.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Зимний сад в доме кавалера
де-Мортемира. Вечер. Издали слышны музыка и гул разговоров.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Входят Сокрушенный
помещик, без галстука и в незастегнутой одежде, и Скептик.
Сокрушенный помещик.
О четвертом измерении
Размышляя ежечасно,
В совершенном изнурении
Погибаю я напрасно.
То сижу я без движения,
То скитаюсь тенью бледной,
А ведь мог бы я с имения
Получать доход безбедный!
Но четвертым измерением
Неумеренно плененный.
В самом жалком положении
Я живу, всего лишенный;
И хотя на иждивении
Скоро я умру казенном,
Все ж вопрос об измерении
Остается нерешенным.
Скептик.
О, как вы счастливы в сравнении со мною,
Для помыслов найдя какой-нибудь предмет.
Напрасно я искал, чего б искать душою:
Ни цели, ни пути передо мною нет.
И вечером, и утром рано,
И днем, и полночью глухой,
В жару, в мороз, средь урагана,
Я все качаю головой.
То устремляю взор свой в землю,
То с неба не свожу очей,
То шелесту деревьев внемлю,
Гадая о судьбе своей...
Какую мне избрать дорогу?
Кого любить, чего искать?
Идти ли в храм молиться Богу,
Иль в лес – прохожих убивать...
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ.
Те же и Отчаянный
поэт.
Отчаянный поэт.
Мне двадцать лет,
И я поэт –
Поэт всемирной скорби-с.
Мой волос сед, –
Мышленья след –
Хожу немного сгорбясь.
И пить, и есть,
И лечь, и сесть
Мне геморрой мешает...
Так жизни цвет,
Под гнетом бед
Зачахнув, увядает.
Мой идеал
Давно пропал:
В душе мороз трескучий, –
Лишь в грезах сна
Мелькнет она.
Как радуга над тучей...
Но лишь проснусь
И оглянусь
Кругом, – опять все скверно:
Печалей рой
И геморрой –
Уж геморрой-то ве-е-ерный!
Так жить нельзя!
Прими меня,
О смерть, в свои объятья!
Хоть я не свят,
Но все же в ад
Попасть нет вероятья.
Мне холодно...
Могилы дно
Поэта ожидает.
Спасенья нет!
Гляди же, свет,
Как гений погибает!..
Вынимает из кармана панталон
веревку, чтобы удавиться, но при этом на пол падает красненькая бумажки.
Сокрушенный помещик и Скептик.
Подняв упавшую бумажку и показывая
ее поэту, торжественно:
Государственный кредитный сей билет
От погибели спасет вас, о поэт!
Отчаянный поэт (в экстазе).
Надеждой новою сияет небосклон!
Взошла моя заря в кармане панталон!
Берет и рассматривает билет.
Остался он от мзды, что дал книгопродавец...
Идемте ж к Палкину... Нет, в
Малый-Ярославец!
Берет под руки Сокрушенного
помещика и Скептика и удаляется вместе
с ними.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Входят Галактея и
Халдей.
Галактея.
Вы знаете, он уезжает... Это большой секрет,
он просил никому
не говорить. Мне грустно... Вы не можете вообразить, как я много теряю.
La vie s'en va. Ничто больше меня не радует, не занимает. (Смотрит на него
пристально). А знаете, у вас очень красивый
нос, я прежде и не замечала. (Подходит к окну). Посмотрите, какая восхитительная
ночь, как ярко сияют звезды, совсем как в стихах Тютчева.
Халдей (смотрит через
ее плечо).
На звезды глядишь ты, звезда моя светлая...
О, быть бы мне небом, в широких объятиях
Держать бы тебя и очей мириадами
Тобой любоваться в безмолвном сиянии...
Галактея.
Ага! Вы кажется говорите стихами? Я очень
люблю стихи насчет моей красоты. Скажите, вы не итальянец? (В
сторону). Боже, какой у него красивый нос!
Халдей.
Нет, я не итальянец, но могу заменить его
с успехом.
Галактея.
Впрочем, я и забыла, что вы Халдей.
Халдей.
О, это не более как каламбур судьбы.
Галактея.
Каламбур? С чего вы это взяли?.. он, напротив,
прекрасный колорист. Но какая же ваша нация?
Халдей.
Это страшная тайна. А впрочем... (говорит
ей на ухо): я – грузин!
Галактея (вне себя от
восторга).
Грузин!! (Прыгает и бьет в ладоши).
Он – грузин, он – грузин!
Халдей (самодовольно).
Я – грузин, я – грузин!
Это знаю я один.
Галактея (в экстазе).
Он – грузин, он – грузин!
Это знает он один!
Берут друг друга за руки и поспешно
убегают.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Входят Теребинда
и Инструмент.
Теребинда.
Отчего вы не кирасир?
Инструмент.
Через 24 часа я буду кирасир.
Теребинда.
Знаете, чего мне теперь хочется?
Инструмент.
Не знаю, но исполню немедленно.
Теребинда.
Я хотела бы быть закутанной в одеяло, в одно
одеяло,
понимаете? – и чтобы какой-нибудь ужасно большого роста и
ужасно сильный человек, какой-нибудь великан или патагонец носил меня
на руках по большому темному саду...
Инструмент.
Я готов-с.
Теребинда.
Ха-ха-ха! Разве вы патагонец?
Инструмент.
Сущий патагонец, как видите-с.
Теребинда.
Фу, какие глупости. Но что же это с вами однако?
Инструмент.
Мне жарко-с.
Теребинда.
Но отчего?
Инструмент.
Мне жарко потому, что я тебя люблю;
Хоть знаю, что в конец себя я погублю,
Но тем не менее как свечка я горю.
Как свечка я горю и таю, как она.
А ты? Ты в ледяной покров облечена,
Как мрамор, ты глуха к отчаянной мольбе!
Мне жарко потому, что холодно тебе!
Теребинда.
О да, я очень холодна. Я холодна, но любопытна.
Мне
интересно было бы видеть, до чего может дойти ваша пламенная страсть.
Donnez-rnoi ie bras.
Уходят.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Входит Альконда и бросается на
софу.
Альконда.
Боже мой, как я устала! Je n'en puis plus!
А этот глупый медвежонок, Сорвал, еще отдавил мне ногу. Никогда в жизни
не видала я такого идиота.
Входит Сорвал.
Сорвал.
Вы искали уединения? Я – также! Итак, уединяясь,
мы соединяемся. (Садится около нее. После некоторого молчания). Позволите
ли мне слезами отчаяния омочить лоно любви?
Альконда.
Ах, что с вами! Сядьте, пожалуйста, немного
подальше.
Сорвал.
Дайте мне вашу руку!
Альконда.
Ну, что же дальше?
Сорвал.
Я думаю, что если бы эта рука была вашею,
т. е. я хочу сказать моею, и если бы мое сердце... Нет я не могу больше
говорить... Если вы меня не полюбите, я...
Растопыривает руки и раскрывает
рот и глаза.
Альконда.
Полюбить вас?.. Любовь хорошая вещь, но только
не здесь, нет
не здесь...
Ах, зачем родилась я девицей
Между этих противных людей,
А не вольной пернатою птицей
Средь простора лесов и полей.
По вершинам зеленых деревьев,
Под навесом тенистых садов,
В одеяньи из пуха и перьев
И с обедом из свежих плодов –
Вот как жить и любить я б желала,
Вот когда б я душой расцвела:
Как изящно тогда б я летала,
Как искусно гнездо бы вила!..
А здесь у нас, среди этой мебели, в этих домах,
на этих улицах...
Сорвал.
Зачем же на улице!
Альконда.
Dieu, qu'il est b
te.
И потом вы знаете, я не выношу ничего противного эстетике, ничего грубого,
а у вас, я слышала, ужасно грубые привычки. Мой дядя, Многоблюдов,
сам видел, как вы ели рыбу с ножа и дичь – руками...
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Граф Многоблюдов
появляется в дверях.
Граф Многоблюдов.
Да, молодой человек, я говорил и утверждаю,
что вы не умеете есть (проходит).
ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ
Сорвал.
О, если дело только за этим, то я совсем не
буду есть ни рыбы, ни дичи. Охотно приношу мою любовь на алтарь этих животных,
т. е. я хотел сказать наоборот, но это все равно... Альконда! Пока
мы одни, я должен заплатить дань своим восторгам! (Хочет
обнять ее).
Альконда (отталкивая его).
Вы, кажется, совсем с ума сошли?
Сорвал.
Как хотите; но моя любовь требует пищи.
(Хватает ее за ногу
и, сняв башмак, поспешно сует его себе в рот, но давится высоким каблуком
и падает на пол в конвульсиях).
Альконда.
Несчастный! Кто же так делает? Нужно начинать
с носка!
ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ
Граф Многоблюдов
появляется в дверях.
Граф Многоблюдов.
Я говорил, что он не умеет есть! (Проходит).
ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ
Альконда и Сорвал,
в судорогах катающийся по полу.
Альконда.
Однако он может тут умереть! Кто там! Скорей,
скорей... Au secours, au secours! Соли, соли!
ЯВЛЕНИЕ ОДИННАДЦАТОЕ
С разных сторон сбегаются: слуга
с солонкою на подносе, генерал Хлестаков, Халдей и Галактея, Инструмент
и Теребинда.
Генерал Хлестаков.
Ну вот, ну вот! Извольте полюбоваться! Вот
оно – наше молодое поколение! Дамский башмак проглотить не может! Подавился,
ей Богу, подавился! Как вам это покажется? А я бывало по дюжине ботфортов
со шпорами глотал – и ничего! Только в живите
позвякивало.
Все (Становятся вокруг
Сорвала и поют хором).
Ах, несчастный Сорвал!
Он башмак засовал
В глотку.
Может он умереть,
Его нужно тереть
Водкой!
Вытаскивают башмак изо рта Сорвала
и приводят его в чувство.
Сорвал.
Не успевши удавиться,
Я желал бы удалиться!
Все (предупредительно).
С удовольствием уйдем
И оставим вас вдвоем.
Все уходят в одну сторону, Сорвал
с Алькондой в другую. Сцена остается несколько времени пустою.
ЯВЛЕНИЕ ДВЕНАДЦАТОЕ
Входит кавалер де-Мортемир в
дорожном платье и с чемоданом в руках, который ставит на пол; несколько
времени стоит в задумчивости, опустив голову,
и затем говорит.
Мортемир.
Тяжелой тоской как цепями окован,
Стою я и в землю гляжу.
Хотя чемодан мой давно упакован,
Но с места я все не схожу.
Пауза.
Если ветер осенний безжалостно смел
Все, чем в жизни душа любовалась,
Если сад твоих грез безвозвратно отцвел,
Если трость твоей веры сломалась...
ЯВЛЕНИЕ ТРИНАДЦАТОЕ
Входит Галактея.
Галактея.
Когда же, милый друг,
Мы вновь увидим вас?
Мортемир (не слыша ее).
Да, мой огонь потух,
И пламень мой угас!
Галактея.
Скажите же, когда?
Мортемир.
Про это знает Бог!
Стремлюся я туда,
Откуда нет дорог.
Галактея.
Как? И любовь моя
Тебе уже постыла?
Мортемир.
О нет! Но кровь моя
Как будто бы застыла.
Галактея (иронически).
О, это потому,
Что ты любил безмерно!
Мортемир.
Корить меня к чему?
И без того мне скверно! (После паузы).
Я любил, хоть мыслью каждой
Сознавал любви обман,
И ловил с безумной жаждой
Убегающий туман.
Но страстей в позорный свиток
Я слегка лишь заглянул
И отравленный напиток,
Не допивши, оттолкнул.
Галактея.
О, Боже мой, слегка?!
Где лгать ты научился?
Но вот моя рука –
Со мной ты не простился...
Мортемир.
О, не считай меня неблагодарным!
Тебя любил я более других.
Ты метеором лучезарным
Мелькнула в мраке дней моих.
Галактея.
Si c'est ainsi, я и еще, пожалуй,
Во мраке дней твоих готова поблистать...
Мортемир.
Merci! В моей душе поблекшей и усталой
Ты новые огни привыкла возбуждать.
(Хочет обнять ее).
Галактея (уклоняясь).
Скажи сперва, зачем ты покидаешь
Своих друзей?
Мортемир.
Ах милая? Ты многого не знаешь
В судьбе моей.
(Сильно сжимает ее в своих объятиях).
Голос из четвертого измерения (одному
Мортемиру слышный)
Сладко извергом быть
И приятно забыть
Бога!
Но тогда нас ждет до-
Вольно скверная до-
Рога!
Мортемир (отскочив от
Галактеи).
Извините, пожалуйста!
Галактея (относя его слова
к себе)
Я вижу, ты со мною лицемеришь,
О, Мортемир!
Мортемир.
Ах, как мне тошно, ты и не поверишь,
Глядеть на мир?
Галактея (вынимая из корсета
три необычайного вида цветка и подавая их Мортемиру).
Вся наша жизнь – обман, томление и
слезы,
В конце же – гроб.
Тебе на память, друг, я три волшебных розы
Оставлю, чтоб
В себе хоть признак сладостных мгновений
Будить ты мог,
Чтоб под тяжелым бременем твой гений
Не изнемог.
Мортемир.
Итак – прощай!
Галактея.
Но что ж сказать могу я
Гостям твоим?
Мортемир.
Скажи, что навестить сестру я
Уехал в Крым.
Галактея обнимает его и уходит.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТЫРНАДЦАТОЕ
Мортемир один, подносит к лицу
Галактеины розы, нюхает несколько и потом, медленно роняя, говорит.
Мортемир.
Приятно пахнут эти розы,
Когда в груди огонь горит,
И целый мир волшебной грезы
С душою внятно говорит;
Когда в синеющем тумане
Житейский путь перед тобой,
А цель достигнута заране –
Победа предваряет бой;
Когда серебряные нити
Идут из сердца в область грез...
О боги вечные, возьмите
Мой горький опыт и верните
Всю силу первых вешних гроз!
***
Да, знал я вас, златые годы,
Невинно-дерзкие мечты,
Порывы гордые свободы,
Виденья тайной красоты:
Когда далекий звук рояли
Иль шелест платья по песку
В мечты всю душу погружали
И непонятную тоску
Иль сладкий трепет возбуждали.
Где вы, пленительные сны
И беспредметные печали?
Напором жизненной волны
Далеко вы унесены;
Порывы бурные умчали
Вас, розы первые весны,
И там, где вы погребены,
Цветы другие расцветали
И также скоро отцвели
Или безвременно увяли.
***
Но пусть будет позабыто
И навеки тьмой сокрыто
Все, что было прежде.
Место дам надежде:
Может, белую Лилею
Я найти еще успею.
И поэтому – вперед,
В мой таинственный поход!
(Слышен шум приближающейся толпы).
Прощайте все! Вас видеть было б тяжко
Душе моей.
Но где моя дорожная фуражка?
Здесь! и перчатки в ней. (Поспешно уходит).