I I. ЛИЦО АКТЕРА И ГРИМ
Художник не может построить композиции своей
картины, не учитывая размеров и формы своего .холста. Это еще в большей
мере относится к приму, где оформляемой поверхностью является человеческое
лицо, бесконечно более сложное по своим формам, чем холст.
Грим (начинающих актеров поражает обычно количеством
красок, сложностью построения и в конце концов очень малым аффектом производимого
впечатления. Это объясняется главным образом недостаточным еще знанием
выразительных возможностей своего лица, неумением «носить» грим.
Чрезвычайно интересны в этом отношении воспоминания
А. П. Ленского о гримах Самойлова:
«Переодевшись очень быстро, он
(Самойлов) сел к столу и, немного сощурясь, поглядел на себя в зеркало,
провел рукой по волосам, велел позвать парикмахера и приказал ему вынуть
парик из коробки, причесать его; потом с помощью того же парикмахера, у
которого руки дрожали от волнения, надел парик на голову; заколупнул пальцем
краску для лба и замазал ею рубец; затем, взяв кусочек пробки, обуглив
ее на газе, подул на нее и, когда потухла последняя искорка, начал ею ставить
на своем лице точки и растирать их пальцем; сделал два-три пятна темно-красной
краской, достал из коробки, где был парик, усы и бородку 
la Napoleon III , наклеил и то и другое, отряхнул пуховку, запудрил ею
лицо, снял кое-где полотенцем лишнюю пудру (все это делалось быстро, уверенно
и отрывисто, как и его речь), сказал помощнику режиссера: «начинайте!»
и мимо меня прошел на сцену... кто-то, только не Самойлов».
«В одном из спектаклей Самойлов
играл Ростаковского в «Ревизоре». Я по обыкновению стоял за его стулом
и следил; за тем, что он делал со своим лицом. Держа в руке свое излюбленное
оружие - кусочек пробки - и делая ею энергичные тычки себе в разные части
лица, он продолжал начатую со мной беседу о гримировке, временами вскидывая
на меня в зеркало свои еще молодые, смелые глаза.
- Неужели, - говорю, - Василий
Васильевич, вы не находите нужным положить на лицо серовато-желтого оттенка
дряхлости, что дает коже тот омертвелый вид, какой и должен быть у этой
развалины.
- Как видите, - буркнул себе
под нос Самойлов, растирая пальцем поставленное пробкой пятно.
Пауза.
- Пудра и больше ничего, - сказал
он после молчания. Потом, помолчав еще и вытирая палец о полотенце, прибавил:
- молодость и старость, батенька, не в коже, а в глазах.
«Ладно, думаю, я посмотрю, куда
ты свои глазища денешь?! Их, брат, пудрой-то не запудришь!»
Спрашиваю дальше:
- Отчего же вы, Василий Васильевич,
не проведете резких черт от углов рта книзу и не оттените нижней губы,
что придало бы вид бессильно опустившейся нижней челюсти?
- Вы и это хотите делать краской?
- отвечал Самойлов: - тогда что же остается делать актеру, за что ему деньги
платить? Я в таком случае советую вам понаделать масок, да и играть в них.
От ваших притираний лицо становится почти такой маской.
Самойлов кончил гримировку и
закурил сигару. Я на этот раз был недоволен его гримом. На нем был надет
плешивый парик с заплетенной косичкой, лицо казалось много старше собственного,
но все же это был Самойлов. Поговорив еще немного и осмеяв окончательно
мои краски, особенно излюбленных бледных интриганов, он пошел на сцену.
Ожидая своего выхода, Самойлов был весел, оживлен, рассказывал анекдот
за анекдотом и смешил всех до упаду.
Пришла очередь Ростаковского
представляться Хлестакову. Помощник режиссера сказал: «Пожалуйте, Василий
Васильевич». Невольно я на мгновение перевел глаза с Самойлова на говорившего,
и за это время с Самойловым произошла перемена, поразившая всех присутствующих.
Он как-то съежился, стад меньше ростом... Перед нами стоял дряхлый-дряхлый
старик с провалившимся ртом и бессильно опустившейся челюстью; грудь ввалилась,
старческий животик сильно выпятился вперед, глаза потухли, словно подернулись
налетом, какой бывает у очень старых полуослепших собак. Эта развалина,
шаркая слабыми ногами в огромных ботфортах, прикрывая рукой в аляповатой
перчатке свои глаза, - прошла мимо меня, в отворенные двери на. сцену.
Эффект был удивительный...»
И дальше как вывод Ленский пишет:
«Актеру мало подобрать хороший грим, ему надо уметь носить этот грим, надо
так приноровить к нему свой тон и мимику, чтобы ни одна характерная подробность
этого грима не пропадала для зрителя» (1).
Совершенно очевидно, что это возможно только
при умении владеть своим лицом, зная его выразительные возможности, и при
уменьи связать это с выразительными средствами грима.
Началам изучения лица должно явиться изучение
пластической анатомии половы, здание которой в дальнейшей работе поможет
ориентироваться в особенностях строения своего лица и постепенно в процессе
изучения приемов гримировки приведет к органической связи грима с пластическими
данными лица актера.
1. Ленский А. П., Заметки о мимике и гриме, «Артист»,
№ 5, 1890 г.
_______________________________________________________________________________________
|