.
ПИВО, СТИХИ И ЗЕЛЕНЫЕ ГЛАЗА
(новелла)

     Когда живешь в маленьком городке, где пивной бар всего один, а одиноких мужчин всего 
двое, то в вечерние часы в баре можно встретить только меня и Давида. Вначале мы молча и неспеша распиваем пиво, а потом Давид поднимает ко мне глаза, и это означает, что придется послушать его стихи. Никто в мире не знает, что Давид сочиняет стихи, и я бы не хотел знать, 
но я его единственный приятель, и, когда он поднимает ко мне глаза, мне приходится... Честно говоря, я вовсе не слушаю, а только делаю вид, что слушаю, а сам думаю о всякой всячине, 
потому что, когда живешь, то не думать о всякой всячине нельзя.
     Хозяин бара сопит носом и неспеша протирает пустые кружки или, вдруг замерев, 
задумчиво разглядывает нас.
     -Ты чего? – спрашиваю у Давида, потому что сегодня он глаза ко мне не поднимает.
     Давид не отвечает. Его лоб белый и влажный.
     -Ты чего? – повторяю вопрос и жду.
     В баре тихо и душно. В раскрытые двери заглядывает полицейский, но тут же исчезает.
     -К черту! – говорит Давид и поднимает на меня влажные глаза.
     -Ладно уж, – говорю я, – читай!
     Давид отворачивает голову и смотрит в раскрытые двери на кусочек пустой улицы.
     -Кот мой, Мик, подох, – говорит Давид. -Утром небо было синее-синее, а кот мой, Мик, 
взял и подох.
     -Бедняга Мик, – говорю я.
     -У него были зеленые глаза.
     -Верно, зеленые, – вспоминаю я. Иногда Давид брал с собой в бар кота, и тогда Мику разрешалось отпивать немного пива из кружки Давида. Мику нравилось слушать стихи 
Давида.
     -А теперь Мик подох...
     -Утром? – спрашиваю я.
     -Когда взошло солнце, – говорит Давид. -Я собирался искупать Мика, а он взял и подох...
     -Не верь! – говорю я.
     Давид тянется к пустому бокалу.
     -Мик подох, и все тут, – говорит Давид. -Как же не верить, если подох?
     -Ты возьми и не поверь!
     -Подох мой приятель Мик, и к черту теперь!..
     -Возможно, он подох, а ты не верь. Может, Мик подох частично, понимаешь? Бывает, 
умирает тело, а душа – жива...
     -Бывает?
     -Конечно! – я делаю большой глоток, а потом кладу ладонь к себе на грудь. 
-Там, где душа там болит... Если болит, то жива, понимаешь?
     -Думаешь, у Мика теперь болит?..
     -Конечно! – говорю я. – Душа у Мика жива, а все остальное – ни к чему уже...
     -Чушь говоришь, – раздражается Давид. -У Мика были усы, хвост, зеленые глаза, а души 
не было! У котов не бывает...
     -Может, у Мика была...
    

-Думаешь, у Мика...
     -А знаков каких-нибудь Мик не подавал?
     -Я писал стихи, а Мик на столе лежал и смотрел. И вдруг подох. У него глаза сразу опали...
     -Не верь!
     -Выходит, самому себе не верить?
     -Не верь! – протягиваю салфетку, потому что лицо Давида совсем уж влажное. -Именно самому себе не следует верить...
     -Мик подох, и теперь тоска... В свою тоску тоже не верить?
     -Не верь! – говорю я. -Другого выхода нет, и запомни, что другого выхода нет... Я не 
поверил, когда моя девушка от меня ушла; ее рядом не стало, а я не верил, что она ушла. И 
сейчас не верю. Скоро тридцать лет, как не верю... Давид достал пачку сигарет, и мы 
покурили.
     -Зачем? – вдруг говорит Давид. -Ты ведь все равно знаешь, что она тебя оставила... Зачем тогда?..
     -Так надо! – говорю я. -Пока болит здесь, то так надо!..
     Хозяин бара теперь зевает все чаще. Дома у него у него жена, и ему хочется, что бы мы поскорее убрались.
     -У нас была «наша скамейка», – говорю я. -И вокруг нее были кусты. И тишина была. И дыхание моей девушки. А когда она вдруг... Я не поверил... Кусты давно уж вырубили, развалилась «наша скамейка», а я и теперь прихожу туда и говорю себе: «Здесь ты... Здесь... Сейчас...» У моей девушки было тихое
дыхание и зеленые глаза.
     -Зеленые? – говорит, Давид. -У твоей девушки тоже?
     -Конечно!
     -А Мик подох... – говорит Давид.
     -Не верь!
     -У твоей девушки глаза зеленые?
     -Верно!
     -Я не знал, – Давид поднимается со стула, идет в туалет.
     -Что с ним сегодня? – спрашивает хозяин бара.
     -Сегодня его мысли не там, – объясняю я.
     -Не там?
     -Во тьме его мысли, понимаешь?
     -Ясно! – озабоченно говорит хозяин и торопливо подает счет за пиво.
     Я думаю о моей девушке, и когда Давид возвращается из туалета, догадываюсь, что 
прогулка в туалет пошла ему на пользу; во всяком случае, немного покурив, он поднимает 
ко мне глаза и говорит: «Пойду я! Пора покормить Мика!»