.
* * * 

В саду гуляет ветер. А в гостиной - 
               как натюрморт - 
ворованные груши Августина: 
               старинный сорт. 

Мы к исповедям сызмала привыкли, 
               фамильным бра 
отсвечивает фальшь на каждом сикле 
               их серебра. 

А ветер вдруг закашлялся от курева - 
               и произвел 
сей век в архиепископы: за дурь его 
               и произвол. 

Не сослепу ль заглядывая в спальни 
               он кольца свил 
и теребит торчащие из пальмы 
               листки сивилл?.. 

Грозит кора зазубренная: изжелта- 
               коричнев край. 
Распилен дух - да и телесно выжил ты 
               напрасно, чай... 

Увы! я сам себе не шибко нравлюсь, 
              

но жалю слух - 
и мне твоих, пифийский сольный авлос, 
               не жаль услуг; 

Ведь если впрямь в оркестре арфа - гений, 
               то скрипка - Б-г: 
и Риму ли вздыхать о Карфагене 
               под скрип сапог? 

Шесть дней по черновой пустыне рыскай, 
               в седьмой - остынь: 
чтоб на распашке речи берберийской 
              взошла латынь. 

Ветрами путь зерна ее не стерло: 
              пропал - ищи! 
А именем моим - захочешь - горло 
              прополощи. 

<.............................>