.
Машиах1
–
Уверен, что причину беседами не выудишь, – сказал профессор, глядя на Амоса, как на ягненка.
–
Почему? – спросил Амос.
–
Да потому, – сказал тот, протирая очки туалетной бумагой, – что человек так
устроен.
– А нельзя ли конкретно? – спросил Амос.
–
Ну, предположим, ваша мама, будучи беременной, изменила вашему отцу. И вы,
находясь в утробе, оказались этому свидетелем. Ее поведение травмировало вашу
психику еще тогда, но на уровне теперешнего вашего сознания на это
воспоминание наложено табу.
– Самозапрет? – спросил Амос.
–
Вот именно, – сказал профессор и добавил, – чтобы не разрушать этических
установок коллективного бессознательного.
–
Если так обстоит дело, то вы никогда не узнаете о моих проблемах, – сказал
умный Амос.
–
И все же можно попробовать, – сказал профессор, – способы снятия стопора
известны – это психофармакологические препараты, вызывающие особые состояния
расширенного сознания – введение, например, диссоциативного
анестетика кетамина.
–
Внутривенно? – спросил Амос.
–
Как пожелаете! – есть и такой способ, – ответил профессор.
–
Когда начнем?
–
Можно и сейчас, – профессор показал на край кушетки, видневшийся в углу помещения за
слегка раздвинутыми шторками.
–Я согласен, – сказал Амос.
Профессор засуетился. Подошел к передвижной тележке, на которой лежали ампулы
и разовые шприцы. Затем начал затягивать резиновый жгут.
–
Затяните на правой. У меня на левой нет вены, – сказал Амос.
–
Расслабьтесь и не двигайтесь, – сказал экзекутор, кисло
улыбнувшись и подумав об Амосе – “хронический
наркоман”.
Препарат
разнесло током крови по всему телу. Амос
отключился. Жизнь продолжалась в вихре видений – в способности обитания в
многомерных пространствах и мгновенного переноса в неведомые миры, и… ШУ-пустота – полное Я-исчезновение
– аннигиляция в чужое сознание.
Профессор родился в 1961 году и зовут его Натан…
Бедный Натан. Он стонет. Голова колеблется из стороны в сторону. Болезненно
прижимается то правой, то левой щекой к госпитальной подушке… Не потому ли, что на бруствере кровь? – разлетевшиеся
мозги врага от выстрела в упор из автомата Калашникова. Беги же, Натан,
подальше – быстрее, быстрее и быстрее от этого места. Беги и не спрашивай
куда. Беги обратно – беги в то же самое – в мировой океан околоплодных вод –
в перинатальный период существования – в мучительный исход – в трехмерное
пространство вдохов и выдохов – в мир первого шага – в
топ-топ к ласково протянутым рукам. И снова – детский сад,
и – отвращение к верблюжьему мясу, и – песчаная равнина, упирающаяся в горы,
до которых, кажется, рукой подать; и – речушка с водой настолько прозрачной,
что видны и медленно колеблющиеся водоросли, и цветные камешки, и множество
маленьких серебристых рыбок, среди которых и крупные – их медленное и
волнообразное шевеление плавниками. И – Натан. Он здесь – только
голова и уши из воды торчат. Сидит неподвижно, ни о чем не думая. О
счастливое и невозвратное время, похожее на материнское лоно! И, вдруг –
черный жгут, просвистевший мимо. И снова Натан – очнулся – успевает
сообразить, что нечто выпрыгнуло рядом с ним, словно оттолкнувшись от речного
дна, и – тяжело шлепнулось на берегу… Возле
кустарника упруго изгибалась и перекатывалась змея и в пасти у нее судорожно
трепетала рыбина. Натана потянуло на рвоты от перистальтического
проталкивания змеей добычи в глубины пищеварительного тракта. Он осознал, что
притягательная прозрачность ручья хоть и подобна плодному месту, но вовсе не
безобидна.
Воздействие психоделика закончилось. Короткий сон вернул Амосу силы и освежил.
– Ну,
что скажите, уважаемый доктор – какова причина
патологии?
– Неужели,
после всего, что произошло, вас продолжает интересовать этот вопрос? –
спросил Натан.
–
Нисколько, – сказал Амос, – я понял в результате
этого сеанса, что судьбы не изменишь и тайна остается
непроницаемой.
Он
вышел на улицу. Листва шелестела и солнечно озеленяла полдень. Просветы между зданиями гостиниц и концернов выхватывали море и
бесконечность, где линия горизонта отсутствовала, потому что в недосягаемом
цветовая гамма воды и небес становилась неразличимой – точно так, как это
было до Сотворения. Навстречу колонной по два, приноравливаясь к
тесноте перехода, шли дети, как раз из того района, в котором жил Амос. “Экскурсия в музей театральных кукол” – подумал он и тут одна из девочек крикнула, показывая на
него пальчиком.
–
Смотрите, наш Машиах идет!
И
все дети дружно, словно пионерскую песню, подхватили – Машиах,
Машиах, Машиах! – и
утихомирились только тогда, когда Амос затерялся в
толпе.
___________________
1 Машиах (иврит) – Мессия.
11.08.2003