Из незабываемого
В сорок пять заболел я
ветрянкой,
в дни июньские с грозами-ливнями...
Со старушкой дружил я – с дворянкой –
Телевною Натальей Максимовной...
Шаткий столик, чернильница,
книги –
Данте, Гейне и Пушкин на Пестеле;
стены – в молниях-трещинах сдвиги,
и дебаты – такие же честные.
Шли Наталье следы вырождения,
ум неженский и речь шепелявая,
и приверженность к тайнам крещения,
к неглиже неприязнь и легавая...
И случалось, когда напивался я
до в глазах прободения света –
оставался и спал я – с Наталией –
на скрипучем диване валетом.
В такт с дыханием барыни кошка
настороженно, чутко дремала –
мой же сон вислоухая Тошка
до вторых петухов охраняла.
И ходили по городу слухи –
диссидент окончательно спился –
пропил молодость – спит у старухи –
до последнего, мол, докатился.
Вот о чем вспоминал я намедни
не в смолою наполненных чанах –
не в аду, а в еврейской деревне –
под ракетный обстрел на Голанах.
<............>