.
“Завтра же отнесу в
скупочный!”
Собирал тщательно, подгоняя
шлифовкой каждое сочленение. Для обучения использовались магнитофонные
записи, домашняя библиотека и фильмоскоп. А вчера случилось невероятное –
аппарат (внешняя оболочка – кот в сапогах) сочинил стишок: яд Лже-Сократа не
губил – цикуту, гад, как воду пил.
*
Натяжные веревки спускались к
гвоздям, вколоченным в пол. Кот выскочил из палатки – взмахнул лапой, как
дирижерской палочкой:
– Будут бояться, будут
бояться – будут бояться кота в сапогах!
–
Совершенно пустая песенка.
– Почему пустая?
– Потому что ты
электромеханический.
– Ну и что?
– Мышей в пищу не
употребляешь.
– А я не о них пою.
– А о ком же?
– О горожанах в горожанах!
– Откуда тебе известно о
раздвоении?
– Познакомился с
редактором заводской многотиражки. Разыгрывает из себя гениального
литератора!
*
“Пинг-понг,
пинг-понг”...
Вошедший направился
было в комнату, но хозяин предостерегающе показал рукой на кухню.
– Кто это был? – спросила
жена, тасуя карты.
– Спрашивали Садовских.
Появился на кухне с
грелкой на голове.
– Недавно я стал
сомневаться в значимости своих текстов – что ты на это скажешь? – спросил,
обращаясь к двойнику.
– Ты каждую фразу
математическим расчетом на вечность проверяешь. Знания у тебя большие, но
пользы от них мало. Они вырабатывают в тебе яд. Ты – ядовитое
насекомое!
– Кого ты там уничтожаешь?
– спросила жена, постучав по перегородке.
– Прячься, – сказал
хозяин, хватая двойника за руку.
Двойник стал бледнеть,
становиться прозрачным – он быстро входил в своего хозяина. Когда жена
появилась на кухне, Евсей сидел один. Грелка лежала на столе.
– Еша, будем ужинать? –
спросила она и потянулась к грелке.
– Не трогай – сам
уберу.
Он не хотел, чтобы жена
узнала о его притворстве – к больной голове холодную грелку не прикладывают!
Хозяин пользовался допотопным методом лечения мигрени – во время приступов
заливал грелку горячей водой и клал на голову. Он был уверен, что от такого
контакта увеличивается приток кислорода к сосудам головного мозга.
– Скотина, что нового в
городе? – мысленно спросил он двойника – Евсея, прозябающего внутри
Евсея.
– Мороженое продают без
шоколадной глазировки.
– И это все?
– Ешенька, иди кушать, –
позвала жена.
*
Лиза допила кофе,
накормила собаку и ушла раскладывать пасьянс. Верный пес побежал за хозяйкой.
Евсей остался на кухне. Раскрыв одну из своих записных книжек, углубился в
текст. Речь шла о старике на проселочной дороге. Старик падает, хватается
руками за сердце – шепчет “блят мои ноги”. “Блят! – отличная находка:
по-нашему сказано – по-чечелевски!”
Чечелевка – окраина
города, где Евсей провел свое незабываемое детство. В том, что оно было
голодным, виновата его бабушка – бывшая графиня безумно любила животных.
“Кошачье отродье!” – запомнилось своей прожорливостью. Варенье жрали! –
старуха даже к сладкому своих мяукалок приучила. Котов и кошек Евсей
ненавидел. Детство было не только голодным, но и босяцким. Бедный мальчик
промышлял карманником. Ворованное тратил на бутерброды, Еда на виду у всех –
дело опасное, но Евсей не прятался... Даже теперь, когда он дорос до права
называться интеллигентом, если ему угрожали – (надо заметить, что случалось и
такое!), он предупреждал: “Я – чечелевский!”
“Пинг-понг, пинг-понг;
пинг-понг, пинг-понг”.
Евсей захлопнул
записную книжку и, поспешно сунув ее в карман, кинулся открывать. Двери
обозначились блондинкой. Одной рукой она прижимала к животу сумочку, другой –
рулон. Зрачки смотрели в разные стороны – создавалось впечатление
асимметричности: такой взгляд бывает у эпилептиков.
– Сюда, – сказал он,
показывая рукой на кухню. – Лиза, я занят, – голос был повелительным.
– Ну, что у тебя,
показывай, только побыстрее.
– Предпраздничный выпуск,
– сказала она, тряхнув рулоном, – помогите сделать разметку.
– Разворачивай, да
поживее, – резанул хозяин и выбежал. Вернулся с линейкой. – Ищи передовицу!
Шапка или заголовок? Дай мне эту “собаку”, – выхватил из рук блондинки
отпечатанный текст. –Раз, два, три, четыре, пять.., – зашевелились его губы,
подсчитывая количество строк. –Смотри, верно подсчитала! – воскликнул с
наигранным изумлением, сверив получившуюся в уме цифру с карандашной надписью
на отпечатанном бланке. –Я начинаю уважать тебя, – добавил и, не глядя на
макет, точным движением отчертил линию.
– Евсей, скажите, –
блондинка затянулась и выпустила к потолку аккуратные кольца дыма.
– Мой директор порядочный
человек?
*
– Пойди за бурачком и
капустой, пойди за бурачком и капустой, пойди за бурачком и капустой, – Лиза
пилила его до тех пор, пока не добилась своего.
Овощной магазин –
постылая очередь – постылые разговоры – возвращение домой – дремота,
переходящая в сон…
– Поедемте на
литературный вечер, – говорит водитель, – вас там ждут с нетерпением. На
“Волге” Евсей еще не ездил. Заманчиво. “Я начинаю пользоваться
популярностью”. Садится в машину. Милиционер почтительно подносит руку к
козырьку – туловище и ноги образуют тупой угол – поэт личность
неприкосновенная. Лобовое стекло расширяет кругозор. По обтекаемым формам
скользит город.
*
– Попалась! –
воскликнула Лиза при очередном хлопке и посмотрела на мужа, – не спишь?
– С ума можно сойти – по
мозгам лупишь.
– Тебе все равно пора на
работу, – сказала Лиза. – Я с тех пор, как проснулась, двадцатую
прихлопнула... Проклятая моль! Тебе, Ешенька, котлету подогреть?
– Она на сливочном?
– На том и другом.
– Ты же знаешь, что у меня
желудок!
– Не злись... Может ты
колбасу будешь?
– Какую?
– Молочную.
*
Склады находились за
городом. Разыскав нужный, кот появился в качестве ревизора. Начальник склада
Белилкин выложил на стол всю товарную документацию и тут же предложил взятку.
– Я – меченный.
– Чертова рота! – сказал
Белилкин сочувственно.
Ревизия прошла успешно.
Простив начальнику склада сбыт олифы в левые руки, ревизор посоветовал ему
немедленно отправить в химические магазины кристаллический дихлофос.
– Олифу ядохимикатами не
отмажешь, – у меня на такой случай дефицит припрятан.
– Не мечи паюсную икру,
когда тебя об этом не просят – везде всё договорено!
.*
“Отпусти! – заладил как
попугай... Думаешь, что я удерживать тебя буду?.. Можешь поискать себе
другого хозяина – я не обижусь – разбогатеть не разбогатею, а зарплата
прибавится... Вечером все равно вернешься”, – подумал напоследок,
застегивая пальто на все пуговицы. Двойник даже не оглянулся – покинув
своего хозяина, растворился в толпе.
К желтой, обшарпанной
стене дома притулился табачный ларек. Купив десять пачек “Памира”, Евсей
набил ими карманы и, миновав витрины овощного магазина, очутился в своем
дворе. В темном подъезде пахло дихлофосом.
*
– Ты и ночевать здесь
думаешь?
– Если не выдохнется,
будем ночевать у моей мамы, – ответила Лиза и предупредила, – твоя старая
одежда на вешалке!
– Хорошо, хорошо... Вечная
спешка! Не могла субботы дождаться.
– В субботу у меня день рождения,
– сказала Лиза и обиженными шагами направилась в комнату...
В центре стояло ведро с
зеленоватой жидкостью. Рядом, на маленьком стульчике лежала пушистая
щетка.
– Ты скоро
переоденешься?
– Я уже, – сказал он,
появившись в поношенной фуфайке.
– Я за ней весь обеденный
перерыв в очереди простояла, – сказала она, показывая на щетку и, посмотрев
на мужа, подошла к шкафу, – помоги отодвинуть!
– А где наш гавкунчик? –
спросил он, заметив отсутствие собаки.
– К подруге отвела. Будь
осторожен! – предупредила, взмахнув набухшей от раствора кистью.
– Я свою коморку сам бу...
Я.... О!.. О-о-о!!! – одежда, лишенная телесного наполнения, гармошкой
опустилась на пол: из опустевшей штанины выполз отравленный таракан –
закружился на одном месте и тут же перевернулся, пошевеливая вздрагивающими
усиками.
*
Мокрый след,
закатившейся под диван щетки. Лиза, лежащая на полу в обмороке. Насекомые,
очумело ползающие вдоль плинтуса.
– Еша, я видела что с тобой
произошло что-то плохое и непонятное, – сказала она, очнувшись.
– Со мной или с тобой –
пенталгин пила?
– Кажется... Ну да!..
Целых три таблетки. У меня от дихлофоса голова разболелась.
– Это у тебя кодеин
галлюцинацию вызвал и, вообще – зачем ты затеяла всю эту возню?!
Порядок наводили
вместе. Когда хозяйка мыла полы, двойник подошел к вешалке – сунул пальто и
ботинки покойного в мешок из-под картофеля и закинул в кладовку... “Завтра же
отнесу в скупочный!”
1970