.
ГЛАВА I V.
На 2-м съезде Рос. Соц.-Дем. Раб. Партии (в 1903 г.).
Большевизм и меньшевизм.
В июне 1903 года я выехал заграницу: я спешил
на 2-й Съезд, на который имел мандат от Сибирского Союза. Время и место
Съезда мне были неизвестны, а мы так много ожидали от него, что, боясь
опоздать, я решил дожидаться его где-нибудь заграницей, по близости.
Направился я в Женеву, которая в то время
была главным штабом почти всех революционных партий России. Здесь печатались
центральные, руководящие партийные органы; здесь же были и представители
почти всех Центральных Комитетов.
Особенное значение имела тогда Женева для
нас, социал-демократов, так как здесь печаталась «Искра» и находились почти
все ее редакторы, - а «Искра» в то время была на вершине своего влияния
и славы.
В Женеве уже начали в то время съезжаться
депутаты на съезд, и с ними редакторы «Искры» устраивали совещания, беседы
по поводу вопросов, которые должны были обсуждаться на съезде.
Съезд мы открыли в Брюсселе, но здесь нам
удалось только начать нашу работу; закончить ее пришлось в Лондоне, так
как мы обратили на себя внимание бельгийской полиции. Вокруг Maison
du peuple, где происходили заседания нашего съезда, тучами начали носиться
шпионы; они ходили за всеми нами по пятам, и, наконец, человек 15 из нас
получили предписание из полиции в 24 часа выехать из Бельгии. Тогда мы
всем съездом перекочевали в Лондон, где и закончили свою работу.
Продолжался съезд нисколько недель, стоил
он массу денег, съехалось на него больше 40 человек.
Что дал этот съезд?
Много возлагали мы на него надежд; хотя он
и назывался 2-м съездом, так как первым называлось собрание представителей
нескольких комитетов, съехавшихся в 1898 году в России и опубликовавших
известный манифест Росс. Соц.-Дем. Раб. Партии, - но в сущности Партии,
как тесно спаянной организации, в то время не было. За эти несколько лет,
со времени 1-го съезда, движение сильно разрослось вширь и вглубь; в различных
местах России образовались новые комитеты, сильно разрослись и выросли
национальные организации; в самой Партии обрисовались новые течения, были
довольно большие шатания в области теории и практики.
Нужно было все эти организации стянуть, спаять
в одну нужно было выяснить и оформить наши отношения к вновь возникшим
и выросшим организациям; нужно было определить свои отношения к различным
течениям внутри социал-демократии, - словом, нужно было воссоздать единую
партию с определенной тактикой, программой, - и всего этого мы с несколько
наивной верой в значение и влияние съездов, - ждали от 2-го съезда.
Уже и раньше несколько раз делались попытки
созвать съезд, но все эти попытки оканчивались неудачей вследствие малой
популярности или же ареста бравшихся за это организационных комитетов.
Лишь когда выросла и окрепла «Искра» и ее
организация взялась за это дело, - лишь тогда удалось созвать съезд.
«Искра» прежде всего постаралась создать идейное
объединение, как мы тогда выражались; она выработала проект программы для
Партии и своей последовательной; энергичной и талантливой пропагандой
ее, критикой своих противников, - она действительно создала базис, вокруг
которого начали собираться социал-демократические организации. Пользовалась
она в то время среди социал-демократов необыкновенным влиянием; номеров
«Искры» ожидали всегда с громадным нетерпением, их зачитывали до дыр; их
не только читали, - их изучали.
И это не в одной Европ. России, и у нас в
Сибири.
Если многим из нас кое-что и не нравилось
в «Искре», если особенно не нравился нам тон ее полемических выпадов, некоторое
пристрастие в полемике с противниками, то все же мы всецело разделяли ее
программу, ее тактику и считали необходимым для Партии объединение именно
на почве ее программы.
Когда редакция «Искры» увидала, как много
она уже сделала для «идейного объединения», каким влиянием и доверием она
пользуется, когда громадное большинство комитетов уже официально заявило,
что принимает и признает ее программу и тактику, - она решила, что пришло
время закрепить это влияние, вылить его в организационные формы, реализовать
его в постановлениях и резолюциях съезда. Она тогда энергично взялась за
созыв съезда и создала Организационный Комитет, в большинстве составившийся
из искристов.
И действительно; съезд почти целиком был искристский;
только 3 члена его не были искристами: Мартынов, Акимов и один из двух
представителей Петербурга. Даже Бунд, водили тогда с «Искрой» энергичную
борьбу по национальному вопросу, - во всем остальном принимал программу
«Искры».
И так, казалось бы, ауспиции были очень благо
приятны:
отметем крамолу, подавим несогласие и могучие своей идейной единостью
выйдем мы из съезда, - и создадим сильную, единую Рос. Соц.-Дем. Рабочую
Партию. Так казалось - но вышло совсем не так.
Пока мы, искристы, боролись с Мартыновым,
а особенно с Акимовым, все были очень солидарны; с Бундом тоже боролись
мы дружно, но вскоре стали мы замечать, что не все обстоит благополучно
в том самом центре, вокруг которого собирали мы Партию, в том самом базисе,
на котором мы ее строили, - словом, что единая нас объединяющая «Искра»,
- что она дала трещину. Сначала эта трещина только слегка обрисовалась:
с удивлением мы, непосвященные во внутреннюю жизнь редакции «Искры», замечали,
что Мартов иногда возражает Ленину, что Мартов с Лениным голосуют один
против другого. Мы так привыкли видеть их имена вместе, что объясняли это
случайностью, недоразумением; но, чем дальше, тем эти случаи становились
чаще, споры становились все резче, ожесточеннее, отношения все обострялись;
уже к ним примешивалось все больше и больше личного раздражения, - и наконец,
во всей своей очевидности обрисовалась в высшей степени тяжелая тогда для
нас истина: единая, объединяющая «Искра» раскололась на 2 «Искры»: Ленин
с Плехановым с одной стороны; Мартов, Аксельрод, Старовер, Засулич - с
другой.
И, отколовшийся от «Искры», Ленин всю свою
энергию тратил на то, чтобы уничтожить эту самую «Искру».
Первое серьезное столкновение произошло по
вопросу о том, как формулировать понятие «член партии»?
Здесь не так было важно содержание формул
Ленина и Мартова, сколько тт. соображения, которые тот и другой и их последователи
выдвигали в защиту своей формулы.
Ленин хотел резкими границами очертить Партию,
он понимал ее, как точно очерченный, определенный организм; Мартов делал
переход Партии в класс менее резким, менее определенным; он растворял эти
границы в классе, из которого должна была расти Партия.
В дальнейшем, Ленин с Мартовым разошлись по
вопросам организационным: Ленин стоял за большую централизованность, за
большее подчинение периферии центрам, за меньшую зависимость центра от
периферии, - Мартов за большую демократичность организации, за большую
децентрализацию, за большее влияние периферии на центры, за большее проведение
избирательного принципа. И, понятно, ни тот, ни другой не могли; и не предлагали
провести во всей своей чистоте один принцип централистического, другой
избирательного начала в организациях, - оба предлагали компромисс; но при
защите их положений уже выяснялась та разница, с которой будущие большевики
и меньшевики вообще подходят к решению вопросов.
Уже тогда обнаружилось то упрощение
задачи, то упрощенное, прямолинейное понимание задач социал-демократии,
сущности революционной деятельности, существа революции, который так были
гибельны для Ленина и большевизма в дальнейшем, когда жизнь наоборот усложнялась
и все более сложные ставила перед нами задачи.
Если внимательно перечитывать старые номера
«Искры», то специфически ленинское отношение к вопросам можно найти уже
в его старых статьях, а особенно в его брошюре: «Что делать?». Но, пока
Ленин был в редакции «Искры», - эти оттенки затушевывались; они смягчались
редакционной коллегией; острые углы Ленина обламывались, - а на первый
план выдвигалось то, что объединяло всю редакцию, на чем она вся сходилась,
- и таким образом создавалась гармония. Так бывает всегда и везде во всякой
коллегии.
Но, когда Ленин увидал составь съезда, когда
он увидал ту популярность, которую он лично себе создал своей брошюрой:
«Что делать?» - а эта брошюра у многих стала Евангелием, - он решил использовать
эту свою популярность; он решил, опираясь на нее, избавиться от майоризирующаго
его и подчиняющего его себе редакционного большинства; он решил так устроиться,
чтобы впредь иметь возможность и полную свободу проводить все, что думает;
чтобы впредь не быть вынужденным обламывать острие своих углов, которым
он придавал очень большое значение. Для этого ему нужно было разрушить
редакционную коллегию «Искры», - и он не остановился перед этим. Редакция
«Искры» в то время состояла из шести лиц: Аксельрода, Засулич, Ленина,
Мартова, Старовера и Плеханова. Предполагалось, что съезд, признавший «Искру»
центральным органом партии; утвердит также старую редакцию «Искры» в ее
полном составе. Это было бы самым естественным не только потому, что это
было бы лишь справедливым воздаянием всей редакции за все те услуги, который
она оказала движению, - но и потому, что в конце концов съезд и не мог
знать, кто в какой мере работал в редакции. Но Ленин повел энергичную агитацию
в том смысле, чтобы съезд не утверждал
редакции, а выбрал из трех
лиц. Он намечал себя, Плеханова и Мартова.
Повел он дело ловко, энергично и, хотя в первом
столкновении с Мартовым по вопросу о «члене Партии» - он был побежден,
но к концу съезда, именно, когда должен был решаться вопрос о составе Центральных
Учреждений Партии и должен был быть произведен выбор членов их, - ему удалось
собрать прочное большинство в 2-3 голоса.
Опираясь на это незначительное большинство
(1)
Ленин провел решение об избрании трех редакторов, разрушил старую «Искру»
и выбрал намеченных трех редакторов (Ленин, Плеханов и Мартов); а когда
Мартов отказался вступить в эту редакцию и на лицо не было никого способного
заменить его, - съезд, по предложению Ленина, поручил избранным двум редакторам
впоследствии подыскать третьего. Когда дело дошло до выбора членов Центрального
Комитета, Ленин и тут решил провести большинство своих сторонников; меньшевики
отказались вступить в такой Центральный Комитет. И, так как самые энергичные
практики были в то время именно среди меньшевиков, то Ленин очутился в
довольно беспомощном положении; но это его не остановило: он выбрал коллегию
из мало популярных товарищей, но таких, на которых мог положиться, - и
провел их в Центральный Комитет. Так прямолинейно шел он к своей цели,
не задумываясь над тем, что по пути разрушает и обессиливает центральные
учреждения.
И когда съезд закончился, у нас не было ни
Центрального Органа, так как ясно было, что в данном составь «Искра»
не может продолжать свое дело, - ни авторитетного Центрального .Комитета.
Но у нас на этом съезде были и другие «удачи».
Прежде всего ушла со съезда делегация Бунда
и Бунд вышел из Партии. Бунд поставил нам ультимативное требование - признать
следующий организационный принцип: Бунд есть единственный представитель
еврейского пролетариата. Мы этого признать не хотели - и Бунд ушел.
Затем, Польская Социал-Демократическая Партия
тоже прислала своих представителей на съезд; они соглашались войти в Партию,
если съезд заявить, что он против независимости Польши; им это нужно
было в их борьбе с национализмом Польской Социалистической Партии. Мы,
понятно, отказались принять такой принцип, как противоречащий нашей программе.
И поляки тоже ушли.
Так печально закончился этот съезд, от которого
мы ожидали так много!..
Да, мы с триумфом победили узкий «рабоче-дельский»
(так его тогда называли по органу «Рабочее Дело») экономизм, и торжественно
водрузили в Партии знамя «Искры» - но, когда оно было водружено, оказалось,
что оно раздвоилось; оказалось, что теперь есть две «Искры». Которая же
настоящая?
Бунд ушел, П. С.-Д. мы оттолкнули, а внутри
Партии;
для вящего процветания «Искры», еще уничтожили газету «Южный Рабочий»,
орган, пользовавшийся на юге некоторой популярностью и имевший вокруг себя
небольшую организацию.
И теперь у нас не было ни «Южного Рабочего»,
ни «Искры».
А главное мы, расколовшись на две почти равные
части, понесли со съезда в Россию семя этого раскола; и по всей России
началось расслоение всех социал-демократических организаций на два лагеря:
большевиков и меньшевиков.
И подобно тому, как на съезде отношения меж
этими двумя фракциями установились самые скверные, самые возмутительные,
- точно такие же возмутительные отношения начали устанавливаться меж этими
фракциями в России. К концу съезда мы совершенно разошлись с большевиками,
перестали здороваться; даже, когда по окончании съезда предложено было
сходить на могилу Маркса, - то и тут меньшевики не хотели идти вместе с
большевиками.
И точно такие же отношения установились меж
большевиками и меньшевиками в России. Почти везде фракции зажили совершенно
отдельной жизнью, и, чем меньше соприкасались, тем было лучше. Тот же мусор
дрязг н сплетен, который уже на съезде начал заполнять образовавшуюся меж
фракциями щель, - все больше и больше портил взаимные отношения. А щель
все росла, разногласия все увеличивались. Почему? Потому что причина, вызвавшая
разногласие на съезде, именно специфически ленинское упрощенное отношение
и понимание задач партии и сущности революционной борьбы, - не только оставалось,
но, наоборот, благодаря расколу получило возможность выкристаллизоваться
в последовательно проводимую систему; собирая вокруг себя элементы Партии,
имеющие тенденцию именно к такому пониманию, и ими этими элементами отчасти
даже покоряемое, - оно чем дальше, тем все больше и больше уходило от меньшевиков.
И хотя, конечно, Ленин не может считаться ответственным за все то, что
шло под флагом большевизма; точно также как Плеханов (2) и Мартов
не могут быть ответственными за все то, что выдавало и выдает себя за меньшевиков,
- но все же мы несомненно должны констатировать некоторую эволюцию большевизма,
как такового. И чем сложнее задачи ставила все бурнее развивающаяся революция;
тем, понятно, все более и боле ошибочные ответы должен был давать все упрощающий
ленинизм. Роль буржуазии и буржуазных партий во время нашей революции,
значение Думы в период упадающего революционного настроения - все это было
слишком сложно для большевизма. Поэтому и не мудрено, что обе фракции не
только не сближались, - но, наоборот, все больше расходились. Не было,
кажется, ни одного серьезного вопроса, относительно которого большевики
и меньшевики не дали бы различные ответы, особенно, когда этот вопрос только
что выдвигался жизнью.
Да, спросят нас, но почему же такая вражда?
Разве не живут рядом и не уживаются даже в одной партии мировоззрения,
и много более различные? Почему большевики и меньшевики во взаимной злобе
даже партию готовы были (и сейчас готовы) разорвать?
Чтобы понять это, мы должны вспомнить состав
партии в то время и ту атмосферу, в которой протекала партийная жизнь.
Из боле, чем 40 человек делегированных, например, на 2-ой съезд, только
3-4 человека было из рабочих, а остальные были интеллигенты, большинство
состояло из «профессиональных революционеров», выросших и живших в подполье
и заграничных колониях. Духота подполья, а не вольный воздух открытой общественной,
политической жизни, - вот та атмосфера, в которой они жили и воспитывались;
а такая атмосфера не благоприятствует развитию терпимости и уважения к
мнению противника; заграничная колониальная жизнь, заграничные колониальные
собрания, рефераты, диспуты на этих собраниях, т. е. та среда, где росли,
формировались многие революционеры, - она отнюдь не могла служить отрезвлению
подполья, она не могла заменить так недостающего воздуха, - наоборот, она
в этом отношении еще боле отравляла. Главным образом, именно отсюда к нам
в Россию ввозилась масса дрязг, интриг, которыми так засорялись наши разногласия.
И вместе со всем тем полезным, что заграница дала России, как руководительница
нашего революционного движения, - она давала и эту накипь, и этот специфический
налет колониальных дрязг, так много вреда причинивший и еще причиняющий
нашему движению.
1. Отсюда и название сторонников Ленина большевики;
мы же, оставшиеся в меньшинстве, получили название меньшевики. Но интересно
то, что и это незначительное большинство было не настоящее. Это было не
большинство съезда, а большинство решающих голосов. Большинство же съезда
было против Ленина, так как почти все совещательные голоса (Аксельрод,
Засулич, Старовер, Кольцов, Штейн и т. д.) были с меньшевиками. Кроме того
Бунд был тоже тогда настроен против Ленина, но ко времени решения этих
вопросов Бундовская делегация уже покинула съезд.
2. Как известно, Плеханов очень скоро после съезда
разошелся с Лениным II стал одним из главных лидеров меньшевизма
<................>
________________________________________________________________________________________
|