..

. .	Орлова Елена  Николай I: власть и долг _____________   «В императоре Николае Павловиче    таилось ясное понимание правды    христианского идеала, поднимавшего    его над уровнем не только    тогдашнего, но и  тепершнего    общественного сознания».                                  Вл. Соловьев

      27 ноября 1825 года в Петербурге узнали о кончине императора Александра I. В столице повисла необычайная тишина, все умолкло и замерло. И только унылый перезвон колоколов 
плыл над городом: в церквах служили панихиды.
     Россия присягала Константину - у Александра не было наследников. Со дня на день 
ждали из Польши нового царя. Но он не приезжал, и по городу ползли тревожные слухи. 
Одни уверяли, что Константин отрекся от престола, другие - что согласился царствовать. Курьеры сновали из Петербурга в Варшаву, братья обменивались депешами, но ясности не 
было.
     Между тем во дворце был распечатан конверт, который император Александр I повелел вскрыть после своей смерти. Там оказалось отречение Константина и назначение царем 
великого князя Николая Павловича.
     Двор был в смятении: Николай уже присягнул Константину. В свою очередь наместник 
в Варшаве присягнул на верность Николаю и отправил в Петербург письма к матери и брату, подтверждая отречение. А на Невском в окнах магазинов были выставлены портреты Константина, Указы подписывались его именем, на монетном дворе чеканились рубли с его изображением.
     Николай не готовился быть наследником, лет до двадцати не имел никаких служебных занятий, командовал только гвардейской дивизией и управлял военно-инженерной частью. «Бешен, как Павел, и злопамятен, как Александр», - говорили про него. Правда, умен. Но... 
чем умнее, тем злее.
     Отречение достигло столицы 12 декабря: почти месяц без царя. Французский посол 
Лаферонне мрачно пошутил: «15 дней играют короной России. перебрасывая ее, как мячик, 
один другому».
     В Зимнем дворце в зале Государственного совета сановники ожидали манифеста нового 
царя. Горели свечи, освещая только середину зала. За высокими окнами - серо-черная мгла. Темное утро 13 декабря. Светало.
     В 27 лет Николай был высок и строен. Правильные черты лица казались высеченными 
из мрамора, но были неподвижными и застывшими. Вьющиеся белокуро-рыжеватые 
волосы, большие темные глаза. «Аполлон Бельведерский» - называли его дамы. Свои 
дружеские послания он подписывал: «Лейб-гвардии дворянской роты штабс-капитан 
Романов Третий-чмок! ».
     Сперанский подал ему манифест о восшествии на престол. В нем объяснялось 
необъяснимое: тайное завещание Александра, отречение Константина. 
     «С сердцем, исполненным благоговения и покорности к неисповедимым судьбам 
Промысла, нас ведущего, вступая на прародительский наш престол, повелеваем присягу в верности подданства учинить нам и нашему наследнику...»
     Николай подписал. Потом спросил: «Сегодня тринадцатое?» - «Так точно, государь», - 
ответил Сперанский. Царь поморщился и поставил двенадцатое.
     Придворные заспешили с поздравлениями. «Не с чем меня поздравлять, господа, обо 
мне сожалеть должно», - угрюмо проговорил Николай.
     - Россия ждет от Вашего величества нового Петра, - проронил Сперанский, угадав 
потаенную мечту Николая.
- Если буду хоть на один час императором, - ответил Николай, - то покажу, что был 
достоин. Я долг свой исполнил, жертвую собой для брата. Но что будет с Россией?..
Генерал-адъютант Александр Христофорович Бенкендорф, лучший друг и наперсник, 
великий сыщик и будущий шеф жандармов, шепнул: «В городе тихо. Но, может быть, перед 
бурею. Число недовольных велико - революция бродит в умах. Целый заговор, тайное общество...».
     «Переприсяга» Николаю была назначена на 14 декабря.
      Пасмурное и туманное утро. Адмиралтейская игла тонула в низком небе. Казалось, за 
Невою нет ничего - только белая мгла.
     Члены тайного общества решили выступать: случай удобный. Войска, отказавшиеся 
присягать Николаю, выйдут на Сенатскую площадь. Почему туда? Потому что сенаторы в 
Сенате будут утром 14 декабря присягать новому царю. И тогда? Силой оружия, если не 
захотят добром, не допустить их до присяги, объявить правительство низложенным и издать революционный Манифест к русскому народу.
     Объявить о ликвидации крепостного права и об уравнении всех граждан перед законом, свободе печати, вероисповедания, введении гласного суда присяжных, сложении подушных податей. Все правительственные чиновники должны уступить свое место выборным. А 
царская фамилия? Тут мнения разделились: выслать - предлагали одни, казнить - настаивали другие, конституционная монархия - склонялись третьи. Черновик этого манифеста был 
найден при обыске у князя Трубецкого.
     Было 11 часов утра. На площади собралось около трех тысяч восставших солдат и 30 
офицеров.
     Для Николая все последующие события врезались в память по минутам. Ранение петербургского генерал-губернатора Милорадовича, обращение к мятежникам митрополитов Серафима и Евгения, младшего брата Михаила и, наконец, стрельба картечью. Первый выбор: картечь или конституция...
     Потом царь не раз повторял Михаилу: «Самое удивительное в этой истории - это то, что 
нас с тобой тогда не пристрелили».
     Но бунт усмирен. В ночь на 15 декабря в Зимний дворец начали свозить арестованных. Трагическое начало царствования.
     Верховная следственная комиссия по делу декабристов привлекла к ответственности 121 человека. Они были преданы суду, пятеро - казнены, остальные сосланы.
«Душа моя, - говорил Николай французскому послу Лаферонне, - глубоко опечалена совершившимся. Но я имел утешение получить множество выражений преданности и 
убедился в горячей любви к Отечеству населения, искупивших стыд и позор, которые горсть злодеев пыталась возвести на русский народ». Говорил совершенно искренне.
     Розыски и расправа над декабристами стали первым правительственным актом Николая. 
Он лично входил во все детали, допрашивал, во всем руководил следственной комиссией, утверждал приговор. На всю жизнь остался тюремщиком декабристов: следил за каждым их движением в далекой ссылке, получал донесения о подробностях их быта, лично решал все вопросы, касавшиеся судьбы их самих и членов их семей. «Nos amis de quatorze» - «наши 
друзья по четырнадцатому» - как окрестил их Николай - вспоминались ему при малейшем проявлении критики или оппозиции.
     «Во все царствование Александра I не было ни одной смертной казни. С легкой руки 
Николая I она вошла как-то в обычай, и при благодушном Александре I I казни совершались 
не раз и уже не производили того потрясающего действия, какое произведено было 
известием о казни Рылеева, Муравьева-Апостола, Бестужева-Рюмина, Пестеля и 
Каховского», - отмечал Александр Кошелев, общественный деятель, публицист-славянофил. «Описать или словами передать ужас и уныние, которые овладели всеми, нет возможности» - добавлял он.
     Переживал и Николай, чувствуя барьер непонимания и отчуждение. Его въезд в Москву, коронация. придворные балы - все проходило под тяжким впечатлением казни. Император 
был чрезвычайно мрачен, будущее казалось ему более чем грустным и тревожным, 
вспоминали современники. Но было и другое мнение. «Новый император показал неустрашимость и твердость. Я, мирный историограф, алкал пушечного грома, будучи 
уверен, что не было иного способа прекратить мятеж. Ни крест, ни митрополит не подействовали... Вот нелепая трагедия наших безумных либералистов! Иногда прекрасный 
день начинается бурею: да будет так и в новом царствовании! Государь умен, тверд, 
исполнен добрых намерений», - писал историк Н. Карамзин.
     Сам Николай I считал, что он выполнил свой долг: спас империю и свою семью. Долг - 
это был тот якорь, с которого Николай нt мог сорваться все 30 лет своего царствования. Ему доверили императорскую власть, и он должен хранить, беречь, укреплять ее и передать в 
целости сыну. Это чувство долга - самодовлеющая ценность и не нуждается в оправдании 
или пояснении. Самодержавие - незыблемый догмат.

Кабинет Николая I в Зимнем дворце

     Родного своего отца Павла Николай почти не знал, ведь родился он в 1796 году, за пять 
лет до его убийства. К Александру, который был старше его на 18 лет, относился 
по-братски, но близок никогда не был. В 1817 году он женился на дочери прусского короля Фридриха-Вильгельма Шарлотте, принявшей имя Александры Федоровны. В письмах он 
называл тестя отцом. Прусский патриархальный монархизм в соединении с образцовой 
военной выправкой и дисциплиной. идеями долга и преданности монархии прельщали его. 
Он видел в них «принципы авторитета», которые надо было восстановить в забывающей их Европе и укрепить в России.
     Служба и верность «своему государю» воплощали для него исполнение гражданского 
долга. Николай был артистом воинского артикула. «Развлечение государя со своими 
войсками, - писал Бенкендорф, - единственное и истинное для него наслаждение».
Николай получил солидное военное образование, был хорошо знаком с военно-инженерным искусством и приемами стратегии. Юридические же нормы лишь облекают в нужную форму повеления власти. А повиновение им основано на благонамеренности подданных. 
Верховная власть есть «совесть общественная». У политического консерватизма Николая 
была своя цельная теория: вне государственного порядка - только хаос отдельных личностей. 
Эта философия была и личным мировоззрением царя. «Я смотрю на всю человеческую жизнь 
как на службу, так как каждый служит», - говорил он.
     Впечатления от декабрьских событий 1825 года были для него тем сильнее, что заговор и восстание возникли в военной среде, которая лишь сконцентрировала настроения общества. 
Он искренне нс мог представить, что есть люди, которые, к несчастью, носят один с ним 
мундир и... организуют заговор против власти. И он решил доказать, что не струсит...
Между тем правитель дел следственного комитета А. Боровков отмечал, что еще 13 декабря военный министр Татищев раскрыл Николаю заговор в войсках и замыслы офицеров 
разрушить существующий образ правления. Он испрашивал соизволения государя арестовать 
их. «Нет! - ответил Николай. - Этого не делай. Не хочу, чтобы присяге предшествовали 
аресты. Подумай, какое дурное впечатление сделаем на всех». «Но могут быть беспорядки», - возразил министр. «Пусть так, - прервал его царь, - тогда и аресты никого не удивят, тогда не сочтут их несправедливостью и произволом».
     И в остроте впечатлений от первой встречи с политической деятельностью крылось нечто более существенное. чем память об испытанной опасности и пережитой тревоге. Николай вслушивался и вчитывался в показания декабристов, вникал в столь чуждые ему мысли, всматривался в картину русской жизни с ее противоречиями и недостатками. Правителю дел следственной комиссии он поручил составить сводку суждений декабристов о различных сторонах положения дел к государстве.
     И - постепенное сокращение сроков каторги для декабристов в1828, 1832 и 1835 годах...
Сами декабристы как бы передали Николаю свои незавершенные проекты, Сводка их 
замечаний и суждений. по свидетельству председателя Государственного совета Кочубея, 
была постоянно под рукой у Николая, н он часто ее просматривал, а копии с нее дал Кочубею 
и брату Константину.
      Царь понял, что мысль о необходимости преобразования и опасность пребывания в неподвижности проникла в сознание людей самых благоразумных.
      Краткий, но выразительный вывод из всех этих сложных впечатлений был сделан им в манифесте, который он обнародовал после расправы над декабристами. Восстание «вскрыло тайну зла долголетнего». его подавление «очистило Отечество от следствий заразы, столько 
лет среди его таившейся». Эта «зараза» пришла с Запада как нечто Чуждое: «не в свойствах, 
не в нравах русских был сей умысел». Николай призывает все сословия соединиться в 
доверии к правительству и особо напоминает дворянству его значение «ограды престола», 
оно должно поддержать «пеноколебимость порядка» и насаждать «отечественное. природное, 
не чужеземное воспитание». Общество может этому помочь, выражая перед властью путем законным «всякое скромное желание к лучшему, к расширению истинного просвещения и промышленности», что будет принято «с благоволением».

Николай I  с женой и наследником

     Государство - это «моя команда», а царь - «отец-командир». Вот главная идея Николая: все должны склониться в полном доверии перед императорской властью и содействовать осуществлению ее программ. «Революция - на пороге России. Но, клянусь. она не проникнет 
в нее, пока Божьей милостью я -император...» А все преобразования должны идти «сверху».
     И завершив процесс над декабристами 6 декабря 1826 года, он поручает Комитету 
рассмотреть все проекты реформ, намечавшиеся Александром I разработать положения о неотложных преобразованиях, особенно в устройстве государственных учреждений и в положении сословий. Затем в течение всего 30-летнего царствования комитеты работали над финансовыми, экономическими, правовыми и организационными проблемами.
     Итак, за что ратовали «наши друзья по 14-му»? За новое законодательство. И Николай упорядочил его. Он решил издать полное собрание законов и поручил это Сперанскому. В 
1830 году Сперанский представил государю 45 томов «Полного собрания Законов Российской империи», где было более 30 тысяч законов, начиная с «Соборного Уложения» царя Алексея Михайловича. Затем еще через три года появился «Свод законов Российской империи» в 15 томах, где отобраны те законы, что сохраняли силу. Свод был разослан во все 
правительственные учреждения империи и поступил в продажу.
     Второй проект декабристов - уничтожение крепостного права. Николай видел, что общее состояние народного хозяйства предвещало близкое падение крепостного права. Доходность помещичьих имений падала, быстро росла их задолженность. Участились крестьянские 
восстания и бунты. Уезды, отданные в управление местным дворянским обществам, 
оказались до крайности запущенными. Николай знакомился с этой действительностью, 
немало почерпнув из показаний декабристов. Но ликвидация крепостного права казалась 
ему чреватой большими опасностями для самодержавия. Да и Карамзин, с одной стороны, твердил, что «дворяне, рассеянные по всему государству, содействуют монарху в хранении тишины и благоустройства». А если изменить этот строй - «не удержать государю власть». 
С другой стороны, и граф Уваров, теоретик николаевской правительственной системы, доказывал, что крепостное право - «это дерево, которое пустило далеко корни - оно осеняет 
и церковь, и престол, и вырвать его с корнями невозможно». А коли так - крепостое право не отменять. «Нет сомнения, что крепостное право, в нынешнем его положении, есть зло, для 
всех ощутительное, но прикасаться к нему теперь было бы делом еще более гибельным», - рассудил царь, но принял указ о запрещении продавать крепостных отдельно от семей.
    

Однако же некоторые изменения необходимы - понимал Николай. И в 1837 году уезды разделены на станы с назначением становых приставов и уездных  заседателей губернским правлением. Дворянство оказывалось силой, с которой приходилось считаться, а нс только повелевать. Иностранный наблюдатель находил, что Николай достаточно импонирует окружающим, чтобы не опасаться участи Павла I, однако многим рискует, и малейший 
ложный шаг на этой скользкой почве может его погубить: ссориться с дворянством ему 
опасно.
     Значение губернских и уездных дворянских обществ правительство старается поднять 
тем, что повышает ценз на право участия в выборах, на право занимать должности по 
избранию, предоставляет им право выбирать председателей судебных палат. Предводители дворянства становятся помощниками губернских властей в местном управлении, представительствуя в различных комитетах (дорожных, по рекрутскому набору, народному продовольствию, борьбе с эпидемиями и т.д.). Он воплотил в жизнь многие планы 
декабристов.

Николай I, турецкий султан Абдул-Меджит, англиская королева 
Виктория, король франции Луи-Наполеон. 
Народная картинка

     Между тем народное хозяйство выходило на новые пути торгово-промышленного 
развития. Углубляются международные экономические связи. Русский вывоз возрос с 75 до 
230 млн.рублей, ввоз - с 52 до 200 млн.рублей. Рост заграничного торга вынуж дает к 
пересмотру таможенных тарифов. Надвигается вопрос о роли иностранного капитала в 
развитии русского капитализма. На юге возникла значительная свеклосахарная 
промышленность, земледельческие губернии продавали хлеб.
     У России возникают новые потребности. И сам Николай отразил в своих интересах и воззрениях эти новые тенденции русской жизни. Он серьезно увлекался вопросами техники, технического образования, нового предпринимательства, вопросами экономики и 
финансовой политики. Работая с деловитым, но крайне осторожным и консервативным Канкриным, Николай бывал смелее своего министра финансов, который находил, 
в частности, что построение железных дорог в России несвоевременно. Но Николай строил дороги, насаждал высшее и среднее техническое образование. «Мы довершаем дело Петра», - любил повторять царь. За западной наукой были командированы молодые ученые, так 
мощно обновившие потом преподавание в Московском университете.
     С другой стороны, Николай оставался верен себе. Всю культурную и просветительскую 
работу он хотел подчинить строгой, на армейский манер, дисциплине. Формы военного 
строя распространены на «корпус инженеров путей сообщения», «на корпус лесничих», а университетский устав 1835 года ставит задачу «сблизить наши университеты с коренными 
и спасительными началами русского управления и ввести порядок военной службы, строгое соблюдение установленных форм, чины и точность в исполнении постановлений». Недаром большинство государственных деятелей при Николае были из военной среды. Кстати, даже церковным ведомством он управлял через своего генерал-адъютанта, бывшего до того командиром лейб-гвардии гусарского полка.
     Желание влить новое вино в старые мехи - в этом весь Николай. Менять, но так, как он считает нужным, как повелевает ему долг правителя.
     Он затрачивает много труда и времени на дела государственного управления и стремится лично руководить ими. Часто он бывал недоволен плохо налаженным порядком - и 
деспотично исправлял его. Всякая самостоятельность мысли и деятельности представлялась 
ему недопустимым «всезнайством» и вся надежда - на строгую исполнительность и беспрекословное повиновение. Он считал своей обязанностью лично разрешать все сколько-нибудь существенные дела и вопросы.
     С годами Николай приобрел много сведений и навыков, участвуя в комитетах по 
различным вопросам. Но решение всегда оставлял за собой.
     Резолюции Николая на докладах, иногда подробные и мотивированные, иногда повелительно-краткие, указывали, как решать государственные вопросы. Это было 
своеобразное личное законодательство императора. Николая упрекали, что он личным вмешательством разбивает всякую планомерность управления, напоминали, что дело 
государя - править. а не управлять, т. е. осуществлять общее руководство, а не текущее управление. Но Николай считал управление прямым долгом самодержца. Дела 
государственной важности и судьбы отдельных людей зависели от личного усмотрения и настроения государя. «Ко мне!» - эти слова он писал на тех документах, которые хотел изъять 
из обращения.

Христосование Николая I с кадетами

     Самодержавный принцип личного управления государством получил выражение в самом строе центрального управления, где главенствовала канцелярия. Второе ее отделение ведало делами законодательства. Третье и корпус жандармов с разделением страны на 5, а затем 8 жандармских округов стали сильным орудием личного осведомления государя обо всем, что происходило в стране. Николай внимательно читал доклады, порой правил ошибки, вникал в донесения не только о крупных происшествиях, но и о проделках отдельных лиц. Он - опекун порядка и попечитель доброй нравственности, карал нарушителей ссылкой или объявлял сумасшедшими. Жандармские офицеры должны были искать доверия всех слоев общества и внушать населению уверенность, что через них «голос всякого гражданина может дойти до царского престола». А в итоге все наоборот: общегосударственный полицейский контроль и надзор.
     Недоверчивый и подозрительный, Николай тем не менее верил чинам своей свиты, 
которые знали его взгляды и желания и готовы были беспрекословно проводить их в жизнь. 
О том, что он хотел знать лично, докладывали генерал - и флигель-адъютанты, постоянно готовые к командировкам по самым различным поручениям. Николай требовал от своего окружения компетентности, какой обладал сам.
     Такой системой управления царь думал исправить бюрократическую рутину, чтобы 
отчетливее наблюдать за ходом жизни и воздействовать на нее. 
 

     Обманывал ли он себя достигнутыми результатами? Вряд ли. Его изречение, что «Россией управляют столоначальники», показывает, что бессилие его власти не было для него секретом.
     Когда случился пожар в Казани и были выделены значительные суммы на восстановление города, стало понятно, что до места эти деньги не дойдут, увязнут в бюрократической рутине. Николай хорошо знал внутреннее бессилие бюрократической машины и глубокую 
испорченность бюрократической среды. Недовольство разлаженным порядком, недоверие к людям и общественным группам - вот из чего складывалась психология деспотизма Николая. Скажем, нововведения осуществлялись обычно в виде опыта в какой-нибудь отдельно взятой области государства, затем вносились в Государственный Совет в форме законопроектов, а то 
и просто получали утверждение помимо совета самим царем. Но исполнялись редко...
     Получалось, что «повеления давались» более по случаю, нежели по общим 
государственным соображениям, и не имели «ни связи между собой, ни единства в 
намерениях, ни постоянства в действиях». Бакунин писал в 1846 году: «Внутренние дела 
страны идут прескверно. Это полная анархия под ярлыком порядка. Внешностью бюрократического формализма прикрыты страшные раны: наша администрация, наша 
юстиция, наши финансы, все это ложь: ложь для обмана заграничного мнения, ложь для усыпления спокойствия и совести государя, который тем охотнее ей поддается, что действительное положение вещей его пугает». До боли знакомая картина...
     «Он действовал добросовестно по своим убеждениям: за грехи России эти убеждения 
были ей тяжким бременем», - отмечали современники.
     Неудачи в наведении порядка во внутренней жизни повернули Николая ко внешним делам.
     Однако присоединение Полыни сильно осложнило западные отношения России, вызвало недовольство и внутри страны. Жена австрийского посланника Д. Фикельмон, поклонница Николая, после подавления польского восстания назвала его в своем дневнике деспотом. 
Николай недоумевал: многие его дейстния встречают непонимание, тогда как он заботится об общем благе. Извечное противоречие.
     Внешнее положение России в конце 40-х годов казалось благоприятным: Германия раздроблена, сокрушена Венгерская республика, подавлена Польша, Франция ослаблена новой революцией. Но это было видимое благополучие, оно скрывало нарастающую изоляцию 
России. Давние союзники - Австрия и Пруссия - тяготились давлением соседа. Франция и 
Англия были определенно враждебны. Замкнувшись в себе и решительно противопоставляя 
себя Западной Европе, Николай всматривался на Восток. Россия выступила соперницей 
Англии в Персии и Средней Азии. Русский протекторат над придунайскими странами конкурировал с властью турецкого султана. Следовательно, власть Оттоманской Порты надо ослабить. Восстание греков, помощь добровольцев из разных стран Европы озлобила турок. Николай потребовал от турецкого правительства прекращения преследования христиан. Требования России вначале поддержали Англия и Франция. Соединенный флот трех держав 
у берегов Турции уничтожил весь турецкий флот. Но Англия и Франция вышли из союза, не желая втягиваться в долгую войну.
     В 1829 году победа склонилась на сторону русского оружия, войска подошли к Константинополю и турки запросили мира. Но в конце своего царствования Николаю 
пришлось снова начать войну с Турцией. Сначала русский флот во главе с адмиралом 
Нахимовым уничтожил турецкий флот в Черном море. Но на помощь Турции неожиданно выступили Англия. Франция, Сардиния и Австрия. Флот этих держав подошел к берегам 
Крыма и высадил отлично вооруженную армию.
     Началась знаменитая трагическая осада Севастополя, закончившаяся победой неприятеля. Погибли адмиралы Нахимов и Корнилов. Причиной войны Николай выставил защиту 
законного права России охранять на востоке православную веру. Эта политика как прямой 
вызов западным державам привела к непосильной борьбе без союзников...
     Тридцатилетие правления Николая I - эпоха резких противоречий в русской жизни: полицейский надзор и расцвет литературы, музыки, архитектуры...
     Что же за человек был Николай? Много масок, а где же лицо? - вопрошали современники. 
Он любил декоративность, придавая своим выступлениям театральный эффект. Порывы несдержанной резкости сопровождались сценами великодушия. Галантный кавалер и превосходное образование, но эстетика и политика удивительно гармонируют между собой: 
все по струнке. Архитектор А.Бенуа отмечал: «Раздвоение характера Николая Павловича как человека и как императора отразилось и на возводимых им сооружениях: во всех постройках, предназначенных для себя и своей семьи, видно желание уюта, удобства и простоты. В официальных зданиях - помпезность и холодность».
     Он был хорошим семьянином, безумно любил детей. По отношению к супруге он был внимателен и сердечен. Но все это, связанное с идеей долга, отчасти носило показной 
характер. У императора было много увлечений и практически вторая семья с фрейлиной 
Варварой Нелидовой.
     «Странная моя судьба, - писал Николай в одном из своих писем. - Мне говорят, что я - 
один из самых могущественных государей, что я, стало быть, мог бы по усмотрению быть 
там и делать то, что мне хочется. На деле, однако, именно для меня справедливо обратное. 
А если меня спросят о причине этой аномалии, есть только один ответ: долг! Да, это не 
пустое слово для того, кто с юности приучен понимать его так, как я. Это слово имеет 
священный смысл, перед которым отступает всякое личное побуждение, все должно 
умолкнуть перед этим одним чувством и уступать ему, пока не исчезнешь в могиле. Таков мой лозунг. Он жесткий, признаюсь, мне под ним мучительнее, чем могу выразить, но я создан, 
чтобы мучиться».
     Во времена Николая экономическая, духовная жизнь страны бьется в старых рамках. А с 
другой стороны - это и золотой век русской литературы, эпоха расцвета общественной мысли 
и самостоятельной русской науки, русского театра и русского искусства при крайней подавленности жизни в условиях крепостного быта и сурового правительственного режима.
     Русская литература становится известной в Западной Европе и занимает почетное место. 
Во главе писателей этой эпохи стоит гениальный художник слова Пушкин. Известна беседа 
поэта и императора весной 1826 года в Москве во время коронации. На вопрос императора, 
был ли бы он на Сенатской площади 14 декабря, Пушкин ответил утвердительно. И хрестоматийно памятно, что Николай оставался личным цензором поэта. Женитьба Пушкина, дуэль и смерть - все это проходило под неусыпным взором императора. Впоследствии молва перемешала всех действующих лиц: Наталью Николаевну, ее сестер, Дантеса, голландского посланника, Николая и императрицу. Множество гипотез - еще больше вопросов.
     Но вот в 1851 году Дантес - тогда уже член Законодательного собрания Франции - просит Николая, чтобы царь «не отказал об отдаче приказа, чтобы щурья... были вынуждены оплатить сумму 25 тысяч рублей» - выплатили бы причитающуюся долю наследства Екатерины.
     Николай совершенно незаконного «приказа уплатить» не отдал, но перепроводил просьбу Дантеса шефу жандармов Бенкендорфу «для принятия возможных мер, чтобы склонить 
братьев Гончаровых к миролюбивому соглашению». Сколько бы ни говорили о неприязни 
царя к поэту и о покровительстве Дантесу, Николай и тут остался верен долгу и букве закона.
     Наконец, на небосклоне русской литературы засияли имена Лермонтова, Гоголя, Тургенева, Достоевского, Толстого и Гончарова.
     Появились картины Брюллова, Иванова и Федотова. Образовалась самостоятельная 
русская школа живописи. Возведен Исаакиевский собор и Александровская колонна.
     Зазвучали оперы Глинки, и этот период принято называть «классическим» в истории 
русской музыки.
     И в личной, и в официальной жизни Николая - много трещин. Личная - искажена 
условиями царствования, официальная - историческими условиями. И как часто бывает - 
яркая иллюзия всемогущества державы разрушена войной, которая обнажила все просчеты и уничтожила декорации официальной России. Рушилась вся политическая система Николая I.
Осознал ли он свои заблуждения? И не это ли осознание привело его к смерти?
В последние месяцы в Гатчине, где он жил, «помнят про его бессонные ночи, как он хаживал 
и клал земные поклоны перед церковью». Что же так угнетало властелина? Бессмысленность содеянного?
     «Как ни старался Его императорское величество скрыть внутренние свои терзания, - писал директор канцелярии царя В.Панаев, - они стали обнаруживаться мрачностью взора, 
бледностью, худобою всего тела».
     Духовный кризис, душевные терзания, слезы отчаяния - это было необычайно для 
Николая. Но было.
     12 февраля 1855 года он получает известие из Евпатории, которое нанесло ему последний 
удар. «Сколько жизней пожертвовано даром. Бедные мои солдаты», - эта мысль постоянно возвращалась к нему, жгла, не давала покоя.
     Человеку, каким он был, оставался выбор: отречение или смерть. Отречение едва ли было мыслимо для Николая. Оставалась смерть. Она избавила его от расчетов с итогами всей 
жизни 18 февраля 1855 года.
     Не раз затем высказывались гипотезы, что он отравился. Это казалось вероятным: 
внезапная и неожиданная смерть после легкой простуды, необъяснимый паралич. Но 
пересмотр всех «за» и «против» не может до сих пор дать ответ на этот вопрос.
     В заграничной брошюре, выпущенной в год смерти царя, анонимный автор делал вывод: «Николай умер вследствие развившейся простуды». Рассуждения же его приводят к обратным выводам: «огорченная душа Николая не вынесла испытаний и он за лучшее почел удалиться». 
И далее: «В течение тридцати лет он неутомимо сеял добро, на остатке дней своих пожал зло. 
Мог ли он уничтожить все свое блистательное прошедшее и примириться с дурным 
настоящим? Нет, он не мог! При жизни он был мертв, по кончине своей он пережил себя... 
Он победил всех своей смертию».
     Предоставим этому документу говорить самому за себя.
     В ту тревожную ночь, уже уходя из жизни, Николай умирал на простом солдатском тюфяке, брошенном на железную кровать, под старым военным плащом, который заменял ему халат.
     Простясь с императрицей, он просил одеть его в мундир и сказал старшему внуку сына-наследника: «Учись умирать». Последней волей Николая был запрет на вскрытие. Что за тайну он хотел унести с собой в могилу?..
     Перед смертию он сказал сыновьям: «Служите России. Мне хотелось принять на себя все трудное, все тяжелое, оставив царство мирное, устроенное, счастливое. Провидение судило иначе. После России я вас любил более всего на свете».
     Колокольный звон вновь повис над Петербургом. Дистанция в 30 лет подошла к концу.