.
*   *   *

Чуешь, Моня, запах моря?
Что же ты не куришь, Моня?
Встал - как памятник в цвету
неизвестному поэту,
что по сторону по эту.
А бывало и по ту -
мы гуляли балагуря:
«Буря! Скоро грянет буря!» -
каждый с книгою в руке...
Каждый смел и светел ликом -
говорили о великом
на великом языке.

В деле письменном-неустном -
тот считается искусным,
о котором говорят.
Тут мы дышим-обитаем,
но не пишем, не читаем -
неприемлем звукоряд.
Слышишь, Моня, шум прибоя?
Это море, но другое.
Впрочем, некому пенять.
Нам - реликтам и дислектам,
но с одесским интеллектом -
моря,

что ли, не понять?

                                    2001