*  *  * 

Мы идем к пустому автобусу, 
мы куда-то едем. 
В окне – желто-коричневая земля, 
тускло-голубое небо, 
пыльные тополя. 
Потом – приземистый город, 
дома из легкого камня. 
Приехали. 
Два белых ряда строений, 
множество смуглых детей. 
Входим в дом. 
В коридоре снимаем обувь. 
Большая комната. 
Мебели нет. Ковры. 
Середина квадрата, 
образуемого чем-то вроде 
атласных матрасиков, 
заставлена угощеньем. 
Садимся. 
Я пытаюсь сесть по-турецки. 
Потом замечаю: 
так сидят лишь мужчины. 
Сажусь в своих брюках «по-женски»... 
Пьем за встречу. 
Пьет моя сестра Назира, 
пьют мои смуглые братья, 
пьет вдова отца, 
пьет хозяин дома, 
тот самый каракалпак, 
что звонил мне солнечным утром... 
Пьют все. 
Не успела я выпить, 
на вилке плывет закуска: 
я – гость... 
Замечаю блюдо 
с огромными кроткими яблоками... 
Нахожу, наконец, удобную позу – 
полулежа, – 
и наступает момент, 
когда 
каким-то образом 
существо мое вспомнило 
застолье Востока. 
Так сидеть, 
так полулежать, 
и при этом есть, 
и при этом пить 
и смеяться, и слушать, 
и

говорить – 
естественнейшее дело! 
Я погрузилась в стихию, 
из которой возникла... 
Непонятная каракалпакская речь, 
то затихающая, то нарастающая, 
убыстряющаяся и взрывающаяся смехом, 
похожа на волны... 
Меня уже нет... 
Не существует границы, 
отделяющей меня от других: 
растопилась вся, без остатка... 
Так бывало разве что в детстве, 
с мамой... 
В конце застолья 
удивительный жест: 
все 
держат руки перед собой, 
потом поднимают их 
и проводят ладонями 
перед лицом. 
Я делаю это вместе со всеми. 
Мне нравится этот жест. 
Смутно чувствую смысл: 
«Спасибо небу...» 

<......................>

______________________________________________________
п