.
юрий милославский  бывший харьковчанин
.

.
ЮРИЙ МИЛОСЛАВСКИЙ (родился в 1944 году). В СССР
практически не печатался. С 1973 года живет в Иерусалиме. Публиковался на страницах журналов «Континент» и «22», в 
газете «Русская мысль». В Иерусалиме в 1983 году вышел 
сборник его стихов, а в США в издательстве «Ардис» в 1984 
году вышла книга рассказов Милославского «От шума 
всадников и стрелков».
.
.
СТИХОТВОРЕНИЯ И СЦЕНЫ

У «ГАСТРОНОМА»

Осенний гуд гоняет нас;
ментов минуя, протащиться –
блудить с лукавой продавщицей,
по-над прилавком накренясь.

Кто пить умеет из горла,
чтобы обратно не поперло?
Кровавя белые крыла,
душа моя буровит горло,

постанывая и дрожа,
у самых губ моих пылает,
сырочек плавенный кроша,
закусывает и базлает...

                                       1964
 

* * *

Желаю быть шутом и трусом,
раскачиваться и балдеть,
покуда локти не протрутся,
на жесткой тырсе шарудеть.

Дешевкою, комедиантом, –
и за трусливые труды,
в актерской корчась на диване,
рвануть рубаху на груди.

Приклею трубки под ресницы,
на шлык дурацкий – мотылька,
И плакать буду и дразниться,
не доходя до матерка,

и петь под скрипочку больную,
умело обходя закон,
протяжную, полублатную,
стреляя сладким языком.

                                             1964
 

ПАССАЖИРСКИЙ «ХАРЬКОВ – ГОМЕЛЬ»

Ах, ни слова, ни полслова, ни трудов, –
перепадное хлестание городов...

Отпускник на нижней – надломан погон.
до пяти подковами клацал вагон.

И по всем по вагонам патрули
алкашонка за ноги волокли.

                                                   1965
 

СЕДЬМОЕ НОЯБРЯ

Крести нас, Иоанн.
Крести, крести, Предтеча.
Взошла вода на плечи –
крести нас, Иоанн.

Мытарь, снимай трусы.
Вопит гусак в осоке
и хлюпают о щеки
гнилые огурцы.

Неназванный узри
на ряске пузыри.
Качанье кумачей
с башками Ильичей.

                                   1967
 

БОРИСУ ЧИЧИБАБИНУ

Перетроганный всеми руками,
всяким кладенный на зубок,
зажурчал по траве боками
Вами брошенный колобок.

А над ним воспарил плечами
краснопалый упырь...
...Эта выдумка – от печали –
золотую пускает пыль.

Ваша правда – не Ваша сила.
Потому-то и слаще нет,
как над матушкой, над Россией
комаром соленым звенеть.

Вот и все. Стою, балаганю:
– Не хотели, а влипли в ад!
Между Вашими берегами
мне

кружиться и выплывать.

                                             1967

* * *

Не жалею Начальника Штаба,
Маршал Блюхер, – ахти! – наплевать.
Я жалею, сержант, Мандельштама,
Мандельштама зачем убивать?

Мандельштама оставим, ей-Богу.
Для чего он тебе, Мандельштам?
Я бы вашего мрака не трогал,
я бы ваших бумаг не читал.

Генерала давайте угробим –
Мандельштам – да пребудет живым...
Мертвяка обложили укропом:
экий сытный да жертвенный дым!

Орденок на оранжевой ленте,
золотое тряпье на трубе.
Пожалейте меня, пожалейте –
Мандельштама оставьте себе.

                                               1967
 

* * *

Сгину, сдохну, околею,
мутным крылышком звеня.

Облепили Бакалею
ледяные зеленя.

Неохота потакать
токарю и пекарю.
Неохота подыхать –
потому и бегаю.

                           1968
 

НА СМЕРТЬ АНАТОЛИЯ ЯКОБСОНА

Нам бы дома, Ерема, с тобою сидеть
и точить по ночам веретена,
и дожить бы смешно, и грешно – помереть
на оставленной, травленной, необретенной.

Где на цепке собачьей кимарит фонарь
сарацинскою ярью-медянкой початый.
там паси меня, Пастырь, и посохом жарь —
се, узришь, как полезу к Тебе за пощадой:

на своих четырех — да с остатней гульбы,
под фонарь сарацинский. Мерцают узоры по меди.
Дабы жилу нашли неученые губы судьбы,
ты багровой обручкою горло пометил.

Ты неси меня, Пастырь, больнее мостырь –
облепили печенки Твой дрын двоерогий –
дабы злобные глазыньки я опустил
на могильный настил у напрасной дороги.

Я за брата готов на любовь и на стыд,
на чужую жену и дурную траву из Ливана.
...........................................................................
Пред незапертой дверью валяюсь и плачу навзрыд
по оставленной, травленной, обетованной.

                                                                        1979

.

.
Стр. 235–240

<...........................>