Казнь Шан Яна не привела к отмене его реформ, и после длившихся более столетия войн государство Цинь, ставшее благодаря централизации, сформированию мощной армии и дисциплинированного чиновничества сильнейшим государством тогдашнего Китая, сумело, разгромив остальные царства, объединить Китай. Успеху политики, направленной на создание тоталитарного государства, способствовало то обстоятельство, что царство Цинь, расположенное на дальней западной окраине Китая и рассматривавшееся как полу варварское, почти не имело собственной аристократии и культурных традиций. Философ Сюнь-цзы, посетивший Цинь, рассказывал по возвращении, что в этом царстве боятся чиновников, что там не соблюдают правил благопристойности, не исполняют музыкальных произведений и что там нет ученых людей. Неудивительно, что в таком государстве антикультурная доктрина не встретила сильного сопротивления. 
     В «Хань Фэй-цзы» рассказывается, что Шан Ян посоветовал циньскому царю Сяо-гуну сжечь «Шу-цзин» («Книгу истории») и «Ши-цзин» («Книгу песен») {246}. Историки спорят, произошло ли это в действительности, но нет никакого сомнеяия в том, что вражда к культуре оставалась важнейшим положением легистского учения. К запрещению изучения древних памятников литературы и философии многократно призывает Хань Фэй. В «Хань Фэй-цзы» говорится: «Там, где травит умный государь, не существует литературы на бамбуковых дощечках и единственным учением является закон; там нет никаких изречений прежних царей и единственными учителями являются чиновники» {247}. Известно, что император Цзянь Ши-хуан объединивший Китай, восхищался «Хань Фэй-цзы». Это еще раз подтверждает, что сожжение книг и казнь ученых в 213 г. до н.э. были вызваны отнюдь не только отдельными выступлениями конфуцианцев против политики Цинь Ши-хуана. Это было претворением на практике идеи оболванивания народа, уже более столетия проповедовавшейся сторонниками легизма. 
     Практика зверских расправ и уничтожения культурных ценностей столь основательно скомпрометировала легистскую теорию, что никто уже за всю историю китайской мысли не решался открыто провозгласить себя легистом. Через несколько десятилетий после того, как династия Цинь была свергнута всенародным восстанием, официальной идеологией было провозглашено конфуцианство. Но, став государственной доктриной, оно вскоре почти утратило сходство с проповедью Конфуция и восприняло целый ряд элементов легистской доктрины. Особенно серьезное влияние эта доктрина оказала на законодательство императорского Китая. Этим объясняется тот факт, что во всех кодексах китайских династий подчеркивается карательная сторона, и даже когда речь идет о вопросах, не имеющих отношения к преступлениям, мы встречаем стандартную формулу: «Каждый, кто делает то-то, должен быть наказан так-то». Легизм наложил отпечаток и на специфику судебного процесса - отвергалась всякая мысль о возможности участия в суде защитников и суд исходил из презумпции виновности обвиняемого. Иначе говоря, не судья должен был доказать, что подозреваемый виновен, а, напротив, подозреваемый считался виновным до тех пор, пока не докажет своей невиновности. Легистское мышление способствовало и тому, что законом одобрялось применение пыток для получения признания вины. От легистов исходила и идея коллективной ответственности, которая давала возможность в полном соответствии с законом уничтожать всех родственников «изменников» и «бунтовщиков». Новейшие исследования достаточно убедительно свидетельствуют о том, что еще недавно не вызывавший сомнения тезис о конфуцианском государстве в Китае нуждается в пересмотре. Китайское государство (разумеется, испытавшее влияние и конфуцианских идей) в основном складывалось под влиянием идеологии легизма.