чтобы наладить отношения с арабскими интеллектуалами. И вот сейчас выясняется, что одного из них изгнали из сирийского Союза писателей только за то, что он разделил международную премию с поэтом из Израиля, никого из израильских кинематографистов (даже тех, кто снимал антиизраильские фильмы!) не пригласили на фестиваль в Бейруте; когда английский ПЭН-клуб обратился к израильским и арабским писателям с тем, чтобы они подписались под воззванием о даровании жизни Салману Рушди - подписались только израильтяне. Ни один араб не приезжает на международные книжные ярмарки в Израиле, нет туристов из арабских стран, нет даже сколько-нибудь вразумительного диалога между интеллектуалами с обеих сторон. И так далее и тому подобное. Примеров десятки, сотни. И вот теперь - Дина. 
     Надо сказать, всю экскурсию она вела себя премерзко. Умудрилась «настучать» местному ШАБАКу на постоянного представителя израильской фирмы, который-де, «не так инструктировал туристов»... 
     - От мира выиграл только Израиль, - мрачно бросает Дина. 
     - А не благодаря ли миру с Израилем Египет подружился с США? Закупил самолеты Ф-16, танки М-1, - ехидничал я. 
     И, надо сказать, крови ей попортил немало. По пути в Александрию, когда надоел рассказ о мамлюках (ее любимая тема), попросил микрофон и рассказал о первом еврейском погроме в этом славном городе. У Дины лицо перекосилось... 
«Ну вот, - думал с удовлетворением, - не рой яму своим противникам. Как сказал какой-то остряк, надо воспользоваться той, которую они вырыли для нас...» 
     Я не собираюсь вдаваться в политику. Я не хочу распространяться о современном Египте и его столице. Мои наблюдения поверхностны - слишком короткое время находились мы в Египте. О том, что в двенадцатимиллионном (нам говорили семнадцатимиллионом) городе полтора миллиона жителей живут на кладбище, рассказывали сами египтяне. Земля нынче дорога. Те, чьи предки приобрели когда-то склепы, могут сегодня достроить второй этаж. В общем, полутора миллионам людей жить негде. 
     Но смотрел я на красивых мужчин и часто на не менее красивых женщин с одним немым вопросом: хотят ли они воевать? Будут ли воевать? 
     Справедливости ради скажу, что кроме Дины встречались куда более лояльные к нашему государству люди. Например, журналист экономического еженедельника (закончил факультет журналистики Ленинградского университета), который много расспрашивал об Израиле, сокрушался, что пресловутое «арабское единство» заставляет египтян быть заодно с палестинцами... 
     Так все же - враги или друзья? 
     Когда в первое наше утро в Египте мы подъехали к пирамиде Хеопса, навстречу мне бросился арабский мальчишка, весь увешанный сувенирами. 
     - Рашен? - спросил он. 
     Я доверчиво, как к брату, наклонился к нему и радостно выдохнул: 
     -Да! 
     - Блядь! - уверенно сказал он. 
     - Съел? - смеялась жена. 
     Больше никто из нас не представлялся «русским» хотя обязательный «туристский минимум» на русском языке знаком любому арабскому торговцу. Русские вообще оставили по себе память. На окраине Каира соорудили город Анаср - «Победа». Это - в честь войны Судного дня. Асуан, военное снаряжение и т.д. - все это знакомо любому советскому школьнику. 
     Нет, как нам ни советовали не афишировать, что мы 
израильтяне, в дальнейшем мы представлялись только так. Именно израильтяне. И отношение было совершенно другим, не панибратским или фамильярным, а почтительным. И обязательно в ответ: 
     - Шалом! 
     Мы ходили по старому Каиру, в котором дом часто не отделен от улицы. Дом служит продолжением улицы или наоборот. Иногда жилую комнату от улицы отделяет только занавеска. 
     Казалось, что улица движется, как эскалатор: прямо на улице ремонтируют обувь, перешивают брюки, варят кофе, курят кальян, смотрят телевизор, жуют сахарный тростник - любимое лакомство каирских ремесленников, подносчиков тяжестей, возниц, всех безработных, полубезработных. Разламывают, жуют стебли и тут же выплевывают их на радость мириадам мух. 
     Все течет, кружится, блестит - медные подносы, чеканка с арабской вязью, кувшины, чайники, тазы - громоздкое, пышное, безвкусное, но все вместе очаровывает, завораживает, точно сказки Шахерезады. 
     Поражает не только размах прикладного искусства, но и мощное развитие старой архитектуры. 
     Весьма любопытны размышления на темы арабской архитектуры знаменитого Александра Дюма и художника Адриена Доза, которые вместе с французской экспедицией совершили путешествие на Синай весной 1830 года. Они считали, что рука, начертавшая планы мечетей Каира и базилик Венеции, одна и та же - античная. И что все памятники, «независимо от их назначения, казалось, были сооружены великанами, ибо в слове «величие» заключено содержание той эпохи, оно начертано от Вавилона до Palangue и от Элефантины до стен Спарты, но не на камнях, на глыбах» (14). 
     Старые мечети точно схвачены кварталами. Вообще, архитектура мечетей эмоциональна. Каждая из них соответствует темпераменту своего времени. 
Мы были в цитадели Салах ад-Дина. Саладдин - одна из легендарных фигур арабского средневековья. Считают, что именно он придал Египту ту форму, которая существует и сегодня. Внутри цитадели - мечеть Мухаммеда Али. Круглый купол. Четыре острых минарета. По-арабски «минара» - башня света. Но не идет ли «минара» от «меноры»? Уж больно схоже. Другие, напротив, уверены в том, что форма минарета изначально имеет фаллический смысл. Эта традиция восходит к древним языческим поклонениям... 
     Очень может быть. 
     Флобер, будучи в Каире на народном гуляний, наблюдал сценки, которые вызывали в толпе исключительно доброжелательную и сочувственную реакцию. Вот шуты на свадьбе, один изображает женщину. Здесь одна непристойная шутка следует за другой. 
     «Кто там? - Это... - Нет, не открою. Кто там? - Это... 
- Нет. Не открою (и так несколько раз). - Кто там? -Потаскуха. - А, входите. - Что делает доктор? -... - Где? - В саду. - С кем? - С ослом». 
     Ну, скажете, это артисты. А вот и зрители. Девочка, которая «производит громкие скрипучие звуки ладошками». И великолепный мальчишка: «Дайте мне пять пара, и вы будете... мою мать. - Желаю вам всяческих благ, а главное - длинного...» 
     По площади проезжали паши в каретах, но никто не смотрел в их сторону. Всех занимало действие - и похотливые телодвижения и артистов и зрителей. 
     Шуты же вообще позволяли себе, что хотели. Один из них схватил бабу и совокуплялся с ней у входа в лавку при всем народе... (15) 

     Такие вот неожиданные ассоциации вызвал минарет... 
     Жанровых сценок на разного рода усыпальницах, колоннах, стенах храмов - обнаженные потаскухи, похотливо раскинувшие бедра - сколько угодно. Это не скабрезные гравюры. Это сама жизнь... 
     Вообще же, согласно исламу, женщина - собственность мужчины. Не так давно в Саудовской Аравии женщина стоила только полцены верблюда. Сейчас, разумеется, эта цена значительно возросла. 
     Женщина имеет право наследовать только половину имущества, два женских показания в суде приравниваются к одному мужскому. 
     Еще недавно женщину, изменившую мужу, бросали на съедение акулам, а чтобы собрать акул, бросали поначалу собаку. Король Фейсал отменил эту дикость. Теперь неверную жену можно наказывать только одним способом - забивать насмерть камнями. 
     Между тем у короля Сауда каждые 14 дней рождался очередной ребенок, он имел двух секретарей, чтобы разобраться в своих наследниках и детях. 
     Практика многоженства и права на развод только для мужчин приобретала на Востоке иногда анекдотический характер. Так один багдадский красильщик в возрасте 87 лет, последовательно женясь и разводясь ежемесячно, имел 900 жен... 
     Один из самых значительных религиозных мыслителей ислама Газали (1058 - 1111) подытожил в своей книге «Совет царям»: «Это верно, что все испытания, несчастья и беды, которые претерпевают мужчины, происходят от женщин». 

     Мы вышли из мечети на внутреннюю площадь у цитадели. Посреди дворика - красивый алебастровый фонтан. Здесь же - гробница самого Мухаммеда Али. 
     Неподалеку - самое ценное для меня: колодец Иосифа. К нему ведут ступени, серо-черные стены. Где-то в углублении была гробница. Но нас туда не пустят. Дина ухмыляется: никто не знает никаких подробностей. Вот о том, как Мухаммед - Али резал мамлюков на той самой дороге, по которой мы сейчас будем спускаться - про это сколько угодно... 
     А вообще отсюда весь Каир как на ладони. Виден Нил, река, которая «течет правильно» в отличие от других рек, например Евфрата, который, как считал фараон Тутмос I, течет «неправильно»... 
     Дальше - окутанные дымкой красноватые вершины пирамид. 
     Долго смотрели, не могли оторваться. 

     Так все же будут воевать или нет? 

     Прошли базар Хан ал-Халили - центр Старого города. Узкие, глухие улочки. 
     Переулки, переулки... 
     Резкий крик ослов. Стук лошадиных копыт. Кричат разносчики воды, визжат ребятишки. В положенные часы все шумы перекрывает голос муэдзина, с высокого минарета призывающего правоверных на молитву. 
     Ажурные деревянные решетки. Цветные стекла. 
     Лавки гончарные, ювелирные, оружейные. 
     Арабский орнамент. Древнеегипетские сюжеты. Современные мотивы. 
     Раньше здесь было очень много евреев. Еще Дюма и Доза отмечали, что «узнать евреев можно с первого взгляда по одежде черного цвета: каирские законы запрещают им носить другие цвета». 
    

Вообще, еврей здесь появлялся всякий раз, когда возникали какие-нибудь денежные затруднения. 
     Кстати, сделал для себя прелюбопытнейшее открытие. Цифры, которыми всю жизнь пользуемся, как известно, называются арабскими. Ничего подобного! Здесь совершенно другие цифры. Номерные знаки машин, цены в магазинах - ничего не разобрать: цифры как-то смещены, скособочены и потому неузнаваемы. 
     Да, так вот о евреях. Как только о цифири, так и о евреях. До самого последнего времени в Египте, преимущественно в Каире и Александрии существовали большие и богатые еврейские общины. По словам Моше Сасона, который был послом Израиля в Египте с 1981 по 1987 год, по приезде в Каир он застал там 32 синагоги. В Александрии их было и того больше - 50. Но в последнее десятилетие еврейская община в Египте явно захирела. Еврейская община - зрелище жалкое и, конечно, как сказал поэт, «искусство лучших дней» здесь давно позади, а евреев все меньше и меньше, из восьмидесяти тысяч человек в расцвете ее существования в 40-х годах, сегодня не осталось и ста пятидесяти человек. Тот же Моше Сасон утверждает, что в 1987 году в Каире было меньше 70 человек. Все старики. Последняя молодая еврейка поцеловала юношу лет десять назад. С тех пор - полное обнищание общины, существование за чертой бедности, пребывание в ужасных общественных больницах, куда не всякий даже бедный египтянин рискнет лечь. И это при том, что помогает «Джойнт», что руководство общины распродает синагоги вместе с древними рукописями, книгами и антикварной утварью (не так давно продана и снесена синагога в Порт-Саиде). Куда деньги уходят - никто не знает, несколько десятков оставшихся евреев воюют друг с другом, пожалуй, поактивнее, чем некогда с фараоном. А могильные плиты, иногда ушедшие в землю на два-три метра, древние усыпальницы - молчат. 
     Единственным человеком, который заступился за порушенную синагогу в Порт-Саиде, был журналист-мусульманин Самир Рафат, опубликовавший гневную статью в одной из центральных газет. Косо смотрит на действия общины и египетское управление по охране древностей... 

     Сами евреи в нынешнем Египте твердят: если есть у евреев враг, так это еврей. 
     Что им ответить, встретившись в той адской области? 

     Уже в первый день поехали в Гизу к пирамидам. По дороге казалось, что едем в горячую, беспокойную и конфликтующую Африку. 
     По странной игре оптики, которую отмечали почти все путешественники, пирамиды по мере приближения кажутся как бы менее огромными, чем издали. 
     Как магнитом, притягивает их лазоревый цвет. Еще немного - и цвет меняется на желтый. 
     Камни сливаются с пустыней, которая их окружает. 
     Такое впечатление, будто перед глазами вырастает огромная стена. Ошеломляющее впечатление! 
     Просто. Ясно. Четко. Грандиозно. 
     Не случайно, когда Гете увидел удививший его рисунок египетской пирамиды, привезенный с Нила одним французским путешественником, он оценил эту пирамиду как «самую значительную архитектурную идею», которую он когда-нибудь знал в своей жизни. Он считал, что превзойти ее невозможно. Его друг, известный медик даже предположил, что пирамиды говорят о какой-то забытой науке очень древнего времени. Причем об этой науке можно сказать, что она легко вогнала бы в краску все современное человечество, уличив его в бездарности. 

     Только представить себе кто здесь был до тебя! 
     Гераклит. Менелай с Еленой (после завоевания Трои). Геродот. Фалес. Александр Демокрит. Солон. Наполеон... 
     Иосиф, конечно... 
     Правда тогда эти гиганты-монолиты сияли на солнце белой глазурью отполированных известняковых плит. На верхушках некоторых из них были изображены глаза... 
     С изумлением глядел Иосиф на пирамиду Хуфу, строителя-сверхчеловека, этого злого бога, про которого и тысячу лет спустя ходили мрачные анекдоты. 
     Говорили со страхом, но и с благодарностью, ибо Хуфу, земной бог, смог заставить и людей сделать невозможное... 

     ...Обошел вокруг пирамиду Хеопса (Хуфу). По пути припоминаю: сто тысяч рабочих, меняясь каждые три месяца, строили пирамиду 20 лет, расходы для строителей только на хрен, лук и чеснок (чтоб цингой не страдали) составили 6000 талантов. Во времена Геродота (нет ни одной книги о пирамидах без ссылки на Геродота, по крайней мере, ни одной стоящей!) за талант серебра можно было купить в Афинах 3000 поросят или построить военный корабль! 
     Поскольку у меня хроническая бессонница, все умножать на 6000 буду ночью... 
     А пока - вот оно - одно из семи чудес света. 
     «Все боится времени, но время боится Пирамид» - говорит египетская пословица... 
     По ступенькам лезу наверх. 
     Тем, кто привык карабкаться по корабельным реям, можно посоветовать взобраться к самой вершине. Впрочем, под солнцем, - сомнительное удовольствие. Но, говорят, простор, который открывается, - искупает все... 
     Возле пирамиды Хеопса, две других. На самую маленькую, еще во времена Наполеона Бонапарта взобрался французский барабанщик. Правда он бежал от мамлюков. Вид у них был такой, что путь барабанщику дался без труда. Рассказывают: когда добрался до вершины, он изо всех сил стал колотить в барабан, взывая о помощи. 
     Пленника освободили солдаты. И встретили его со всеми возможными почестями. 
     Нынче таких наград быть не может. Мамлюков, к счастью, тоже. 
     С раннего утра здесь - столпотворение: ряженые под бедуинов и бедуины, ослы, верблюды, лошади, продавцы открыток, бус, сигарет, древних статуэток, только что изготовленных в ближайшей мастерской... 

     Жена предлагает спуститься в пирамиду. 
     - С твоим давлением? 
     Но она храбро направляется к черному отверстию, которое, кажется, специально сделано для того, чтобы колосс мог дышать. На самом деле это отверстие когда-то пробили грабители... 
     - Между прочим, пирамида - это конденсатор энергии. Конус не только ловит энергию, но и не выпускает энергию человека, - говорит жена. 
     Направляемся вниз. Быстро возвращаемся. Тяжелый воздух, давит на сердце. Вот тебе и «конденсатор энергии!» 
     - Такси! - кричит погонщик осла и приглашает прокатиться: - Садись, Самара... 
     - Опоздал, - вяло реагирую я. - Я теперь живу в Ашкелоне... 
     Идем к заупокойному храму фараона. Мимо больших деревянных лодок, в которых умерший фараон должен был совершить путешествие в загробное царство. И далее - к Сфинксу... 

     Очарование, очарование... 
     В Гизе, у пирамиды Хеопса, у Сфинкса я понял нечто принципиально важное для самого себя, понял, как  «объелись» всем этим древние иудеи. Как осточертели им эти изображения многочисленных фараонов, их жен, челяди, наконец, богов. Многочисленных египетских богов, которые отвлекали от собственного Всевышнего, незримого, опять же таки, в силу принципиальных соображений... 
     Как звали бесчисленных богов и божков, населявших страну Нила (и Ханаан, и Финикию, позднее филистимскую землю)? 
     «Ваал» - «Хозяин», «Владелец», «Обладатель». 
     Сплошная претензия на обладание, владение, распределение. А, значит, на разъединение и власть. 
     У известного ученого Сергея Аверинцева есть любопытная мысль: «...когда богов много, боги живут в своем собственном кругу, находя в нем партнеров для священного брака и священного соперничества, человеческое сообщество лишь поддерживает с божественным сообществом отношения, подобные дипломатическим. Недаром древнеегипетская живопись, как и древнегреческая вазопись, изображает своих сакральных персонажей, боги бродят своими путями, не пересекающимися с путями людей. Есть рассказы о том, как человек становился для божества предметом вожделения, для человека это обычно связано с бедами. В древнеаккадском эпосе герой Гильгамеш перечисляет божественной блуднице Иштар ее любовников - ни один добром не кончил» (16). 

     Что чувствовал пленник перед семикрылыми быками в Вавилоне, перед теми же пирамидами? 
     А все то же: «Время боится Пирамид». 
     Но если даже «время боится» - что говорить о Человеке? 
     Вот он Сфинкс. Невообразимо древняя химера. Лев с лицом человека. Символ силы и могущества фараона. Он лежал здесь всегда, этот чудо-зверь, и будет лежать вечно. 
     Он - древней, чем мир. 
     Здесь - начало времени и пространства. 
     Оттого, что высечен из скалы, кажется еще более мощным, мудрым, непреклонным. 
     Он - Судья. Страж. Мститель. 
     По-арабски Абу эль Хол (или Хул) - «Отец ужаса». 
     Чудище! 
     Ты же - пленник, пыль, прах... 

     Ничего подобного, думаю, не должен был ощущать иудей, который всегда мог представить своего незримого Б-га более сильным, более могущественным, более масштабным и грандиозным, нежели эти игрушки язычников. 
     Я смотрел на семикрылых ассирийско-вавилонских быков в Египетском музее Берлина. И удивился - не потрясли. Изумили, обрадовали, даже развеселили, но чтобы испугать? Я не испытывал к ним богобоязненного почтения. Восхищаться ими, как творением рук человеческих - да, но в остальном... 
     Дело не в том, что прошли три тысячи лет. Сейчас понимаю - все дело в генетике. 

     Вечерами у Сфинкса устраиваются представления на английском, итальянском, французском, испанском, немецком языках. 
     А пока передо мной нечто грандиозное, подернутое розовым светом. А за ним - фиолетовые, песчаные волны, лиловый океан... 

     4

     Утром мы пошли на главную площадь Каира - ат Тахрир. Здесь - египетский музей Каира, большое здание с куполом, построенное в 1902 году. 
     Более ста залов! А для имеющейся коллекции, говорят, нужно втрое, вчетверо больше. Лувр, Метрополитен-музей, Британский, Берлинский музеи, Эрмитаж - даже в сравнение не могут идти с египетскими шедеврами Каирского музея! 
     Первым делом ищу знаменитую стелу фараона Мернептаха, ту самую, где фараон бахвалится о полном и окончательном разрушении Ашкелона (это первое письменное свидетельство о городе). Здесь же впервые начертано слово «Израиль». Правда, речь идет не о стране, а о народе. Но главное что впервые! 
     Вооружившись фотографией, мы с женой и друзьями - Верочкой и Наумом (да будет благословенна его память), любознательными и эмоционально реагирующими на мой интерес, бросились на поиски. 
     О хвастовстве египетских фараонов, восточных сатрапов, а после - арабов, хорошо известно. Уже после выхода моей книги «Вдогонку за прошлым» («Ашкелонские древности») я показал известному музыканту иллюстрацию из книги «Иудеи-музыканты в ассирийском плену». 
     - На каком инструменте играют пленники? 
     - Конечно на киноре. 
     Сегодня все знают, что кинор - это скрипка. Тогда это была небольшая арфа, подобие той, на которой будет играть первый еврейский музыкант - царь Давид. 
     Известный музыкант объясняет: на киноре играли только свободные иудеи. Рабы специально рубили себе большой палец, чтобы не прикасаться к этому инструменту. 
     - Странно, - говорит музыкант, глядя на иллюстрацию, - иудеи не могли играть так, как здесь показано... 
     - Ничего странного, - догадываюсь я. - Рисовали те, кто взял в плен, вот они и бахвалились, дескать, заставили иудеев играть на киноре вопреки их собственным законам! 
     С подобным бахвальством на Востоке встречаешься повседневно. Главное - придумать себе сказочку, а поверить в нее - сущие пустяки... 
     Передо мной саркофаги, мумии, росписи. 
     Птица, изображенная в профиль. А сверху - хвост. 
     Человеческая голова - фас и профиль одновременно. 
     Плечи и руки. Ноги, вернее, ступни, всегда почему-то в профиль. 
     Удивительно, как художник смотрит на предмет с разных точек зрения... 
     Антилопа. Горный козел. Все в профиль. А рога - то в профиль, то в фас. 
     Иду, представляю, фантазирую... 
     Ну, а как изобразить бой, например? Тоже представить? В общем, египетские художники не придумывали. Зачем художнику рисковать собой! 
     Художник изображает не то, как видит глаз, а так, как знает ум. В отличие от меня художник не «представлял», а «доподлинно знал»... 
     Замечательно изображает художник бой или пляску или бег при помощи одних только ног! 
     Все просто и во взаимоотношениях людей - кто больших размеров, тот важней... 
     Вот знаменитая плита фараона Нармера (4 тысячелетие до н.э.) из шифера, покрытая рельефными изображениями. Первый памятник, в котором искусство приобретает новые формы. Памятник воздвигнут в честь победы Южного Египта над Северным. И потому - царь в короне. И тут же бегущий противник. Царь, между прочим, идет на радостное дело: смотреть на обезглавленные трупы. В конце концов, чем он хуже Робеспьера? Во всей плите меня интересуют фигуры двух человек, которые держат каких-то фантастических зверей. Видимо, это пленные рабы. 
     Такими или не такими были евреи? 

     Мумии. Мумии. 
     (Кто-то из русских туристов говорит: «Наш человек - в футляре»!) 
     Погребальные маски. Фаюмский портрет, имеющий по сути то же значение, что и погребальные маски... 
     Сколько статуй! 
     Прямо поставленные головы, одинаково расположенные руки и ноги. У египетского искусства есть характерная особенность - длительное следование принятым в древности канонам. 
     И тут дыхание мое точно остановилось. Взгляд мой все чаще и чаще останавливается на болезненного вида человеке с узкими плечами, впалой грудью и отвислым животом (вот оно: знаменитое светловское «теловычитание»!) 
     Большой нос, выступающий подбородок, нижняя губа болезненно вытянута, отчего лицо кажется грустным, даже печальным. Видеть в его тонких слабых руках символы власти - жезл и плеть, так же неестественно, как цветок в руках надсмотрщика. 
     Что ж он не приказал лепить себя героем? 
     Фараон этот - Эхнатон, безусловно, не полководец, хотя и рубил головы. Поэт, философ. Не случайно в гимне фараона Эхнатона есть такие слова: «Как великолепны твои мысли, ты господин вечности!» Не о поверженных городах идет речь, не о количестве плененных или убитых (египетские воины ходили со специальными сумками по полю брани, отрезали у убитых правую руку и таким образом вели счет поверженному противнику), нет - о мыслях речь! 
     Исключительная духовная сила исходящая от его личности, заставляет задуматься. Что за тайну он унес с собой? 
     Сегодня мы знаем - то была тайна гения. 

     Ах, как бездарно учили нас в прошлом! Если фараон, царь - значит исключительно эксплуататор, неуч, мужлан, бандит с большой дороги. Непременно убьет Пушкина, Лермонтова, сгноит Кольцова. Конечно, если иметь в виду таких красных фараонов, как Ленин, Сталин и их ученичков - все это аксиома. Они-то и породили циничное отношение интеллектуалов к власти, их противостояние, их ненависть: Поэт во всех случаях должен держаться подальше от трона. Действительно, нонсенс: 
Поэт - член Политбюро... 

     Египетский фараон Аменхотеп IV, взявший себе имя Эхнатона, был подлинным революционером духа. История о том, как этот гений, живший в начале XIV века до новой эры, решил заставить страну поклоняться единому Богу - Атону, как изменил веру, реформировал религию целого народа, как хилый, болезненный, выступил, можно сказать, один против всех - история, о которой хоть и написали тома, осталась все же загадкой, и достойна того, чтобы задуматься о ней и сегодня. 
     Конечно, он вовсе не был благодушным. 
     Был скор на расправу. И очень жестокую. 
     Его наместник в Эфиопии, подавляя восстание, одних перебил, других пленил, пугая именем фараона: «плоть их, как огонь, (когда) поедает он дерево». 
     Не случайно все бросают на фараона раболепные взоры, хвалебно прославляют его воздетыми руками, покорно сгибают спины... 
     Уж если быть точным - один против всех он, конечно, не был. 
     Рядом была Женщина. 
     Утверждают: одна из красивейших женщин Египта. 
     Как сказать, как сказать... 
     Нежный овал лица. Удлиненные глаза. Четко очерченные губы. 
     И большие уши. Длинный нос. Шея длинная и тонкая. 
     С такими ушами, носом, шеей, конечно можно было попасть в гарем, даже стать фараоновой женой. Но прославиться в веках - весьма сомнительно... 
     Впрочем, как знать! Клеопатра - та и вовсе уродина, а только один, кажется, Ирод и устоял, так ведь на то он и Ирод! (Царь Иудеи Ирод советовал Антонию: «Хочешь победить? Убей Клеопатру!») 
     Главное другое - от Женщины исходит дивное, бесконечное очарование. И эта неуловимая мечтательность... 
     Ни у одной из них в бесчисленной египетской коллекции Каирского музея я не видел такого тонкого, одухотворенного облика. Такого сияния. Света. 
     И еще. Специалисты утверждают, что может быть с Нее, с Нее и фараона Эхнатона в мировом искусстве происходит какой-то перелом. В дело вступает не правдоподобие, а поэзия. Такого, кажется, еще не было. 
     Вот этот перелом. 
     Рядом с Эхнатоном - Женщина, Жена. Одна и с детьми, хотя обычно жена фараона занимает традиционное для нее место - у ног повелителя. 
     Ну ладно, он болезнен, хил, некрасив, но откуда в ней, красавице, та же болезненность, тщедушие? Не нарочито ли все это? Не специально ли придумано художником, чтобы никто не превосходил владыку телосложением и красотой? 
     Вот она - рядом с мужем на стеле из его новой столицы Ахетатона. Он, Она. Их дочери. 
     Карниз, точно рама, обрамляет стелу. На нем красные, синие, желтые, зеленые полосы. В центре - ярко-красный солнечный диск... 
     От их единения веет таким миром, таким покоем, такой подкупающей трогательной нежностью! 
     Ах, эта знаменитая Нефертити! 
     Я стоял перед толстым бронированным стеклом, скрывающим знакомую во всем мире женскую голову в тиаре, и мне казалось, что это лучший метод спасти сильные чувства от массы слабых, ибо в наше время, как сказал Иосиф Бродский «...сильные гибнут. Тогда как племя слабых плодится, и врозь и оптом». 

     Нефертити сильна необычайно! 
     В египетском музее Каира хранится только небольшая ее головка из песчаника, судя по всему, незаконченная. Уже тогда подумал - не иначе еврейка. 
     - Вздор, чушь! - сказали друзья. - В любом великом человеке видеть еврея? Да разве ты уже раз не попался на Чарли Чаплине? 
     Согласен, на Чаплине я попался. Написал статью с ссылкой на советские источники, в которых отмечалось его еврейское происхождение. На другой день читатели буквально завалили письмами. Многие из них, в особенности коллекционеры, ну просто стонали: 
     - Доказательства! Дайте доказательств... Хотя бы маленькую ссылочку... ну, скажем, на Британскую Энциклопедию... 
     Чего захотели - Британскую энциклопедию! У меня свои доказательства: еврейский вопрос в Советском Союзе был еще большей тайной, чем половой, уж если там выплыло... 
     Чем больше думаю о Нефертити и ее муже Эхнатоне, тем глубже увязаю в какой-то странной загадке. 
     А имя, что значит ее имя - Нефертити? 
     «Прекрасная пришла»! 
     Откуда пришла? Или это пришлыми были ее родители? А что, бывали и пришлые среди цариц. Известна вторая жена Рамсеса II некая Исетфрет. У нее и фараона была старшая дочь по имени Бинт-Анат. Египтологи утверждают, что имя это не египетское, но сирийское или ханаанейское («дочь Анаит»), в чем можно усмотреть и этническое происхождение самой матери... 
     - Что ты несешь? Разве не знаешь - что Эхнатон и Нефертити брат и сестра? Что у фараонов был обычай жениться на сестрах, дочерях, только чтоб не отдавать трон чужакам? Престарелый Рамсес П женился на своей дочери, например. 
     И любили они. И рожали. Какое там кровосмесительство?! Да! Разве ты не читал, что сделали специальный антропологический анализ, который неопровержимо показал, что Нефертити и Эхнатон были родственниками! 
     - Анализ?! Сначала найдите ее усыпальницу, ее мумию - тогда и доказывайте! - отбивался я, - Еврейка и все... 
     И я стал всматриваться в даль...