* * *
Мы идем к пустому автобусу,
мы куда-то едем.
В окне – желто-коричневая земля,
тускло-голубое небо,
пыльные тополя.
Потом – приземистый город,
дома из легкого камня.
Приехали.
Два белых ряда строений,
множество смуглых детей.
Входим в дом.
В коридоре снимаем обувь.
Большая комната.
Мебели нет. Ковры.
Середина квадрата,
образуемого чем-то вроде
атласных матрасиков,
заставлена угощеньем.
Садимся.
Я пытаюсь сесть по-турецки.
Потом замечаю:
так сидят лишь мужчины.
Сажусь в своих брюках «по-женски»...
Пьем за встречу.
Пьет моя сестра Назира,
пьют мои смуглые братья,
пьет вдова отца,
пьет хозяин дома,
тот самый каракалпак,
что звонил мне солнечным утром...
Пьют все.
Не успела я выпить,
на вилке плывет закуска:
я – гость...
Замечаю блюдо
с огромными кроткими яблоками...
Нахожу, наконец, удобную позу –
полулежа, –
и наступает момент,
когда
каким-то образом
существо мое вспомнило
застолье Востока.
Так сидеть,
так полулежать,
и при этом есть,
и при этом пить
и смеяться, и слушать,
и
говорить –
естественнейшее дело!
Я погрузилась в стихию,
из которой возникла...
Непонятная каракалпакская речь,
то затихающая, то нарастающая,
убыстряющаяся и взрывающаяся смехом,
похожа на волны...
Меня уже нет...
Не существует границы,
отделяющей меня от других:
растопилась вся, без остатка...
Так бывало разве что в детстве,
с мамой...
В конце застолья
удивительный жест:
все
держат руки перед собой,
потом поднимают их
и проводят ладонями
перед лицом.
Я делаю это вместе со всеми.
Мне нравится этот жест.
Смутно чувствую смысл:
«Спасибо небу...»
<......................>
______________________________________________________
|