.
9. Тореадор, смелее! 

Осторожный охотник не враз поднимает лису. 
Осень пахнет, как яблоко, 
                                  рост подосинника слышен. 
Паутинки летят, тихо-тихо в закатном лесу,
Только ветер широкие галочьи гнезда колышет.
И не видно людей, лишь вечерние птицы поют,
Засыпая... Но чу! Золотая труба заиграла!..

«Генерал, Вас убьют.
Губернатор фон Валь. Вас убьют...
Анонимными письмами не запугать генерала!
Губернатор не верит готовой ударить грозе,
Он – солдат! Он не станет дрожать
                                              из-за этого вздора!.. 
Генералу любовница шумно играет Бизе, 
Он мурлычет бравурную арию Тореадора.
Опершись на рояль, губернатор вдохнул
                                                                   горячо
Тонкий запах духов и холеного тела.
В золоченом трюмо - генерала кривое плечо,
Локоть розовой женщины и в хрустале –
                                                          хризантема.

Свечерело. Над Вильной, дымись,
                                                    дотлевает заря,
Сгорбясь, ходит фонарщик.
                                  На западе звездно и чисто.
На безлюдном углу отблеск газового фонаря
Заиграл на серебряных пуговицах
                                                           гимназиста.
Он одет не по росту, фуражка ему широка.
Закурив, он глядит на поющие окна сторожко. 
Чуть заметно торчит из кармана его пиджака 
Ручка финского ножика, схожая с козьею 
                                                                  ножкой. 
И фонарщик сказал:
                         «Отойди-ка от лестницы, брат!»
Но вгляделся и свистнул: «Откуда ты?
                                                        Что за оказия!
Гирш, зачем тебе форма? Куда ты идешь?
                                                            В маскарад?
Ты вчера был неграмотным.
                             Кто тебя принял в гимназию?»
Вот и зрю в казармах уже протрубил
                                                               сигналист,
Гасли медленно окна и женщина тише играла.
«Я умру неученым, – печально сказал
                                                             гимназист, –
Не мешай мне, старик.
                                      Я сегодня убью генерала».

«Ты его не убьешь».
«Нет, убью!»
«Пустяки говоришь!»
«Вы боитесь его?»
«Не из жалости, не из боязни,
Гирш, мы против террора! Мы иначе боремся.
                                                                     Гирш!
Я серьезно тебе говорю: комитет против
                                                                    казни».
«Пусть падет его гибель на голову только мою!
Никого не запутав, я выполню сам всю задачу!»
«Ты его не убьешь!»
«Я его непременно убью!
По ночам мою койку толпой обступают
                                                                  и плачут
Все, кто сведен с ума, кто пытан водой
                                                                   и огнем,
Все, кого истязали, рубили, ссылали, пороли,
Кто покончил с собой, кто в ночном каземате
                                                                     казнен,
Все, чьи волосы стали седыми от гнева
                                                                и боли...»
Отделясь от стены, семенит деловитой рысцой;
С легкомысленной тросточкой, в синих очках,
                                                        словно филин,
Скромный штатский, одетый в гороховое
                                                                     пальто.
И фонарщик бросает: «Скорей уходи!
                                                          Это – филер».
Леккерт за угол скрылся.
                                 Фонарщик припрятал табак.
Поднял на стену лестницу и приступает
                                                                  к работе.
Гимназист за углом угрожающе
                                                          поднял кулак:
«Подожди, генерал! Мы еще далеко
                                                         не в расчете!» 

<..............>