.
.
ГОЛОВА 

     I 

Великан - на расколотом камне белом. 
Жук ползет по ключице. Давид над телом 

Моим навис. Вот и конец июля. 
На лбу, у меди, изрядная гуля. 

Что ж он медлит, детина простоволосый... 
Ах, плевать. Сбежали мои барбосы. 

Никто не спасет маленького Гольата. 
И не вспомнит младший старшего брата. 

Что ж он медлит, любуется что ли мною? 
Не тяни - ведь не плачу еще, не ною. 

Жук уже переполз по плечу на шею. 
Такой неприятный. Всё, что имею 

Возьми себе, удалой Давидка. 
Что ты смотришь? Жук это, жук, не улитка, 

Не фаланга, не уховертка. Кожей 
Это чувствую. Ну, не медли. Что же, 

Тружно тебе по-чапаевски вытащить шашку 
И отсечь от больного тела сию букашку, 

С головой шестьдесят шестого размера вместе, 
В которой, увы, ни ума, ни чести, 

Ни эпохи, ни совести отроду не водилось? 
Сотвори же такую, дружок мой, милость: 

Отдели сейчас голову от основы; 
Кудри, а затем и кожные покровы 

Все сними и кость открой аккуратно; 
Изучи содержимое; это весьма занятно. 

Ты приблизишься к истине эмпирической. 
(Да, за рифмы прости.) Героической 

Личности надо знать содержание, 
Содержимое подвига первого. Это знание 

Даст тебе, юному поющему чорту, 
Моя разлюбезная caput mortuum. 

Что ж? Готов? Насекомое (видишь?) 
На губе. Мит цвей экн а штекн - на идиш. 

Ду форштейн? Не задерживай, парень, тело. 
Мой привет кисло-сладкий пошлешь как-нибудь Данателло. 

И еще. Передай Гиберти 
Наше с кисточкой. Мир Вам, пределы смерти! 

Поклон Вам, ангелы с серебряными локтями. 
Я с рождения с вами в лиловой яме 

Бултыхаюсь. Я тоже из падших вышел. 
Вот и был на пару локтей всех выше. 

Ах, Давидушка, знаешь такая эра 
Открывается нонче. Красавец херов, 

Будь готов, пионер, к операции в Эфес Дамиме! 
Кость открой и прочти на извилинах гибкое имя 

Ратоборца, которому жестко на камне белом. 
Жук

на гуле свинцовой. Давид над телом. 

     II 

Десять воинов, качков этаких, 
Надрываясь, но все же прокатили 
По долине Изреэльской мой глобус, 
Череп мой драгоценный. Или 
Все я выдумал после агонии, 
Смерти собственной, но нарицательной, 
Поднаврал от полной безысходности. 
Или - нет. Герой отрицательный - 
Я ищу бугорок кульминации, 
Шарю лапками по физической карте. 
Горы Иудейския! Вы же видели, 
Как жлобы Сауловы в азарте 
Перли ценный груз по перевалу, 
Как он вырвался однажды, круглотелый, - 
Восемь воинов калеками остались 
И от страха обосрались те, что целы... 
Но когда подъем преодолели, 
Ах, какие же представились пейзажи, 
Даже мертвые глазницы увлажнились, 
Кость височная (испорченная) даже 
Затрещала и заныла. Медленно 
Надвигалась яма нам навстречу. 
Хорошо, что тела нет упрямого, 
Медного, любимого, без речи... 
Вот она все ближе, средиземная 
Яма погребальная. Кораблик, 
Ну куда же ты? Смотри, как прыгает 
Заколдованный младенцем - крибле-крабле - 
Шарик мой любимый, бородатый. 
Ну куда же ты? Живыми парусами 
Не крути, постой еще в заливе, 
Полюбуйся мертвыми устами. 
Я вернусь ужо к медузам палестинским, 
К ракушке сиреневой, к сардинам. 
Голова профессора Гольята 
Занимает место в середине 
Мира теплого, позрачного, с песчинкой, 
Лилипуткой, карлицой обмана, 
Той, которая, незрелая, избрала 
Перламутровое веко великана.