/
Екатерининский проспект
(Глава из повести «Детство») 

Иногда мы с горы 
спускались к проспекту 
поглядеть, как имущие пьют 
и едят. 
Что он ест – губернатор? 
Что он пьет – пан инспектор? 
Что он любит на завтрак – 
господин адвокат? 

Ждали ливней и гроз, 
зеленея, бульвары. 
Между ними метались 
трамваи: динь-динь! 
Возле будки стоял 
надзиратель поджарый 
и лениво смотрел 
в поднебесную синь. 

Перед ним, как всегда, 
настоящий, живой, 
подтянувшись, стоял 
тучный городовой. 
Звали вывески, 
ширился блеск магазинный, 
растекался горячий 
асфальт под ступней. 
И, как омут 
усталого путника в зной, 
нас под тент полосатый 
тянули витрины. 

Магазин Солодухи, – 
кефаль золотая! 
Мы недаром сюда 
спускались с горы. 
Нас встречали здесь бочки 
янтарной икры 
и в бутылках наливка 
прозрачно-густая. 

Запах вин шел на нас, 
в сладкий чад вырастая, 
сытным блеском горели 
на полках жиры, 
и, пузырясь, на солнце 
желтели сыры. 
Сквозь аквариум 
светом подводным пылая, 
в самый угол, 
играя, 
плотва уплыла; 
щука била хвостом 
и топорщилась. Злая, 
красным глазом глядела 
на нас камбала. 

Мы с трудом отрывались, 
чтоб дальше идти. 
Нас еще ожидало 
кафе «Рупанера». 
Рыбы в воздухе плыли 
на нашем пути 
и серебряной тучей 
плескались над сквером.

Было пусто и тихо 
в саду городском. 
Щеголяя высоким своим 
каблучком, 
гимназистка прощалась 
в саду с офицером. 
Он сегодня пришел, 
чтоб сказать ей учтиво, 
что ему не везет, 

что смешно быть ревнивей, 
что он письма ее 
перешлет с денщиком. 
И, как пушкинский денди, 
прыщавый повеса 
уходил, распрямив 
офицерскую грудь, 
чтоб в кафе «Рупанера» 
под легким навесом 
сквозь соломинку 
бурую жидкость тянуть. 

Мы глядели на пьющих 
насупившись, молча. 
Кто их создал? 
Кого нам ругать и винить? 
Почему эти люди 
с повадкою волчьей 
не хотят нам как следует 
жизнь объяснить? 
Объясняют ли книги 
всю правду, не споря? 
Все ли будет, как было 
когда-то в былом? 
Мы читали книжонки 
об Антонио Поро, 
и разбойник прельщал нас 
своим ремеслом: 
грабил он всех имущих, 
отдавал неимущим. 
На сосущих и пьющих 
выходил он войной. 
И маячили где-то 
в затемненном грядущем 
огоньки новой правды, 
пламя жизни иной. 

Скоро встанут иные 
над городом грозы, 
жизнь научит 
и правду 
расскажет сама. 
И, как яростный вихрь, 
правда высушит слезы, 
и качнется в огне 
городская тюрьма. 

Встанут в пламени улицы 
наши родные, 
не Антонио Поро 
подскажет слова!.. 
...А пока нас манили 
прохладой бузные¹
и дразнила, искрясь, 
на листах баклава². 
И стоял на углу, 
настоящий, живой,
с медной бляхой на пузе, 
городовой... 
____________ 
¹ Бузная – место, где продавали 
прохладительный напиток из проса – бузу. 
² Баклава – вид пирожного. 

>