.
* * *
мне, конечно, не
трудно провести язычком по бедру
и заставить тебя извиваться, смиряя к утру
то, что не умерло, подрагивая слегка
здесь, где моя рука.
где прохлада кольцá
и ягодиц, в тени
неба и дней, поскольку сосчитаны дни
до единиц, и, складывая постель,
не поправляй
дверь, сорванную с петель.
и, отряхая пепел,
уже остывший,
вслушивайся каждый раз: это то, что дышит,
шевеля на прощанье запекшимися губами
всё, чем были мы сами.
а
что не встретились – это теперь не суть;
глаз не сомкнуть потому, что отныне тьма
тем обернется, кто нужен кому-нибудь,
чтобы
на память сводить с ума.