.
                       *   *   * 
 

Кому ещё подарен был покатый 
день совершенных снов со дна бутыли – 
я черпал руды залежей заката, 
а цепью стран окованный был спрятан 
ковчег огня – его моря хранили.
 

Казалось, весь из воздуха день соткан.
Его тепло, как влага губ щетины, 
меня коснулось искренне и робко, – 
ах! тех цветов во мху растущих топком 
мне не вернуть и не цедить их вина. 
 

И поздний час в полях его поместий 
струенье первой надписи оставил – 
болотную вытравливая плесень, 

день ощутим стал изнутри, но тесен – 
и он меня судьёй своим поставил.

                                          1978/84