.
Кинематограф
                                                              Вадиму Рудневу

Вещи, сырые, как сон, роятся в туманном квадрате.
Еще не прозрачна вода и не вышли на свет рыбаки,
и перья еще не в чернилах, но зреют сквозь нервы пернатых,
и только решетчатый лес обозначил границу реки.

Этот лес, выбегая из тьмы, был опознан как мост океанский –
бой принявший линкор с обгоревшими мачтами крон,
он бежал вместе с бегом моим, будто сев на салазки,
а потом приподнялся и вырос, как испуганный аэродром.

Так у леса открылись глаза и в глазах засветилась вода,
и в ответном количестве глаз и в реке засветились огни,
и проекции судеб возможных изрешетили года
до

воздушных игрушечных страхов меня не догнавшей войны.

Перфорация рвется. Берегов не видать, хоть сгори.
Возвращение в свет словно в смерть из непрожитой жизни.
Зал в плевках и лузге... что-то быстро колеблет ресницы...
И бессрочные воды победы столкнули леса в сентябри.