.
     № 11-12 (12-13), декабрь 1992 года, "ВОЛЬНАЯ МЫСЛЬ" 15 стр. (г. Днепропетровск)

Виталий Старченко

 

ПОД "КОЛПАКОМ"

     ИЗВЕСТНО ЧТО ОФИЦИАЛЬНЫЙ СТАТУС ЗАКРЫТОГО ГОРОДА И НЕОФИЦИАЛЬНЫЙ -  ИДЕОЛОГИЧЕСКОГО ПОЛИГОНА КОММУНИЗМА, В БРЕЖНЕВО-СУСЛОВСКИЕ ВРЕМЕНА ВЛИЯЛИ НА ТВОРЧЕСТВО ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ ИСКУССТВА ДНЕПРОПЕТРОВСКА КАК ГЕРБИЦИД НА МЕДОНОСОВ. НЕУТОМИМЫМ ПРОИЗВОДИТЕЛЕМ И РАСПРОСТРАНИТЕЛЕМ ОТРАВЫ В САДУ ТВОРЧЕСТВА БЫЛО УПРАВЛЕНИЕ КАГЭБЭ.

     В одном из погожих осенних дней 1976 года, почти на пороге художественной школы, где я работал преподавателем, меня остановил человек партийно-детективного вида - в светлом костюме при галстуке и темных очках. Загадочно усмехнувшись, человек снял очки.

     - Добрый день! Узнали?

     Очки полудетектив мог бы и не снимать - гебиста Николая Ивановича Василенко я узнал мгновенно. А "удовольствие" познакомиться с ним выпало на мою голову ровно год до этой встречи - в военкомате Амур-Нижнеднепровского района Днепропетровска, куда меня вызвали повесткой и оставили тет-а-тет с этим рядовым служащим этого нерядового и к тому же еще и грозного учреждения. А то, что учреждение таки грозное, Николай Иванович пытался подчеркнуть с первой минуты нашего "непринужденного общения"; разговор он начал круто, пообещав отправить меня в "места не столь отдаленные" за национализм, который я - представьте себе! - проповедовал среди приглашенных на собственный день рождения. Да и вообще... Необходимо признаться, что и вообще я не срывал - какое нахальство! - свою национальную принадлежность, потому что даже говорил на украинском и прилюдно возмущался русификацией. На этом мое "инакомыслие" исчерпывалось - тропинку, которая бы вела к несуществующей в Днепропетровске организации украинских "буржуазных националистов", я, общеизвестная вещь, так и не нашел...
     В этот раз Николай Иванович был значительно приветливей, предложил немного прогуляться. Я возразил, ссылаясь на то, что опаздываю на занятия, но Николай Иванович успокоил - мол, ничего, подменят, - и дружелюбным тоном, но таким, который не признает возражений, настоял на короткой прогулке - а как же ж, целый год не виделись!
     С четверть минуты молчали, затем Николай Иванович торжественно заявил, что в комитете обо мне сложилось мнение как о советском человеке, а те небольшие грехи, которые за мной числятся, можно было бы списать при условии... тут Николай Иванович сделал паузу и честными глазами чекиста заглянул в мои грешные глаза - чтобы я доказал свою преданность советской родине... дробным постукиванием в кагэбэ на своих знакомых и друзей - молодых литераторов и художников. Это "интересное" предложение на мгновение ошеломило меня. Очнувшись, наотрез отказался. Николай Иванович сдержанно выслушал мой отказ и заметил, что кагэбе щедро помогает представителям искусства - именно с благословения этого высокого учреждения увидела свет "серьезная и мудрая" книга Леонида Гамольского "Трезубец и звезда Давида". Одним словом, достаточно согласиться на "благородную роль" совпатриота-стукача - и "джентльменская" поддержка со стороны конторы обеспечена. В противоположном случае не видеть мне лавров поэта как своих ушей.
     Цена "лавров" была слишком высокой и я еще категоричнее повторил отказ. С тех пор мое очное "знакомство" с гебистом Василенко (в последующие годы привелось "познакомиться" с другими гебистами, в частности, с куратором творческих союзов - были и такие штатные работники ГБ, - майором Олегом Соpoкиным) закончилось, но...
    Через несколько месяцев я вынужден был уволиться с работы - дирекция школы создала для этого наиболее подходящие условия. Что же касается творчества, то первую свою книжку я увидел в 1988 году, но изданную не в родном Днепропетровске, хотя к тому времени моя рукопись около десяти лет пролежала в местном издательстве "Проминь" ("Луч").
     Эту банальную историю можно было бы и не рассказывать, если бы она не являлась типовой для биографий большинства представителей творческой интеллигенции 70-х годов, особенно в наглухо закрытом от окружающего мира "ракетном городе". Нынче я четко понимаю, что в дни правления щеткобрового зомби, который по совместительству был еще и "выдающимся человеком нашей эпохи", все творческие силы Днепропетровска разделялись на лояльных и нелояльных, или если перевести на жаргон концтабора, зашифрованного в аббревиатуре СССР - на стукачей и не стукачей. И как бы нынче не оправдывались днепропетровские писатели старшего поколения, но коллективно заклеймивши "Собор" нашего земляка Олеся Гончара весомая часть их скопом прописалась в стукачи - ведь такое осуждение со стороны коллег-писателей развязало руки ватченкам [1] для бешенной травли известнейшего современного украинского писателя.
     Вдумайтесь - известнейшего... Но что же тогда говорить о совсем неизвестных, менее талантливых, но при этом таких же честных, как и Олесь Гончар? 
     Разнузданная охота на ведьм значительно усилилась с того времени, когда мюнхенская радиостанция прочла "Письмо творческой молодежи Днепропетровска", в котором шла речь о катастрофическом положении украинского языка и культуры в городе на Днепре. Три автора  письма - Иван Сокульський, Николай Кульчицкий и Виктор Савченко - стараниями КГБ... в особенности... майора Тутика были приговорены к разным срокам тюремного заключения, последний - условно. Те же молодые творцы, которым не удалось прицепить криминальных собак, и даже те, которые вообще никакого отношения к письму не имели, но были заподозрены в украинофильстве были подвергнуты жестокому жандармскому прессингу - их увольняли с работы, выгоняли из вузов, наглухо закрывали перед ними двери редакций и выставочных залов, подвергали моральному террору с единственной целью: запугать, сломить духовную основу, уничтожить все признаки индивидуальности. Творцы реагировали по-разному - одни продолжали нести крест своего предназначения, другие пытались показать свою "лояльность" и впадали в "творческий" маразм, стряпая поэмы о "высокой миссии коммунистов", а некоторые ложились на дно, обрастая моллюсками обывательского существования, а кое-кто убегал из города, в котором щедро разливалась отрава местных чекистов чекистов-алхимиков. Поэт Михаил Романушко, например, выгнанный из университета, , от "бдительного" ока заехал аж в Казахстан, там и осел. Туда же подался и скульптор Александр Невечеря, но по прошествии нескольких лет ностальгия возвратила его домой. Покинули город художники Hинa Денисова, Николай Малышко и скульптор Эдуард Курылев - автор надгробного памятника Ивану Манжуре и памятника сотнику Лазарю Глобе. Пресс, который выжимал за пределы "страны застоя" культурные силы, работал на полную мощность.
     Заметной, но надежной была тактика местных рыцарей плаща и кинжала. Разветвленная  система сексотов создавала атмосферу всеобщего недоверия, которая содействовала процветанию мелких провокаций и наклепов. В угодливый рупор гебисткого вранья превратилась местная пресса, телевидение и радио. Оплевывали со вкусом. С садистским удовольствием, причем в значительном большинстве пытались оплевывать устами "лояльных" писателей или журналистов; серию плевков выдавал "'борец с сионизмом и национализмом" Леонид Гамольський; под давлением "конторы" поклепную статью, направленную против Александра 3авгороднего, Владимира Сиренко, Любовь Голоты, семьи Кузьменко на cтраницах "Зори" поместил художник и литератор Николай Соколовский, в "Днепре вечернем" в статье "Пока есть Родина" бойко поиздевался над поэтом Исааком Кобринским[2] поэт Игорь Пуппо; две публикации направленные против ныне широко известного художника  Феодосия Гуменюка, поместила все та же "Зоря".
     Но не только моральным террором ограничивались карательные службы: при случае они фальсифицировали криминал, как это было сработано с поэтом Владимиром Сиренко, своим постоянным "вниманием" доводили до отчаянных запоев Михаила Чхана, а потом "заботились" о его здоровье принудительным лечением, отправляли в "психушки" - Исаака Кобринского и прозаика и журналиста Николая Ульянченко (к слову, в прошлом парт-работника).

     Но ниболее распространенный способ, с помощью которого добивались уничтожения индивидуальности творца - это создание относительно его личности системы социальных и моральних барьеров. Этими барьерами была запружена дорога к местным издательствам и типографиям - не издавались произведения Юрия Буряка, Михаила Кудрявцева, Николая Семенюка, Раисы Лыши, Юрия Вивташа, Людмилы Левченко, Григория Арабханова, Евгения Романова, Исаака Кобринского, Семена Заславского и Семена Бурды; не появлялись на выставках полотна украинских художников Феодосия Гуменюка, Наталки Павленко, Владимира и Людмилы Лободы, Владимира Падуна, Валерия Гречаного, Владимира Егорова. Все это привело к тому, что во второй половине 70-х - первой половине 80-х годов большинство молодых творцов, вслед

////////..ПРОЕДЕННОЕ ВРЕМЕНЕМ [3]
................

 за первой волной отъездов, вызванной процессом над авторами "Письма творческой молодежи", покидает Днепропетровск. В Киев подались искать счастья и химерной доли Юрий Буряк и Любовь Голота, в столицу империи выехали литератор Семен Бурда и искусствовед Виктор Соловьев, к берегам Невы - Феодосий Гуменюк и Наталка Павленко, в город Львов - Людмила и Владимир Лобода, в Израиль - Исаак Кобринский (который, к слову, за короткое время издал там солидную книгу произведений), в Вологду - Владимир Егоров.
     В итоге Днепропетровские гебисты своей цели достигли – национальное и диссидентское искусство на "трех холмах" [4]было растоптано сапогами с серпастыми поковками. Поэтому сейчас, когда, казалось бы, кэгэбэшному спруту отсекли присоски, выяснилось, что особенно ярких явлений искусства сечеславцы [5] что-то и не ожидают. Думаю, что не скоро наш город подарит миру творцов такого уровня как Елена Блавацкая, Валерьян Подмогильний и Олесь Гончар еще и потому, что ускользнув из-под прессинга тоталитарного режима творцы тут же оказались под экономическим прессингом режима, которому вообще тяжело подобрать название, но который заменивши КГБ на СБУ почему-то "забыл" сменить его сотрудников, и, следовательно, те кадры, которые ''решали все за(дачи?)... ...<.....> ...Андропов... ...<.....>... ...всё за... ...<.....>... ...президен... ...<.....>... ...Или есть у... ...<.....>... ...предста... ...<.....>... ...интеллиген... ...<.....>... ...хотя бы которые.. ...<.....>... ...одной ос... ...<.....>... ...перед оч... ...<.....>...  ..виться как... ...<.....>... ...Иванович,... ...<.....>... ...и скажет: ... ...<.....>... ...зал что... ...<.....>... ...от нас, а... ...<.....>... ...не верил. Ми... ...<.....>... ...мы оборотни, Я... ...<.....>... ...мы можем петь "Ещё не умерла Украина", приближая ее смерть, потому что мы - боевой отряд КПСС, партии Сатаны!"?
     Нет, таких гарантий не имеем, так как идеологические берега большевицко-московской империи, ныне одетые в аббревиатуру СНД, еще достаточно мощны - размыть их может лишь настоящая рыночная экономика, а не суррогат командно-спекулятивного купи-продай-распределения. Кроме того, цивилизованная рыночная экономика создаст широкий простор для артбизнеса, создаст институт меценатов, без которых не стоит и говорить о возрождении национальной культуры.

     Но жребий украинских творцов - обреченность на оптимизм. Следовательно, остается надеяться, что со временем все честно и самоотверженно будут исполнять свои обязанности перед Украиной - творцы создавать новую духовность Украины, а служба безопасности ее охранять... 

Примітки: 

[1] Ватченко Алексей Федосеевич - в 1965-1976 первый секретарь Днепропетровского обкома партии.
[2] Подчеркнуто вебмастером.
[3] Фрагмент газеты (копия).
[4] Город Днепропетровск расположен на "трёх холмах". 
[5] Сечеслав – вариант названия Днепропетровска.

к оригиналу (на укр.) ..<

_____________________________________________________________________________________________