.
Война в семье Гойцманов-Гершковичей
16 января 1991 года.
Израиль. Петах-Тиква. Съёмная квартира Гойцманов-Гершковичей.
Лысоватый мужчина в трико и свитере, щурясь сквозь
толстые линзы очков, обклеивает
окно широкой коричневой лентой. Рядом, сухонькая
старушка в шерстяном платке на
плечах, пристально наблюдает.
– Сёма, наискось…! Клей
наискось!..
– А это, по-вашему,
не наискось?
– Это не наискось!..
– А как это, по-вашему,
мама?..
– Это криво, Сёма, бездарно,
как угодно, но не наискось!..
Мужчина отрывается от
работы, тычком поправляет очки.
– Белла Моисеевна отстаньте!..
Как человека прошу… Алла! – кричит через плечо –
Алла, убери свою маму – она меня нервирует.
С кухни, женский голос:
– Мама оставь Сёму,
ты его нервируешь.
Белла Моисеевна (через
плечо):
– Твой безрукий муж
оставляет зазоры?!.. Хочешь, чтоб все потравились?!.. Тогда,
хорошо, я уйду…
С кухни:
– Сёма не оставляй зазоры,
я проверю…
Мужчина швыряет моток
клейкой ленты на пол.
– Идите вы все…!.. А
вы, Белла Моисеевна, останьтесь… и клейте сами!..
– Алла, ты слышала?!
Твой безрукий муж опять меня оскорбил.
Из гостиной, мужской
голос:
– Вы можете заткнуться?!..
Я ничего не слышу…
С кухни:
– Веня, что ты всё слушаешь,
ты же ни слова не понимаешь?..
Из гостиной:
– Когда начнут бомбить,
я пойму!.. А что ты там всё жаришь, Алла?!.. У нас война, а ты
всё жаришь!..
С кухни:
– Как забомбят, я перестану…
Из гостиной:
– Когда забомбят, будет
поздно!..
С кухни:
– Веня, прекрати паниковать.
Америка за нас!..
Из гостиной:
– Алла, ты, конечно,
прости, но в политике ты дура! Лучше жарь рыбу...
Входная дверь распахивается,
в квартиру влетает полная, веснушчатая женщина в
берете. Под мышкой сжимает рулон полиэтилена,
в кулаке клок чьих-то волос. Она тяжело дышит, говорит отрывисто:
– Всё что было… Последний
кусок… Такая драка… Какая-то лахудра меня схватила, ну
я ей… – женщина демонстративно сдувает с ладони
клок волос – Давно так не брала… Последний раз, в универмаге – чулки… Правда,
тогда у меня клок…
Голос Сёмы из спальни:
– Жанна, неси уже сюда,
мне надо конопатить…
Белла Моисеевна, ухмыляясь:
– Вы слышите, он конопатит?..
Если бы Саддам это видел, умер бы в коликах…
Конопатит он!..
Из спальни:
– Мама! Я же вас, как
человека… Замолчите!..
Веснушчатая женщина
бежит в спальню и оттуда доносится её писклявый голосок:
– Ты таки безрукий,
Сёма!.. Что ты налепил?..
– Не нравится?!.. Скажи
своему драгоценному, пусть сам лепить. Радио он слушает!..
Я ему сейчас словарь принесу, слушатель!.. И
вообще, я скрипач, а не стекольщик!.. У
меня руки...
– Из одного места растут!..
– заканчивает фразу Белла Моисеевна.
– Алла!.. Убери свою
маму!.. Иначе она Саддаму не достанется!..
Веснушчатая женщина выхватывает
клейкую ленту из рук скрипача, и принимается за герметизацию. Белла Моисеевна
покидает пост, и с чувством исполненного долга
запирается в уборной.
Из гостиной:
– О!.. Что–то говорят!..
– Что говорят, Веня?!
– хором звучат голоса из кухни, спальни и уборной.
– А хрен их поймёшь!..
Что-то по-ихнему...
Лысоватый скрипач, победоносно
улыбаясь:
– Словарь принести?..
– Сема, шёл бы ты…,
не до тебя…
– Понимаю, понимаю…
Дела. Шифровка от Юстаса, понимаю. Не отвлекайся, Веня!..
На тебя одна надежда!..
Из-за шкафа, старческий
голос:
– Веня!.. Веня!..
– Что папа?..
– Веня, уже началось?..
– Нет. Спи, мы тебе
скажем!..
– Хорошо!..
Из спальни выбегает веснушчатая
Жанна, бросается на кухню. Оттуда доносится:
– Хватит жарить! Сколько
можно?!.. В доме нечем дышать…
– Не командуй!..
– Ты хуже Хуссейна!..
– А ты Ясер Арафат.
Оставь сковородку!..
– Мама, скажи ей – они
с Сёмой нас всех перетравят!.. Она рыбой, Сёма
герметизацией!..
Из уборной, голос Беллы
Моисеевны:
– Алла, прекрати жарить,
займись уже делом!..
Из гостиной:
О!.. Они опять что-то
говорят!..
Голоса из-за шкафа,
уборной и с кухни:
– Что говорят, Веня?..
– А хрен его знает!..
Разве у них поймёшь?!..
Скрипач хихикает. Вениамин
грозит ему тощим кулаком и, приникая ухом к
транзистору, прокручивает колёсико громкости
до отказа. В гостиную вбегают Алла и
Жанна.
– Ну что, что они говорят?!
– трогают Веню за плечо. Тот отмахивается:
– Не мешайте.
– О зохен вэй и танки
наши быстры!.. – ехидно напевает Семён.
– Заткнись!.. – шикает
на него Алла.
– Да пусть хоть всю
голову туда всунет... Не слова ж на иврите!..
– Заткнись!.. – в унисон
выкрикивают обе женщины – Слушай Веня, слушай!..
Из уборной, голос Беллы
Моисеевны:
– Нужен песок и багры!..
– У вас запор, мама?..
– язвит Семён.
– У меня опыт!.. В сорок
первом, в отряде местной обороны, я тушила зажигательные бомбы…
– Мама, прошу вас –
не отвлекайтесь!.. Сосредоточьтесь, мама!..
Жанна рывком бросается
на кухню. По дому она передвигается только бегом и
скачками.
– Что случилось? – вздрагивает
Алла.
– Забыла! Совсем забыла!..
– на ходу кричит Жанна, подхватывая ведро и закидывая
его в раковину – Надо набрать воды и намочить
тряпки. В очереди говорили, Саддам
применит горчичный газ!..
Из-за шкафа:
– Веня, что там говорят?..
Веня отмахивается и
сильнее налегает ухом на динамик.
– В Багдаде всё спокойно…
– гнусавя, напевает скрипач.
За дверью уборной слышится
звук слива.
– Вы слышали?!.. – вскидывается
Семён – Она слила воду!.. Вы все свидетели!.. Белла Моисеевна только что
слила воду, а ведь мы договаривались экономить!..
– Заткнись!.. – шипит
Вениамин, прислушиваясь к хрипам и шумам эфира.
Дверь уборной распахивается.
Из-за шкафа:
– Веня!.. Мне кажется
или уже началось!..
– Спи, папа – тебе кажется!..
– Но я слышу запах!..
– Это Белла Моисеевна
вышла с уборной!..
– А-а-а…
Жанна бегает по квартире, сворачивает
мокрые тряпки колбаской и подпихивает их под
все двери.
Скрипач хватает её за
руку.
– Жанна, зачем ты запечатала
уборную?..
– Уйди, идиот!.. Ты
всё шутишь, а через час, нас всех уже может не быть!..
– Я этого ждал всю жизнь!..
Ты вселяешь в меня надежду.
– Алла! – кричит Жанна
– убери его, иначе я взбешусь!..
С кухни:
– Сёма, хватит всех
цеплять. Иди лучше, проверь противогазы.
– Что их проверять?..
Они же опломбированы.
Белла Моисеевна, перебирая
консервы:
– Веня, ну что они там
говорят? Уже можно срывать пломбы?..
– Я думаю, можно.
– Ты думаешь или можно?..
– Я не знаю!.. Но думаю,
можно…
– Так можно или нет?..
– Я не знаю!!! Ультиматум
истёк. Буш человек слова – сказал, будет бомбить, значит
будет!..
Из-за шкафа:
– Так нас Буш бомбит?..
– Нет, папа, Буш бомбит
Саддама!.. – срываясь на крик, поясняет Веня.
– А Хуссейн кого?..
– Хуссейн нас!..
– А Саддам?..
Вениамин со стоном впивается
руками в свои кучери.
Белла Моисеевна вступается
за зятя:
– Какая вам разница,
Соломон Яковлевич?.. Вы что, не знаете – евреи всегда виноваты?..
– Знаю. Мы таки виноваты!..
– Ну, вот и спите себе
спокойно. Мы к вам придём с противогазом…
Жанна, забегая в спальню:
– Всё!.. Я срываю пломбы!..
– Стой! – кричит Сёма,
бросаясь следом – Без команды нельзя!.. С нас взыщут штраф.
– Плевать!..
Сёма хватает свояченицу
за руки.
– Я тебе не дам!..
Веснушчатая орёт:
– Веня, Веня!.. На помощь!..
В спальню вбегает Вениамин
и коршуном набрасывается на Семёна. Затевается
партерная борьба.
– Веня не ломай ему
руки! – кричит Алла – Это единственное, что у него работает!..
Вениамин, пытаясь оторвать
руки скрипача от горла, хрипит жене:
– Жанна, рви пломбы!..
Жанна зубами рвёт картон,
перекусывает пломбы и издаёт победный крик:
– Всё! Дело сделано!..
Сёма сдавайся!..
Сёма отпускает жертву.
Белла Моисеевна оглядывает
место побоища. Смотрит отрешённо. Философски
изрекает:
– Пломбы сорваны. Рубикон
перейдён…
Четыре пар глаз устремляются
в старческую переносицу. Белла Моисеевна чеканит
слова.
– Так… Разбираем противогазы.
С этой минуты, каждый ходит со своим… По сирене,
Алла, Жана, Веня наденут противогаз на Соломона
Яковлевича. Мы с Сёмой будем
ждать здесь…
– Мама! – говорит скрипач,
болезненно улыбаясь – Просто хочу чтоб вы знали – для
меня счастье провести последние минуты с Вами…
– Я знаю, Сёма – ты
желал бы видеть меня в белых тапочках. Но у Саддама есть
чувство юмора. Он дал мне эту резиновую шапочку
с очками.
– Ради такого случая,
я готов поступиться принципами! – говорит Семён.
Алла всплескивает руками.
– Ой, как вы мне надоели!
Ей богу, как дети!.. Даже теперь…
– Чтоб вас уже всех
долбануло раз и навсегда!.. – хрипит Веня, вставая с пола.
Он откашливается и уходит
в гостиную. Там льнёт к транзистору ухом.
Из транзистора доносится
речь диктора. Веня крутит ручки настройки, вращаясь на
месте, пытаясь избавиться от помех.
Из-за шкафа:
– Веня! Что говорят?..
– Не знаю!!..
– Ой!.. – взвизгивает
Алла и бросается на кухню.
Все оборачиваются.
– Что случилось?..
– Рыба!.. Рыба сгорела!..
С кухни выплывает сизый
дымок, слышны звуки открывающегося крана и шипение сковородки.
Из-за шкафа:
– Веня! Уже началось?..
Вениамин рычит и забивается
в угол.
– Мама, скажи ей за
рыбу!.. – кричит Жанна – Она всех нас передушит!..
Белла Моисеевна, прикручивая
фильтр к маске:
– Алла!.. Уйди уже с
кухни.
Появляется Алла со сковородкой.
– Довольны?!.. Теперь
будете кушать угли, я на вас посмотрю.
Веня, потрясая кулаками:
– Заткнитесь!.. Я же
ничего не слышу!..
Из-за шкафа:
– Уже началось? Веня!..
– Я не знаю!!! – орёт
Вениамин и с размаху грохает транзистор об пол.
Из-за шкафа:
– Это Хуссейн?..
– Это ваш поцавотый
сынок расколотил радиоточку! – откликается Белла Моисеевна.
– Что ты наделал!..
– взвизгивает веснушчатая Жанна и бросается на мужа с кулаками.
Виновник вяло отбивается.
Алла их разнимает. Сёма хихикает в углу.
– Тихо!!!.. – кричит
Белла Моисеевна. – Я что-то слышу!..
Все замирают. За окном
завывают сирены…
Из-за шкафа:
– Ну, наконец-то!..
Алла, со сковородой в
руке, каменеет. Жанна взвизгивает, и бросается к ведру с
тряпками. Семён бледнеет. Дрожащие пальцы скрипача
терзают противогаз. Веня
выкрикивает всеобъемлющее матерное слово, полно
характеризующее сложившуюся
обстановку и скрывается в уборной…
– Без паники!.. – кричит
Белла Моисеевна – Придерживаемся плана!.. Алла не стой
истуканом. Жанна оставь тряпки!.. Веня выходи
немедленно!..
Вениамин выныривает из
уборной уже в противогазе и бежит за шкаф. Алла и Жанна
бегут за ним.
Семён нервно хихикает,
никак не может вдеть голову в противогаз. Перед ним
возникает Белла Моисеевна в маске.
– Вот значит, как выглядит
моя смерть!..– торжественно изрекает Семён.
– Му-му-му… – мычит
тёща.
– Мама, ну что вам теперь-то
от меня надо?..
Белла Моисеевна, приподнимая
маску:
– Сними очки, идиот!..
Семён срывает очки и
втискивается в противогаз.
Из-за шкафа доносится
возня, мычание и голос Жанны:
– Держи ему руки!..
Веня, навались на него!.. Ноги, ноги…
Белла Моисеевна устремляется
на крики.
За шкафом Соломон Яковлевич
извивается, сучит ногами, пытаясь сорвать резиновую
маску. Веня, Алла и Жанна… – крутят старику руки.
– Му-му-му… – мычит
Белла Моисеевна.
– Мама помогай! – пыхтит
Жанна. – Хватай ноги!..
Белла Моисеевна, приподнимая
маску:
– Идиоты! Выдерните
пробку!.. Вы его душите!..
Веня расталкивает женщин
и срывает противогаз с уже притихшего старика.
Все замирают, глядя
на вытянувшееся тело Соломона Яковлевича.
Щёки старика медленно
розовеют. Он открывает глаза и с сожалением вздыхает.
– Я всё ещё здесь?!..
Веня набрасывается на
Жанну.
– Дура!.. Дура!.. Ты
чуть его не убила!..
Жанна, хлопая рыжими
ресницами:
– Я?!.. А ты?!.. Ты
мужик или нет?!.. Я этого дерьма в жизни своей не видела. Откуда
мне знать?..
Она отшвыривает свою
маску в угол и убегает рыдать на кухню...
Алла бежит её успокаивать.
Из спальни выглядывает
резиновая голова Семёна и отчаянно мычит…
– Заткни-и-и-ись!..
– воет Веня. – Папа, папа ты как?.. – трогает старика за плечо.
– Хуже, чем раньше,
но всё ещё хорошо… А что говорят по радио?..
– Я не знаю!..
Вениамин валится на
кровать рядом с отцом, закрывает лицо руками и плачет.
Белла Моисеевна аккуратно
складывает противогаз в картонку.
Из спальни выходит Семён.
Растрёпанные редкие волосы скрипача торчат во все
стороны. Он близоруко щурится, надевает очки.
– Ну что такое? – спрашивает
– Нас бомбят или как?.. Где все?.. Что Саддам?..
Белла Моисеевна, поднимая
свои печальные, коровьи глаза:
– Сёма, шёл бы ты со
своим Саддамом…!.. Не до вас…
За окном звучат короткие
сирены, оповещающие: “отбой воздушной тревоге!”…
5.12.2007
<..........................>