.
7. Древнегрузинская письменность «Асомтаврули» 
в типологическом сопоставлении с коптской, готской, 
древнеармянской и старославянской системами письма 

     Принятие древнегрузинского письма Асомтаврули в сущности за христианскую письменность и определение времени ее создания эпохой христианизации Грузии (IV в. н. э.) делают понятным целый ряд формально-структурных особенностей письма Асомтаврули, которые оно проявляет по отношению к остальным письменностям восточнохристианского культурного мира: коптской, готской, древнеармянской и старославянской. Все названные письменные системы составляют типологическую группу письменностей, основанных на общем письменном прототипе - греческой системе письма - и характеризующихся целым рядом общих структурно-типологических черт. 
     С коптской и готской системами письма древнегрузинскую письменность объединяет принцип парадигматической зависимости от греческой системы-прототипа. В этом отношении названные письменные системы резко расходятся с древнеармянской письменностью. 
     В древнегрузинском алфавите, так же как в коптском и готском, полностью отражен весь парадигматический ряд греческой системы: все 9 х 3 = 27 знаков греческого прототипа, которые характеризуются определенными фонетическими и числовыми значениями (или только последними - в случае знаков , , ), перенесены в эти алфавиты в той же последовательности, с соответствующими фонетическими и числовыми значениями. Греческие эписемоны переносятся в той же функции (т. е. только в качестве символов, выражающих определенные числовые значения, ср. коптские знаки в значениях «6» и «900», готские знаки с числовыми значениями «90». и «900») или они приобретают в новых системах характерные для данного языка специфические значения (ср. знак  fj в коптском - фонетическое значение [ f ], числовое значение «90»; знак  в готском - фонетическое значение [], числовое значение «6»; знаки in, an,  в грузинском - фонетические значения соответственно [], [], [], числовые - «6», «90», «900» и др.). 
     Греческие знаки со специфическими с точки зрения этих систем греческими звуковыми значениями (такими, как [], [], [] и др.) переходят во вновь создаваемые письменные системы с новыми фонетическими значениями, специфическими уже для звукового состава данных систем, с сохранением, однако, числовых значений системы-прототипа (ср. готские знаки с числовыми значениями соответственно «9», «60», «700» и фонетическими значениями [], 
[ j], []; древнегрузинские знаки  je, an, qar, с числовыми значениями «60», «700», «800» и фонетическими значениями соответственно [ j], [], [q]). 
     Путем подобной «фонетической субституций» и отражения на соответствующих местах в алфавитном ряду вновь создаваемой письменности всех графических символов системы-прототипа осуществляется в принципе сохранение парадигматики исходной системы письма, взятой за письменный образец. Тем самым парадигматика системы-прототипа как бы «отображается» на алфавитный ряд вновь создаваемой письменности. 
     В готском подобное «отображение» парадигматики греческой системы-прототипа на алфавитный ряд осуществилось без необходимости дополнения к нему некоторого количества знаков со специфическими для готского фонетическими значениями. Такие специфические для готского фонетические значения уместились полностью в рамках парадигматики греческого прототипа в результате осуществления некоторых фонетических субституций. Поэтому готский алфавит содержит то же 9 х 3 = 27 число графических символов, что и греческий прототип. Из них первые девять символов в алфавитном ряду выражают «единицы», следующие девять - «десятки», и заключающие алфавитный ряд девять графических символов - «сотни». 
     В коптском и древнегруэинском при отображении парадигматики греческой системы-прототипа на алфавитный ряд вновь создаваемой системы и осуществлении определенных фонетических субституций оставалось еще некоторое количество «специфических» звуковых единиц, которые должны были быть выражены на письме. Эти «специфические» звуки и обозначающие их графические символы были добавлены в качестве заключительной части алфавитного ряда к основной его части, отражающей парадигматику исходной системы-прототипа с 9 х 3 = 27 графическими символами. Посредством таких дополнительных знаков становится возможным в древнегрузинском алфавите выразить и числовые значения «тысяч». 
     Существенно отличный от этого парадигматический принцип лежит в основе древнеармянского алфавита, что противопоставляет его типологически коптской, готской и древнегрузинской письменным системам. 
     При составлении древнеармянского алфавитного ряда из парадигматики  греческой системы-прототипа были предварительно устранены все эписемоны (т. е. знаки, выражающие в греческом только числовые значения: , , ), а также все графические символы, обозначавшие специфические для греческого и нехарактерные для армянского звуки:  (фонет. знач. []),  (фонет. знач. []),  (фонет. знач. []). Представляется, что при составлении древнеармянского алфавита была осуществлена не фонетическая субституция специфических для греческого фонетических значений собственно армянскими звуками (как это имело место при создании коптской, готской и древнегрузинской письменностей), а «редукция» греческого алфавитного ряда на последовательность, содержащую лишь фонетические корреляты армянских звуковых единиц, которые должны были быть выражены особыми письменными знаками. Возникающая таким путем (т. е. после устранения специфических с точки зрения армянского фонетических значений в алфавитном ряду греческой системы-прототипа) греческая парадигматическая последовательность явилась исходным ядром фонетических значений, на основании которого сформировалась полная система древнеармянского алфавита путем добавления выраженных особыми графическими символами «специфически армянских» звуковых единиц. 
     Однако эти «специфически армянские» фонетические значения составляют не продолжение в алфавитном ряду «основной» части, отражающей редуцированную особым образом греческую парадигматику, а даются вперемежку с нею; символы «дополнительной» части вставляются в разных местах между графическими символами «основной» части, что и нарушает первоначальную, мотивированную греческим прототипом парадигматику и соответственно систему числовых значений, характерную для исходной греческой модели. 
     Принцип сохранения во вновь создаваемой письменной системе числовых значений письменности-прототипа, строго соблюдаемый в коптском, готском и древнегрузинском алфавитах, полностью отвергается создателем древнеармянской письменности, который использует греческую письменность лишь в качестве «опорной системы» для выделения соответствующих армянских звуковых единиц. Этим обстоятельством должно, очевидно, объясняться и то, что создатель древнеармянского алфавита при использовании в качестве образца греческой письменности не учитывает в ней графических символов, выражающих специфически греческие, излишние с точки зрения армянского звуки, а также и знаков-эписемонов, лишенных какого бы то ни было фонетического значения. По этой причине ядро греческого алфавита, лежащее в основе древнеармянской письменной системы, определяется последовательностью символов от А (арм. ajb) до Х (арм. 
[]), за вычетом некоторых знаков со специфически греческими значениями в пределах этой последовательности. Между этими крайними знаками древнеармянского алфавитного ряда располагаются в разных местах вперемежку с графемами основной части все дополнительные символы, составившие совместно с графемами основной части совершенно новую, отличную от системы греческого прототипа парадигматику древнеармянской письменности (1). 
     В результате полностью нарушается соответствие между греческой письменностью-прототипом и древнеармянским алфавитом в отношении выражения соотносимыми графическими символами числовых значений, чем древнеармянская письменность резко расходится с коптской и древнегрузинской системами письма, составляющими в этом смысле единый типологический класс. 
     Кроме единого принципа парадигматической зависимости от греческой системы-прототипа названные письменные системы сближаются друг с другом и по целому ряду других структурно-типологических характеристик. 
     Так, например, древнегрузинскую письменность с готской объединяет не только общий принцип сохранения парадигматики системы-прототипа путем фонетической субституции специфических звуковых значений исходной системы, но в одном случае и совпадение фонетического значения подобных субститутов. В готском алфавите, как и в древнегрузинском, греческий знак  (фонет. знач. [], числ. знач. «60») заменен соответствующими графическими символами, имеющими одно и то же фонетическое значение [ j] (числ. знач. «60»), и проявляющими в то же самое время некоторое графическое сходство друг с другом: ср. гот.  [ j] «60» при др.-груз.  [] «60». Следует заметить, что замена греческого [] именно на [ j] в обеих этих системах не может быть оправдана чисто фонетически, поскольку звуковые сегменты [] и [ j] слишком отличны друг от друга по звучанию. 
     Такое совпадение в фонетическом значении субститутов греческого [] в обеих письменных системах может свидетельствовать скорее о наличии определенных исторических связей между ними. 
     Составитель древнегрузинского алфавита был, несомненно, знаком с современными ему письменными системами, среди них, возможно, и с готским алфавитом, данные которого он мог учесть при создании новой письменности (2). 
     В свете этого, возможно, не случайно и то, что названия некоторых букв древнегрузинского алфавита совпадают с наименованиями соответствующих знаков готской письменности. Так, например, название древнегрузинской буквы  (фонет. знач. [ l ], числ. знач. «30») las, стоящее фонетически обособленно по отношению к остальным наименованиям (ср. здесь), очень походит на наименование laaz  готского знака  (фонет. знач. [ l ], числ. знач. «30», ср. также наименования графем груз. [] in и гот. [w] uuinne; груз. [m] man (числ. знач. «40») и гот. [m] mаnnа (числ. знач. «40»). 
     С точки зрения исторических взаимоотношений алфавитов христианской эпохи, основанных на системе греческой письменности, следует рассмотреть также и старославянские письменности Глаголицу

и Кириллицу, относящиеся к той же типологической группе древних письменных систем. 
     В старославянской Глаголице проводится в сущности тот же принцип парадигматической зависимости вновь создаваемой письменности от греческой системы-прототипа, что и в коптском, готском и древнегрузинском алфавитах. 
     Основная, соответствующая греческой системе часть Глаголицы упорядочена по образцу греческого алфавита осуществленными в ней определенными фонетическими субституциями. «Специфические», отличающиеся от греческого звуковые единицы представлены в системе в виде дополнительной части, завершающей алфавитный ряд и выражающей числовые значения «тысяч». 
     Для выделения таких «специфически» славянских звуков и их упорядочения в виде «дополнительной» части алфавита создатель Глаголицы должен был учесть данные и других современных ему письменных систем. Среди таких систем могла быть и древнегрузинская письменность (3). Следы этого можно усмотреть в распределении в дополнительной части некоторых букв, выражающих «тысячи». Дополнительная часть Глаголицы из девяти символов, выражающих «тысячи», начинается с графемы с фонетическим значением [] (числ. знач. «1.000»), точно так же, как и в древнегрузинском алфавите, где дополнительная часть системы из девяти символов начинается с графемы h, с фонетическим значением 
[] и числовым значением «1.000». На шестом месте этой группы графем в Глаголице стоит символ с фонетическим значением  и числовым значением «6.000», как и в древнегрузинском алфавите, где на соответствующем месте алфавитного ряда с фонетическим значением [х] и числовым значением «6.000» представлен символ  (приобретающий в более позднем скорописном написании Мхедрули аналогичное глаголическому знаку начертание ). 
     Такую историческую связь между древнегрузинским алфавитом и старославянской Глаголицей считает возможным допустить Н.С. Трубецкой (Trubeizkoy 1954:23). В этом смысле характерна также и последовательность в Глаголице символов с «900» ~  «1.000» 
~  s «2.000» (представленная и в Кириллице в виде последовательности Ц с ~ Ч  ~ Ш ), обратная   последовательности   соответствующих   символов в древнегрузинской письменной системе:  «900» ~  «1.000» ~  c «2.000». 
     Кроме сходства парадигматической структуры древнегрузинскую письменность Асомтаврули и старославянскую Глаголицу объединяет также общий принцип отдаления графики вновь создаваемой письменности от графики системы-прототипа с тем, чтобы возникшая система характеризовалась всеми чертами «независимой национальной письменности», не похожей внешне на другие современные ей системы письма. 
     Крайним проявлением этого принципа явилась созданная Месропом Маштоцем древнеармянская письменность с полностью отличной от греческого прототипа графикой. Месроп Маштоц, опиравшийся при создании древнеармянской письменности на греческую систему письма, полностью меняет графику системы-прототипа и прибегает к иным графическим приемам для оформления соответствующих знаков новой письменности. Таким путем порывается всякая внешняя связь с греческим прототипом и создается видимость полной независимости и оригинальности вновь созданного письма. 
     Создатель древнегрузинского алфавита Асомтаврули в тех же целях осуществляет сознательную модификацию греческой системы-прототипа; он не порывает во вновь создаваемой системе связи с греческой графикой, а только преобразует ее путем нарочитой архаизации графики системы-прототипа и графической модификации соответствующих знаков. Этим составитель древнегрузинского алфавита достигает в принципе того же результата в деле создания «оригинальной национальной письменности», что и Месроп Маштоц, создававший оригинальную древнеармянскую национальную письменность на совершенно отличной от греческого прототипа графической основе. 
     Такие тенденции в восточнохристианском культурном мире, диктовавшиеся определенными политико-религиозными соображениями, приводят к созданию нескольких внешне отличающихся друг от друга письменных систем, опирающихся на греческую письменность, но проявляющих в то же время внешнюю графическую независимость по отношению к греческой системе-прототипу. 
     С этой точки зрения древнегрузинская письменность Асомтаврули, древнеармянский Еркатагир и старославянская Глаголица подпадают под общий типологический класс, противопоставляясь коптской и готской письменностям, а также славянской Кириллице, графическое выражение которых отражает графику современной им греческой письменной системы. 
     Но в то же время древнегрузинская письменность (так же, как и старославянская Глаголица) резко расходится с древнеармянским алфавитом в отношении внутренней, парадигматической структуры письма. С точки зрения парадигматической зависимости от системы греческого прототипа древнегрузинская письменность (а также старославянская Глаголица) типологически более близка к древнейшим образцам христианских письменностей - коптской и готской системам письма. 
     Определение древнегрузинского капитального письма Асомтаврули в качестве письменности христианской эпохи, составленной на основе греческого  алфавита, естественно ставит вопрос о личности ее создателя: кем был человек, создавший на почве современного ему греческого алфавитного письма совершенно новую и оригинальную письменность монументального стиля в результате сознательной архаизации и модификации графики письма греческой системы-прототипа? 
     История сохранила нам имена создателей христианских письменностей - готского, древнеармянского и старославянского «глаголического» алфавитов. Это выдающиеся деятели своего времени - Byльфила, Месроп Маштоц и Константин-Кирилл. Но нам не известна достоверно личность создателя древнегрузинской монументальной письменности Асомтаврули, как не известно и имя создателя коптской христианской письменности. 
     Армянская историческая традиция связывает создание древнегрузинской письменности (а также письменности кавказских албанцев) с деятельностью Месропа Маштоца. Но на основании свидетельства той же исторической традиции можно заключить, что Месроп Маштоц не знал грузинского языка, что полностью исключает возможность создания им грузинского письма. 
     Создание новой письменности, как было отмечено выше, не означает только изобретения и составления определенных графических символов письма; оно предполагает прежде всего глубокий лингвистический анализ, членение звуковой стороны языка и выделение отдельных его звуковых единиц, которые должны выразиться на письме соответствующими графическими символами. Это и есть логически первый и основной этап в процессе создания новой письменности, на котором в сущности основывается вся последующая процедура графического выражения отдельных звуков и их распределения в определенной последовательности в зависимости от алфавитного ряда системы-прототипа. Все это делает невозможным создание письменности для определенного языка человеком, не овладевшим основательно этим языком, не способным по этой причине осуществить его детальный фонетический анализ. 
     Нет объективных оснований считать Месропа Маштоца и «инструктором» или «консультантом» в деле создания древнегрузинской письменности, который «делится с создателем новой письменности своим опытом и общими принципами» (ср. Периханян 1966:132; Greppin 1981), поскольку древнегрузинский алфавит, как было показано выше, опирается на отличные от древнеармянского структурные принципы. Как парадигматика древнегрузинской системы, так и грамматические характеристики знаков письма проявляют в отношении зависимости от греческой системы-прототипа существенно отличную от древнеармянской системы картину, что само по себе уже исключает участие создателя древнеармянской письменности в составлении древнегрузинского письма хотя бы даже в роли «консультанта» (ср. Gamkrelidze 198I}. 
     Естественно допустить между христианскими древнегрузинской и древнеармянскои письменностями одной и той же эпохи наличие определенных исторических связей и взаимовлияний, о чем мог бы свидетельствовать и обнаруживаемый в этих системах ряд сходных черт: ср. графику знаков груз.  [k] ~ арм.  [k]; ср. также груз.  [ ] ~ apм. Ф [], груз.  [] ~ арм.  [], отражающие графику   соответствующих знаков греческого прототипа; ср. также наименования букв: груз. kan ~ арм. ken; груз. ban ~ арм. ben; груз. in ~арм. in и др. Однако направление таких влияний можно будет определить лишь с установлением точной даты создания древнегрузинской и древнеармянской систем письма - ср. также с тем, что здесь *). 
     Во всяком случае, отдельные примеры таких возможных взаимовлияний не перекрывают существующих между древнегрузинской и древнеармянскои системами принципиальных структурно-типологических различий, превращающих эти письменности, несмотря на их сходную по характеру графику монументального стиля, мотивированную, очевидно, графическим характером греческого письменного прототипа, в полярные системы в рамках единой типологической группы. 
     Грузинская историческая традиция связывает появление грузинского письма с деятельностью царя Парнаваза (III в. до н. э.), который «ввел книжничество грузинское». 
     Хотя правдоподобность этого свидетельства грузинского летописца XI в. Леонтия Мровели и оспаривается некоторыми учеными, однако вся культурно-историческая обстановка этого периода не исключает в принципе возможности существования в древней Иберии особого вида доалфавитного письма. Такое «архаическое письмо» могло применягься в грузинском государстве дохристианской эпохи для записи текстов различного характера (4). С объявлением христианства официальной религией древней Иберии создается новая алфавитная письменность на основе греческой системы письма, которая полностью вытесняет «архаическое письмо» дохристианского периода и становится господствующей письменностью с официальным статусом государственной и религиозной письменности христианской Иберии. С помощью этой новой, специально созданной национальной письменности осуществляются первые письменные переводы на грузинский язык книг СвященногоПисания и создаются в дальнейшем оригинальные литературные произведения агиографического жанра (5). 
     Хронологически последующим этапом графической эволюции древнегрузинской письменности выступает разновидность древнегрузинского письма Нусха-хуцури, которая характеризуется некоторым наклоном вправо букв угловатого начертания различной длины, определяемой четырехлинейной сеткой. Эти графические характеристики противопоставляют внешне письмо Нусха-хуцури его графическому прототипу - монументальному письму Асомтаврули с округлыми графическими символами одинаковой высоты. В IX в. н. э. письмо Нусха-хуцури предстает в рукописях уже как вполне сложившаяся графическая разновидность  древнегрузинского письма. 
     Тенденция к округлению угловатых форм графических символов Нусха-хуцури и их связному написанию при скорописи, наблюдаемая уже в рукописных образцах Х-XI вв., приводит к оформлению новой разновидности грузинского письма-скорописному Мхедрули. Эта последняя разновидность древнегрузинской письменности с незначительными изменениями лежит в основе печатной и рукописной форм современного грузинского письма. 

<............................................>