.
ГЛАВА X I. 
Избирательная кампания в Иркутске 
в Первую Государственную Думу. 

     В Марте месяце 1906 года вернулся я в Иркутск. 
     Приближались выборы в 1-ую Государственную Думу и мы решили, что нам социал-демократам необходимо принять в них участие; считали мы это полезным во всяком случав, даже; если бы было мало надежды провести своего кандидата в Государственную Думу, а тем боле у нас были очень серьезные основания предполагать, что есть возможность провести мою кандидатуру. 
     Но, прежде чем начинать кампанию, мы запросили наш Центральный Комитет, как он к этому относится? Центральный Комитета, (он был тогда меньшевистский) одобрил и благословил. 
     Наша Иркутская социал-демократическая организация была в то время совершенно разбита нахлынувшей после октябрьских дней реакцией; о прежних днях «свободы» - остались одни воспоминания; снова мы были загнаны в подполье и загнаны разбитыми, ослабевшими в сравнении даже с самыми скверными днями дооктябрьского периода. 
     Избирательную кампанию мы должны были вести в очень неблагоприятных для нас условиях. Главными нашими противниками были кадеты, выставившие своим кандидатом редактора единственной у нас тогда газеты: «Восточное Обозрение» Ив. Ив. Попова. 
Кадеты были тогда еще вполне легальной, хотя и нелегализованной Партией; в их распоряжении была очень распространенная в городе газета; они могли устраивать собрания, могли печатать свои избирательные бюллетени (тогда еще по этому поводу не было сенатских «разъяснений»). 
     Черносотенцы (к ним мы относили тогда все, что было правде кадетов, октябристы еще от них тогда не отроились) были, понятно, поставлены в еще боле благоприятные внешние условия; у них был свой клуб, их открыто поддерживала администрация и к началу избирательной кампании они уже начали издавать свой черносотенный орган; - но в общем они были очень слабы. 
     У нас, как я уже сказал, организация была разбита, ослаблена и загнана в подполье; собрания мы могли устраивать только нелегальный; права печатать свои бюллетени мы не имели; газеты своей, такой; как у кадетов, у нас не было; в нашем распоряжении была только наша нелегальная типография; но в ней можно было печатать только прокламации и воззвания. 
     И тем не менее, вскоре же после начала избирательной кампании выяснилось, что мы имеем очень много шансов на победу. 
     Что нам помогало? 
     Прежде всего, хотя у нас была слабая; разбитая, подпольная организация, - но все же кое какая организация была - у кадетов ничего не было. Затем, они всю свою деятельность ограничивали печатанием в своей газете полемических статей против, нас, - мы же по мере возможности печатая в нашей тайной типографии отповеди им в виде прокламаций, в то же время очень энергично занялись организацией избирательного комитета; организацией участковых и профессиональных групп избирателей и т. п. (подробнее об этом ниже). 
     Наконец, в нашу пользу работала тогда уже начавшая свои занятая 1-ая Государственная Дума. По «глубоким» политическим мотивам, как известно, выборы в Сибири и в 1-ую, и во 2-ую Государственную Думу происходили много позже, чем в остальной России. Первая Дума уже собралась, уже работала, - а обывателю от этого не только не становилось легче, но наоборот, как будто все туже и туже правительство натягивало вожжи. И обыватель, понятно, объяснял это недостаточно энергичной деятельностью 1-ой Думы и ставил все в вину той Партии, которая была руководящей в этой Думе т. е. кадетской партии; и поэтому наша критика тактики кадетов, критика речей их ораторов находила живой отклик среди разочаровывающихся обывателей. 
     Как поставили мы нашу работу в этой атмосфере военного положения, бесконечных репрессий, притеснений? 
     Иркутский Комитет Р. Социал-Демократ. Партии официально в прокламациях заявил, что выставляет меня своим кандидатом. 
     Затем, мы сорганизовали избирательный комитет из избирателей, принимающих эту кандидатуру и решивших ее поддерживать. Поддержка нашего кандидата еще не обозначала принадлежности к социал-демократической партии и, принимая участие или входя в состав этого избирательного комитета, избиратели не очень компрометировали себя перед администрацией. При таких условиях в комитет шли охотнее и шли даже принципиальные противники социал-демократов - некоторые социалисты-революционеры, предпочитающие социал-демократа кадету (впрочем, нужно сказать, что так рассуждали отнюдь не все социалисты-революционеры, а главным образом приказчики и молодежь). 
     В этот избирательный комитет мы пригласили наиболее энергичных, наиболее популярных избирателей и при том только тех, которые живут продажей своего труда. Так мы и назвали всю эту организаций: Избирательный комитета избирателей, живущих» продажей своего труда. Сюда вошли избиратели из приказчиков, служащих различных железнодорожных служб, рабочих депо; типографщиков, ремесленников и т. п. Каждый из этих представителей от профессии собирал вокруг себя тех из своих товарищей, кто соглашался с моей кандидатурой. 
     Мы решили, когда уже группы в достаточной степени сорганизуются, предоставить им самим выбрать своего представителя в Избирательный комитет вместо приглашенного нами. В дальнейшем мы предполагали не распускать этой организации после выборов; мы хотели сделать ее перманентной, постоянной и, исходя из этого, мы начали приглашать в нее не только избирателей, но вообще лиц влиятельных в данной профессии. 
     Таким образом у нас создавалась организация трудящихся различных профессий, которая могла бы в дальнейшем расти; но это была не социал-демократическая организация, а более широкая. 
     Не только с формальной стороны, для администрации, но и по существу это не была социал-демократическая организация; это была организация лиц, живущих продажей своего труда, принявших кандидата, выставленного Иркутским Социал-Демократическим Комитетом, - решивших, что именно этому кандидату они могут поручить защиту своих интересов в Государственной Думе. 
     Ясно, что благодаря такой постановке дела, хотя это не была социал-демократическая организация, но авторитет и дело социал-демократии много выигрывали. 
     Дело пошло у нас очень успешно, - и скоро там, где раньше ничего не было, выросла довольно сильная организация. С совещательным голосом вошли в нее представитель соц.-демократического комитета, представитель еврейской национальной организации (еще тогда не решившей, за кого голосовать) и представитель польской национальной организации (очень тогда слабой). Давая этим представителям только совещательный голос, мы хотели сохранить за организацией ее классовой характер. 
    

Когда были опубликованы избирательные списки, мы разбили свой избирательный комитета на 4 группы соответственно 4-м избирательным участкам. Каждая группа, пригласив себе в помощь молодежь, сочувствующую нашей цели, должна была обойти всех, значащихся в списке избирателей, опросить их о кандидатах и агитировать за нашего кандидата; решено было снабдить этих агитаторов легальной литературой (изданиями «Донской Речи»). Социал-демократы могли от своего имени (а не от имени избирательного комитета) распространять и свою литературу, а так как большинство были социал-демократы, то ясно, что главным образом распространялась наша литература. 
     Чтобы вся эта агитационная, в высшей степени важная работа велась правильно и планомерно, мы устроили собрание агитаторов социал-демократов и им сочувствующих, на котором постарались указать им, какое серьезное и важное значение имеет эта предстоящая им деятельность. 
     И эта работа началась. Это была очень трудная работа; 
очень кропотливая; приходилось подымать такую политическую новь, встречать такое политическое невежество, что мы прямо диву давались, где были эти люди во время октябрьской забастовки и дней «свободы». 
     Неоднократно избиратели спрашивали, что это за Дума? зачем она? кто ее созывает? - смешивали наших агитаторов с податными или акцизными чинами; прогоняли их, как смутьянов, которым вообще не верили, - и любопытную картину обывательского невежества можно было бы составить из всех этих встреч меж нашими агитаторами и обывателем. Обходившим избирателей приводилось с громадным терпением пробивать брешь в этом невежестве, в этом недоверии, - и при этом все же иметь еще в виду и возможность полицейских недоразумений. Если к этому прибавить, что списки избирателей были составлены возмутительно небрежно, имена, фамилии перепутаны, внесено было много умерших или выбывших из города, то ясно будет, как медленно подвигалась эта работа. 
     Но, как бы то ни было, дело подвигалось, и мы уже должны были подумать о списке выборщиков. 
     Иркутск посылал тогда самостоятельно отдельного депутата (этого права он после переворота 3 июня 1907 года, был лишен; очевидно, в наказание за неблагонамеренные выборы). 
     Население города должно было выбрать 80 выборщиков (приблизительно по 20 в каждом из 4-х участков) а эти 80 выборщиков уже должны выбрать депутата в Думу. 
     Пред нами стал вопрос об отношении к .кадетам. Для нас и кадетов вместе черносотенцы были quantit negligeable, но у многих избирателей возникли опасения, как бы, пока мы с кадетами ссоримся, не проскочил черносотенец; и в нашем избирательном комитете было очень много сторонников следующего, пропагандируемого кадетами плана соглашения: производится опрос, анкета среди избирателей; получивший большинство голосов, проводится сообща всеми против черносотенцев; соответственно с этим всей оппозицией вырабатывается один, общий список выборщиков; до выбора предоставляется полная свобода избирательной борьбы. 
     С этим планом и мы были склонны согласиться, но в это время пришли резолюции нашего партийного съезда, связывающая нас в этом отношении по рукам и по ногам: ими запрещалось входить в какие бы то ни было соглашения с буржуазными парнями. 
     Не без труда удалось нам убедить избирательный комитет отказаться от переговоров с кадетами и повести совершенно самостоятельную кампанию. 
     И нужно сказать, что не потому они с нами согласились, что считали кадета столь же нежелательным, как и черносотенца, - а только потому, что очень верили в нашу победу и очень хотели послать в Гос. Думу именно социал-демократа; а мы, ссылаясь на партийное постановление для нас обязательное, поставили категорически требование не вступать с кадетами ни в какие соглашения. 
     Но возник вопрос, как быть во 2-ой стадии выборов (избрание выборщиками депутата), если победа будет смешанная т. е. в одних участках победит кадетский список, в других наш, в 3-их черносотенный? Мы заявили, что, если в таком случай выяснится безнадежность моего избрания и возможность победы черносотенца, - я сниму свою кандидатуру; мы - социал-демократы, подчиняясь постановлению Партийного съезда, понятно, кадету своих голосов не дадим, а всем остальным нашим выборщикам, не членам нашей Партии, предоставляется тогда свобода действия. 
     На этом и порешили. 
     И мы приступили к очень трудному по тому времени делу составлению списка 80 лиц, которые согласились бы, открыто заявить, что они хотят послать в Гос. Думу социал-демократа. 
     Кое как, но нам это уже почти удалось; нам удалось даже 2 раза выступить на открытых легальных собраниях избирателей - но тут пришло известие о разгоне 1-ой Думы. 
     Разразилась новая волна реакции. 
     О моем пребывании в Иркутске полиция, понятно, уже знала; моя кандидатура, официально выставленная Иркутским Комитетом С.-Дем. Р. Партии, обсуждалась и в газетах, и на собраниях, - и полиция устроила настоящую охоту за мною. 
     Жил я, понятно, не прописываясь, дни проводил в одной квартир, ночи в другой. Раза два полиция была очень близко от меня. Наконец, ей удалось напасть на мой след; 
однажды ночью целый отряд полиции оцепил дом, где я  ночевал; они уже стучались в нижний этаж (я был в верхнем), но затем почему то передумали и ушли в соседний дом, который перерыли сверху до низу. 
     Дела никакого не было, организация развалилась, и я  уехал в Россию. 

<................>