/
Матильда Львовна Климовская
/
Родилась в Золотоноше на рубеже 19-20 века, в
семье, как тогда говорили, мелкого лавочника. Но лавочник этот почему-то
очень любил музыку и искусство.
Он играл - самоучкой - на многих инструментах, собственноручно делал
скрипки и из обломков собирал и налаживал рояли. Кроме того, что в молодости,
как только появилось первое электричество, устроил дома электрические часы,
когда о них еще не было и помину.
Детей своих он воспитывал в том же порочном
духе. У Матильды было две сестры и четыре брата. Сестры обожали литературу,
читали напропалую и, конечно, писали стихи. Хотя впоследствии одна из них
стала библиотекарем, другая - научным работником.
Братья же все как один пошли в инженеры, но трое младших, в подражание
отцу, выучились играть - один на фортепиано, другой на скрипке, третий
на виолончели, - а старший любил петь и постоянно что-то изобретал. И увлекался
эсперанто. (Пока не угодил в ГУЛАГ в благословенном 37 году.)
Но Матильда не стала ни библиотекарем, ни
научным работником, ни инженером. Она стала художником и скульптором. Еще
до революции семья переехала в Харьков - здесь Матильда выучилась и прожила
всю жизнь, выехав только на пару лет во время войны в эвакуацию куда-то
на восток.
Была членом союза художников, писала, лепила,
много выставлялась. Что-то приобретали заказчики, что-то пропадало в недрах
художественного фонда. На одной из улиц города и сейчас стоит памятник
Коцюбинскому ее работы. Перед самой войной приезжал в город на гастроли
Михоэлс со своим «Королем Лиром»
и позировал Матильде - она делала его бюст. Не просто, а именно в роли
Лира.
Но помимо чисто творческой, не гнушалась никакой
работы: делала фарфоровые статуэтки для фабрики, ее «Татьяна
и Онегин» разъехались по всему Союзу. Однажды
художественный фонд растиражировал ее двух «Девочек»
в невероятных гипсовых количествах, и почти в каждом городском сквере красовалась
либо «Девчока с мячом»,
либо «С голубем».
А иногда и обе сразу, неподалеку друг от друга. Матильда смеялась над странной
прихотью отцов города. Но это давало какие-то средства к существованию.
А оно было нелегким. Жила одиноко (однажды была замужем, неудачно,
и больше не рисковала). Любила театр и музыку, но главное в ее жизни было
- работа: живопись и лепка. Всю жизнь прожила в одной комнате - в огромной
коммуналке, где по длинному коридору располагалось комнат десять-двенадцать.
На улице Клочковской.
Комната, собственно, была ее мастерской: здесь
стоял и мольберт, и станок под скульптуры, повсюду лежали на столиках,
полочках, стульях и стояли под стенами в жутком беспорядке (какой порядок
в такой тесноте!) книги, тюбики с красками, инструменты, палитры, подрамники,
холсты, готовые и неоконченные картины, скульптуры. Картины заполняли и
стены, вместе с разными сувенирами. В одном углу за ширмой - почти солдатская
кровать, в другом, у двери - столик с электрической плиткой, на которой
она готовила нехитрую еду, и большое счастье - водопроводный кран в стене.
(Туалет был где-то в конце коридора.)
Умерла она на этой же солдатской кровати в конце
семидесятых, не дожив, кажется, до 80 лет.
/
В. К.
|