.
Старая груша
Никто здесь не жил, и сияние Лавры
Мог видеть лишь аист с высокой сосны.
Её золотые, высокие главы
Сверкали на солнце над морем лесным.
Там строгие иноки Богу молились,
И жили в посте и в трудах.
Здесь - туры трубили и вепри носились,
Русалки водились в прудах.
Здесь воздух лиловый, густой и душистый,
Как патока в кадке, стоял.
Свистели малиновки в чаще росистой,
Да княжич оленей гонял.
Промчался - и выкрики сделались глуше,
И вновь: двести лет - тишина.
Меж сосен смолистых здесь дикая груша
Росла на поляне одна.
Бывало, столетье пройдёт - не состарит,
И годы, и мудрость ей впрок.
Ни буря не сломит, ни гром не ударит -
Хранил это дерево Бог.
На береге правом - то мор, то набеги,
Как волны, на Киев идут,
То с гиканьем диким летят печенеги,
То церкви огнем полыхнут,
То князь, собираясь на братьев мятежных,
Дружину готовит к войне.
Но было дремучее левобережье
От бедствий и войн в стороне.
Пока устилали костями славяне
Тот берег гористый, святой,
В заречных чащобах пугливые лани
В листве хоронились густой.
Покуда там кровь, как водица, струилась
Под корни деревьев и трав,
Листва облетевшая в землю ложилась
В глуши приднепровских дубрав.
Тот лес, на который Андрей Первозванный
Смотрел, красотой поражен,
Остался таким же, как был, первозданным
До самых последних времён.
Он умер недавно, богатый и стойкий,
Он голову славно сложил,
До вырубки самой, до самой застройки,
До нашего дома дожил.
Но чудом, надежду вселяющим в душу,
От всех топоров спасена,
Осталась несрубленной старая груша,
На площади шумной одна.
Шиповником алым её окружили,
И в три опустевших дупла
Влетели в апреле скворцы и зажили,
И груша опять зацвела
Бесчисленным множеством белых соцветий,
Как облако, лёгким, седым.
И
долгая память минувших столетий
Всё время витала над ним.
Какие в той памяти мысли скрывались?
Что было схоронено в ней?
Мы с мамой ходили и всё любовались
Задумчивой грушей своей:
Ветвями могучими, серой вороной,
Нашедшей приют меж ветвей,
Стволом неохватным, роскошною кроной
И роем пчелиным над ней,
Казалось, что груша древнее, чем Киев,
И вечно здесь будет стоять.
Но первые ветви, тревожно сухие,
Я стала на ней замечать.
Шли годы, а старая груша держалась,
По вёснам стояла в цвету.
Она, словно бабушка, всё дожидалась,
Пока я совсем подрасту,
Пока пригляжусь к её жизни полезной,
Запомню её и пойму,
Чтоб старому дереву, даже исчезнув,
Наведаться было к кому.
И груша засохла. Она позабылась
И с юностью вместе ушла.
Но вдруг через многие годы явилась
И в сердце моем зацвела,
Запахла, как прежде на зорьке погожей,
Неся с собой добрую весть
И добрую память о жизни хорошей,
Которая всё-таки есть.
2000
<..................>
.