.
Три лицевых и две изнаночных
или уроки метафизики
( Рене Маори рассказы
«Параллельные», «Голод» )
Кто? Где? Когда ? Именно
этот вопросный триптих возникает у чтеца, когда начинают вырисовываться
первые движения соединений слов в предложения, образы формы и
события
И здесь, в первых строчках
ориентирах, уже происходит интригующая на дальнейшее прочтение некоторая
интересность, необычность
Анна-Луиза вернулась
домой…
Анна-Луиза … В этом
имени скрыт перелом пространства
Т.е, привычной ассоциацией
ареал обитания здесь перемещен смещен в иные широты, параллели-меридианы:
Анна-Луиза открывающая холодильник, где-нибудь в знойном
Мадриде или аскетичном Уэльсе . Ан нет, все проще,
все гораздо проще.
И нет в этом холодильнике
острых как рога быка или пика матадора кулинарных
испанских изысков, или традиционных овсянок и
английских пирогов . Пельмени,
пельмени и еще раз пельмени. И, опустившись на
несколько строчек, мы таки у себя дома,
на своей параллели и хозяйкой его Нюрка Пупырева,
она же Анна-Луиза, она же
Нюрка-Истукан с о-ва Пасхи, она же Андромеда,
она же….об это далее
Никакая ни испанка,
а самая обыкновенная Нюрка …
Самая обыкновенная,
внушает автор – но нет, на самом деле, в каком-то смысле, очень
даже неординарная – как объект с признаками личностно-именного
раздвоения, «узколобая…
но умеющая красиво высказаться», «истукан
но… с нежной душой».
Анна-Луиза как метаморфоза-параллель
удачна ,на мой взгляд, интересна – можно
обозначить белым камушком
Итак, сказка сказывается,
лепится замысловатая конструкция ,клубочек разматывается раскручивается,
интересно витиевато ползет Ниточка…
Спотыкание 1
Возникает странность
некоторая в поведении умудренных многомерно-параллельным
опытом и обладающих неограниченными уникальными
возможностями (единственно
финансово ограниченных) старушек (Дам ) Почему
или зачем в подобных животрепещущих обстоятельствах рискнули рискнуть и
поставить на голубой идиосинкразический табурет ни Венеру острогрудую пышнобедро-похотливую
или там миссс-вселенную
длинноного-шее-рукую, а Какую-то стародевую плюшку
о прелестях коей автор нам вот так: «напоминающую в профиль истукана
с о-ва Пасхи», «облик которой навевает
нестерпимую скуку», «узколобое обыкновеннейшее
по своей сути существо», в конце
концов,
«дама не первой молодости», «престарелая
девица… с заурядной физиономией» –
сам автор ее так отпараллелил .
Спотыкание 2
«Дабы избежать ненужных
лит.ассоциаций» предупредительствует автор… Дабы
избежать ненужных лит. ассоциаций можно их просто
избегать или напротив прибегать и
жирно, и со вкусом пользовать создавая параллели
и этим насыщая текст, создавая густоту повествования и некоторую взъерошенность
Единственно, и это уже суть мастерства, не
утопить, не придушить свой собственный мотивчик
– чтец несется опережая события
вызывая своих сюжетных призраков, иногда просто
трудно выскочить из магии плена лит. ассоциаций… не путается ли под ногами,
не теряется ли ваш герой при этом.
Спотыкание 3
«А-Л лишилась на
минуточку дара речи (…)поэтому все трудности описания этого
эпизода я возьму на себя а если вас не устроит
такая подмена то обязуюсь написать по
данным отрывком «прим.автора»
и здесь
тяжеловесно, и не вдруг возникает вопрос
А кто собственно, до
этого сакраментального момента, брал на себя ? и тогда кто такой
Этот на себя, если не сам автор.
Спотыкание 4
Легкой касательной по
образу «вдруг из-за угла» романтика драгоценного старичка
Дракона. Здесь, вероятно, открывается возможность
или допускается полная
самостоятельность фантазийных проекций чтеца,
т.е. сам себе режиссер, актер и монтер.
В мире, где пельмени
превращаются в летающие тарелки, т.е. в параллельном, где и происходит
заключительное действо, появление Его – старенького драгоценного сундука
вполне естественно. Но просто не любопытства
ради, а волею фабулы, возникает железный вопрос А чаво энто он тут делает
сердешный ?
Как он докатился до
жизни такой и что или кем-чем его занесло, какой непогодой, каким собственно,
ветром в этот дамовский пансионат, в эту разлюли малину, в этот дурдом
ужасов с голубым табуретом.
Имеется, т.е. некоторый
интерес к его судьбинной нити. Можно, конечно, пользуясь
полной свободой от автора, предположить: либо
такой же интерес – обычнейшее
любопытство как у девы Нюрки, либо извращенец
за что, вероятно, и дух его вон….
Итак, дух его вон и
далее события как бы должны круто и пышно развернуться веером …
Но нет
Этим «вдруг из-за угла»
клубочек икнул и отдал концы. Еще недавно звенящая
нить-струна рвется . Все. Точка. Занавес. Finita
la comedia.
И в этом пробеле реверансом
торчит вопрос А ради чего собственно этот «концерт для монтировки с барабаном».
Как-то все преувеличенно-пельменно-меркантильно, а чтец уже настроился
на нечто такое, то самое, которое должно вот-вот потрясти мир или хотя
бы
частично ему поддать.
И здесь выползает ощущение,
что автор вдруг отинтересовался , устал, все свернул и
завернув за угол выпустил галантную рептилию
дивной красоты… и иссяк .
Короче, свистнула и улетела квинтэссенция, а
проще загнулась, рассыпалась зеленым
горошком и остался я на кухне, среди старых кастрюль
и обугленных сковородок, слушать
жидкое писклявое мерканто торжествующего бухучета.
Нить Ариадны ускользнула
в туманность Андромеды
Полный Занавес.
О «Голоде» как сытый,
едавший виды подобных территориалов многообразно, могу
сказать Да, интересно… как состояние
Реально и пульсирующе-живо
выстроено, вылеплено жесткое перемалывающее
ощущение многосложной печали, пропущенной через
кофемолку, круто сваренное и
испитое в белом гладком фарфоре измученного мозга,
сдвинутого на край стола
объективной реальности. Тело текста держит не
отпуская, втягивает, вшивает в себя,
наполняет собой параллельно дробя и прибивая
живым гвоздем.
Будучи пленником литературной
ассоциации можно раздраженно возразить зачем это близнецовство – одноименность
Но можно и учесть легко
и непринужденно психологию момента, в коем можно узреть
простой рекламный трюк, что совсем и неплохо
и не лишено некоторой, правда
подслеповатой, но оригинальности.