.
Исаак Савранский
Мартин Бубер и наше время
(философский очерк)
«...Бог создал мир. Он создал его от Себя, чтобы
вы могли приблизить его к Нему. Встречайте мир полнотой своего бытия и
вы встретите Его. Он сам примет из ваших рук то, что вы должны дать миру.
В этом Его милость. Если вы хотите верить - любите».
Так писал в расцвете своего творчества выдающийся
еврейский религиозный философ, культуролог и социальный мыслитель XX века
Мартин Бубер. Он рос и воспитывался в доме своего деда, крупного представителя
так называемой «науки иудаизма». Эта теологическая школа способствовала
во второй половине XIX века приобщению восточноевропейских евреев к современному
европейскому образу мышления. И если впоследствии для зрелого Бубера было
характерно органичное сочетание европейской образованности с глубоким знанием
традиционных текстов еврейской религиозной литературы, то этим он целиком
обязан своему деду, Шломо Буберу.
Впрочем, большинство исследователей творчества Бубера
видело в нем одного из крупнейших - наряду с Карлом Ясперсом, Львом Шестовым,
Николаем Бердяевым - философов-экзистенциалистов. В самом деле - ключевой
темой экзистанциализма (от позднелатин-ского - exsistentia - существование)
является тема человеческого существования, судьбы личности в нашем многосложном
мире, смысла жизни, нерасчлененной целостности субъекта и объекта. И, действительно,
эта тема нашла достаточно полное отражение и в произведениях Бубера. Но,
в отличие от значительной части философов-экзистенциалистов, Буберу был
чужд пессимистический взгляд на человека и индивидуалистический подход
к религии. Так, говоря о сущности иудаизма, Бубер отмечает, что иудаизм
- не «религия» в современном значении этого слова, ибо он, по его, Бубера,
мнению, не ограничивается «духовными» вопросами, но стремится активно воздействовать
на человеческую жизнь, культивируя в ней все разумное, доброе, вечное,
привнося в нее глубокую этическую культуру. Иудаизм, говорит Бубер, по
своей исконной сути является жизнеутверждающим феноменом, он изначально
обращен к жизни, к земным радостям, надеждам и упованиям.
Особое внимание на Бубера оказал хасидизм, который,
согласно мыслителю, представляет собой «вершину иудаизма». Именно хасидизму
Бубер обязан своим пониманием природы зла в человеке и способности его
преодоления. Бубер показал историко-культурное и религиозно-философское
значение хасидизма как свое-обычного течения в иудаизме, достигшего расцвета
между 1750 и 1825 годами. Основатель хасидизма Баал-Шем-Тов утверждал,
что жизнь простого человека, занятого повседневными заботами, может быть
не менее благочестива и угодна Богу, чем жизнь раввина, погруженного в
книжную премудрость. Догматы и ритуал, выдвигаемые ортодоксальными комментаторами
Талмуда в качестве ключевых феноменов, долженствующих, якобы, сопровождать
каждого еврея в течение всей его жизни, Баал-Шем-Тов не считал приоритетными
в отношениях человека с Богом. Главное в этих отношениях - раскрытие своей
сокровенной, человеческой сути. Этому служит определенный процесс, названный
проанализировавшим его Мартином Бубером, динамическим диалогом.
«Диалогическая» книга Бубера «Я и Ты» открывается
следующим «предуведомлением»: «Для человека мир двойствен в соответствии
с двойственным отношением человека к нему». С одной стороны, утверждает
Бубер, человеку присущи чувство «заброшенности», «одиночества», «заботы»,
делающие его своеобразным пленником быта, с другой - интенсия к прорыву
этого состояния, выход на уровень Бытия. Именно на уровне Бытия реализуется
диалог человека с Богом, а значит, его диалог с миром и другим человеком
(отсюда название книги - «Я и Ты»).
В этой, в сущности, основополагающей для него книге
Бубер показал, что разобщенность индивидов порождается тем, что обыденная
жизнь, быт, принимается ими за единственно возможное Бытие. В действительности
истинное Бытие не является предметным, «вещным», но личностным. Поэтому
естественное отношение к Бытию - это диалог, личностная коммуникация. Прообраз
отношения человека к Бытию - отношение подлинно личностное, которое осуществляется
перед лицом Бога.
Без такой коммуникации, такой формы общения, невозможно,
считал еврейский мыслитель, быть личностью, поскольку только в акте такой
коммуникации человек выходит за пределы своего замкнутого, эгоистического
«Я» и разрывает ту преграду, которая в объективированном мире стоит между
ним и другими людьми.
Любовь в самом широком смысле слова - наиболее действенный
прорыв к другому - будь то личность человеческая или Божественная. Все
в мире, в конечном счете, терпит крушение уже в силу самой конечности существования,
и потому человек должен научиться жить и любить с постоянным сознанием
хрупкости и конеч-ности всего, что он любит, незащищенности самой любви.
«Человек ищет свободы, он рвется к Божественному»
- писал «собрат» Бубера по экзистенциалистской философии, русско-еврейский
религиозный философ Лев Шестов.
Но что такое свобода? Это прорыв человека к себе,
к своей экзистенциальной и онтологической сущности, к коммуникации с Богом
- и - миром. Именно в отношении «Я - Ты», характеризующемся действительной
любовью к «Другому», и реализуется подлинный прорыв к себе, к своей исконной
сущности, происходит преодоление отчуждения всех форм и видов его.
Я уже сказал выше, что хасидское учение помогло
Буберу понять природу зла. Зло, полагает мыслитель, получает в поступках
человека действенную реализацию лишь в том случае, если он «коснеет во
зле», не старается преодолеть его, обратив все свое существо к добру, к
Богу. Зло в человеке - своеобразный комплекс неполноценности человеческой
личности, следствие завистливого характера, бессильного отчаяния. Истинно
благородный человек всегда живет в мире со своей со-вестью, и значит -
с Богом. Он не знает зла, потому что «Бога помнит».
Бубер воспринял в хасидском учении и включил в контекст
своей религиозно-философской концепции положение о том, что Бог ждет от
человека завершения Его труда и освящения мира. Лишь в свете этого поло-жения
становится понятными социально-исторические воззрения крупнейшего еврейского
мыслителя Нового времени, специфические особенности его сионизма, значение
этих воззрений для нашей эпохи.
К моменту прихода к власти нацистов в Германии в
1933 году Бубер покидает возглавляемую им кафедру еврейской философии и
религии во франкфуртском университете и переезжает в Эрец-Исраэль. В 1938
году он поселяется в Иерусалиме и становится профессором социальной философии
Еврейского университета. В 40-50 годы Бубер создает свои ключевые работы,
по-священные религиозно-историческим проблемам еврейского народа: «Учение
пророков», «Моисей», «Тропы в утопию».
В частности, эта последняя книга Бубера была напи-сана
под известным влиянием киббуцного движения и других экспериментов коллективных
форм жизни, наличествующих в Израиле. В целом он в достаточной мере позитивно
отнесся к этим «коллективистским опытам», как своеобразным попыткам «реализации
утопии».
В письме к М. Ганди Бубер лаконично излагает суть
своей и своих единомышленников социальной философии: «...Заповедь осталась
с нами. И сегодня ее требования еще более неотложны, чем когда бы то ни
было. Нам нужна собственная земля, чтобы исполнять эту заповедь; нам нужна
свобода, чтобы упорядочить нашу собственную жизнь; никакие попытки не могут
предпри-ниматься на чужой земле и под властью чужих законов. Не может быть,
чтобы нас лишали права на собственную землю и свободу самореализации...»
Его сионизм носил характер сугубо религиозный. Именно
этим, прежде всего, объясняется недоверчиво-неприязненное отношение лидеров
политического сионизма к мыслителю, утверждавшему, что «Израиль потеряет
себя, заменив Сион Палестиной». Идеал Сиона, по мысли Бубера, не должен
быть подчинен политическим требованиям еврейского государства. Для него
существовал главным образом «Иерусалим небесный» и лишь в последнюю очередь
- «Иерусалим земной», единственно значимый для политических прагматиков.
Он выдвигал идею создания «двунационального» еврейско-арабского государства.
Эта идея казалась в эпоху Бубера крамольной. Большинству проживающих на
земле Израиля евреев она кажется если не крамольной, то в достаточной мере
утопичной и сейчас.
Но взглянем на проблему с другой стороны. Палестинцы
с так называемых «контролируемых территорий» использовались до последнего
времени еврейским государством и частными лицами в качестве наиболее дешевой
рабочей силы на самых «черных» работах. Их труд в Государстве Израиль оплачивался
еще более мизерно, чем труд «олим ми Русия», которые, безусловно, также
являются объектом нещадной эксплуатации в Израиле...
Между тем израильские «цивилизаторы» до сих пор
ничего не сделали, чтобы улучшить жизнь палестинских арабов на «территориях».
Неумную, недальновидную политику по отношению к «арабам с территорий» проводил
Ликуд. Теперь у власти Партия Труда, которая, в сущности, продолжает проводить
ту же политику. Прав-да, в самое последнее время в Кнессете заговорили
о необходимости строительства предприятий на «террито-риях» и т. п., чтобы
палестинцы могли работать по месту жительства, а не ездить на работу в
Израиль и т. д. Я сильно подозреваю, что дело не сдвинется, так сказать,
с мертвой точки и все, как началось пустопорожней риторикой, так ею и закончится...
Удивительно ли в таком социально-политическом контексте, что банды арабских
террористов находят приют, сочувствие, моральную и прочую поддержку именно
на «контролируемых территориях»?!
Когда думаешь обо всем этом, то начинаешь понимать,
почему израильский истеблишмент и современная официозная ортодоксально-догматическая
религиозная мысль с затаенной неприязнью до сих пор относится к Буберу
и его идейно-философскому наследию и, с другой стороны, почему арабские
студенты до сих пор приносят цветы на его могилу...
12 июля 1993 года. Ришон ле-Цион
_________________________________________________________________________________________
|