.

“МАГАЗИН ТЫСЯЧИ МЕЛОЧЕЙ”

Во дворе – в этой огромной колбе с горлышком в небесах только одна семья заслуживала внимание, ютившаяся в конце двора в полуподвальном помещении мать с тремя детьми – Ритой, Артуром и Левой. Разница в возрасте у детей была минимальной – мать-одиночка, очевидно, рожала их одного за другим без значительного перерыва между беременностями. Исаак дружил с Левой, шепелявым мальчиком, проглатывающим в словах буквы “л” и “р”, и уважал крепкого, ладно скроенного Артура.
Как-то их мать, бывшая в постоянных хлопотах, купила Леве фуражку. Она оказалась настолько маленькой, что его выпуклый лоб под ее козырьком тут же обозначил в эпицентре хулиганистой детворы кличку “лобнутый” и, когда Лева кому-нибудь из них докучал, кличку озвучивали, опуская первую букву. У Левы глаза наливались гневом и он в сопровождении многоструйного хохота слезно жаловался:
– Мене мама купия фуяську, а она мене на ёб не наязьку!

*

Лева был выдающимся карманником и многому научил Исаака, в особенности мгновенной реакции – лямзить на виду у всех с такой быстротой, чтобы никто не успевал заметить. Артур, Исаак и Лева в воскресные дни выходили на промысел. Дождавшись выхода толпы из кинотеатра, они, словно коршуны, бросались в самую гущу. На острие находился Артур. Он срывал наиболее богатый головной убор и перебрасывал Леве. Тот быстроногому Исааку. Вот так проходило их послевоенное детство и другого у них на примете не было.
Рита, их сестра, в домашних пределах была полной распорядительницей. Они никогда ей не перечили, несмотря на то, что она была младшей. В комнату имели право заходить из дворовых только с ее соизволения. Конура привлекала бездомностью – стол посередине и вокруг стен на самодельных подставках доски с утварью и постельным. В одном углу спали братья и Рита, в другом – мать. Рита везде и повсюду старалась в общепринятом смысле быть лучшей. Уже много лет спустя Исааку, случайно, довелось встретить ее в другом городе. Она не узнала его и он, назвавшись не своим именем, спросил помнит ли она Исаака. Она сказала: “Он жил в благополучной семье и я думала, что он влияет на моих братьев положительно”.

*

Ну и ну – ребенок из благополучной семьи... К черту!.. Исаак никак на них не влиял. Ему просто было с ними интересно и в люди он не вышел бы, даже если бы очень старался, потому что без всякой причины, по внутренней природе своей, переданной ему от какого-то далекого предка, инстинктивно сторонился аккуратно одетых и причесанных.

*

Вскоре Леву застукали на горячем и отправили в детскую колонию строгого режима. Артура задержали во время квартирной кражи и братья выпали из поля зрения навсегда, и дворовая колба для него опустела.

*

Интересы Исаака обосновались по соседству. И не детвора его там привлекала, а отличительные особенности жильцов – лихая команда доминошников. Ему нравились их выкрики, насмешки друг над другом, пушечные удары костяшек по столу, слова – дупль-пусто, шесть-шесть, козел, крыша. А особенно привлекал голубятник дядя Витя, соорудивший для птиц огромную будку, гордо возвышавшуюся над сараями. Когда он гонял голубей, задрав голову вверх, приподнявшись на носки, то казалось, что вот-вот и он воспарит над землей, присоединившись к их заоблачному скольжению.
Дядя Витя заприметил Исаака сразу и как только тот появлялся, привставал, обращаясь к забивающим козла: “Смотрите, кто пришел! Шахер-махер Изя-какер!”

*

Четырехэтажный дом, в котором жил дядя Витя отличался, от других трагической аурой. Существовала легенда, что на первом этаже один из жильцов закончил жизнь самоубийством в 37 году – выстрелом в рот. И уже после войны на втором этаже жил гравер – этот перерезал на руках вены. На третьем этаже жила многодетная семья евреев. Фрида, старшая дочь, в шестнадцатилетнем возрасте забеременела и выбросилась из окна, допекаемая отцом. Остался четвертый этаж, на котором жил дядя Витя со своей Клавой и сыном Гариком.

*

Как то Клава вытащила семейный альбом и пригласила посмотреть. На одной из фотографий была изображена какая-то яма и возле нее люди в военной форме и среди них дядя Витя с наганом в руке.
– Я же тебе говорил, – обратился дядя Витя к жене с нескрываемой злостью, – чтобы ты этот фотоальбом никому не показывала, – он подошел и, пружинисто ткнув пальцем в рассматриваемое, сказал, глядя Исааку в глаза, – никогда и никому не рассказывай, что ты это видел.
Исаак понял, что дядя Витя чего-то боится, но чего именно? “Может быть того, что лежит в яме” – подумал Исаак, но его внимание на этой мысли застряло ненадолго – само по себе выпало из памяти.

*

Дети взрослели. Гарик оказался очень способным. Закончил с золотой медалью школу и продолжал учебу в университете. Исаак перебивался с тройки на четверку и кое-как доконав школу, слесарничал на заводе. Но дружба продолжалась – оба много читали и выделялись этим в компании своих сверстников.

*

Как-то погожим вечером друзья встретились и, как обычно, пошли в парк распить бутылочку кисляка. Подходят они к стойке летнего открытого бара.
– Тю ты, чёрт! – сказал Гарик, ощупывая карманы, – деньги забыл.
– Я тоже, – сказал Исаак.
– Это у тебя родовое, – сказал Гарик.
– Что-нибудь придумаем, – сказал Исаак своему другу и, выждав момент, резко перегнулся через стойку, высунул с противоположной стороны ящик, в котором бармен держал выручку и, сжав пальцами сколько захватил, закрыл ящик и вернулся в исходное положение. – Идем отсюда, – шепнул он Гарику на ухо и потянул за рукав.
Удалившись, вытащил из кармана руку со скомканными деньгами.
– И чего финтил? – спросил Гарик, – без штучек-дрючек не можешь – вначале до печени достанешь, а потом добреньким прикидываешься – да на эти рубли целый полк напоить можно!

*

Возвращались домой далеко за полночь и пеши, потому что транспорт уже не ходил. Гарик с трудом держался на ногах. Исаак дотащил друга до самой двери. Позвонил.
– Ты чего шляешься с этим Иудой до полуночи, сука? – сказал дядя Витя, втащив сына и захлопнув дверь.
“Палач!… Убийца!… Тюремщик!” – услышал он крики Гарика, пришедшего в себя от увесистых кулаков.

*

Целый месяц он не навещал друга. И, когда решился, увидел на подходе сапожника Ханана.
– Послушай, Исаак необрезанный, я заметил, что ты в дружбе только с антисемитами, – сказал он и, закатив зрачки верх так, что стали видны только белки, добавил с нетленной горечью, – пусть уже и ему там, и моей Фриде будет одинаково хорошо!

*

В ту самую ночь ссора между отцом и сыном переросла в жестокую драку и утром дядю Витю сняли с петли.

     *

Теперь, когда на всех четырех этажах исполнилось предначертание и, когда пришли новые времена, дом этот, стоявший в людном месте, был выкуплен у государства богатым бизнесменом и в процессе внушительного ремонта перестроен – сегодня он стоит под вывеской

“МАГАЗИН ТЫСЯЧИ МЕЛОЧЕЙ”.

17.08.2003

_____________________________________________________________________________________________

п