.
Записные книжки В. Я. Соловьева
(окончание)

 
*   *   *

Понятие качества, которое давало право на славу, заменили т. н. рейтингами, которые дик­туются оболваненной толпой.

 

*   *   *

Шагал «Автопортрет с Музой». На художнике клином сходится прозаический черный свет, соприкасаясь с расширяющимся клином преображенной действительности вокруг музы.

Шагал свидетельствует, что возможности творческого выхода из любого тупика беско­нечны.

Шагал вынужден педалировать в своей Декларации о возможности «мирового расцвета», т. к. люди завоеваны злобой дня.

Выставка Шагала была бы очень органична в Музее игрушки в залах народной игрушки. Это — один мир!

Сложность Шагала в том, что он предельно прост, до ереси, к которой мы еще не готовы.

 

*   *   *

С. А. Погреб абсолютно права, когда для главной характеристики великой поэзии (Пастер­нака, Цветаевой) использует понятие свежести: О свежести дух неразменный!

Мировые шедевры каким-то почти непостижимым образом оказываются более актуальны­ми, нежели наша действительность.

 

*   *   *

Вместо таких эфемерных вещей, как «народное признание», учредили твердо-определенное звание Народного художника и Заслуженного деятеля искусств, присвоив тем самым себе пра­во, которое принадлежит лишь истории и Богу.

 

*   *   *

Ленин — гениальный шулер. Он сблефовал именно в ту минуту, когда это было единственно возможно, сумел опрокинуть лестницу истории. 2.02.02.

 

*   *   *

У Тышлера в «Фашизме» летают крылатые убийцы бескрылых людей. Т. е. более совершенна, технически оснащена бесовская часть человечества.

 

*   *   *

То, что люди, особенно — дети, не молятся и, в частности, не молятся на ночь, лишает их в чисто гигиенически-психическом отношении ежедневного разрешения их душевных напря­жений, скопившихся за день, лишает их начала — гармонизующего, примиряющего их с ми­ром, и в конце концов приводит их на грань психических расстройств.

 

*   *   *

При правильной работе с молитвой и любовью в душе все люди и вещи буквально бросаются нам на помощь. 12.01.04.

А как удивительна эта материальная надежность мира, все всегда помнит, где мы его поло­жили, и лежит-дожидается. Так приятно при моей забывчивости.

 

*   *   *

Доверяйте себе подсознательному и все автоматическое, в том числе печатание на компью­тере и иностранный язык, становится очень простым, быстрым, легким. Это знал Пушкин!

 

*   *   *

Священное Писание Богодухновенно, но написано оно людьми. Предание гласит, что сама Богородица благословила икону, написанную рукой Луки (человека т. е.). Несомненно, Бого-духновенна и «Троица» Рублева. Боговдохновенны и лучшие вещи лучших современных ху­дожников. И вызывает искреннее недоумение, когда для того, чтобы расписать храм, И. Старженецкая отказывается от того, что ей подарил Господь.

 

ОТДЕЛЬНЫЕ ЗАПИСИ (на клочках бумаги)

В Искусстве на протяжении многих веков были гипертрофированы функции просветитель­ские, дидактические, иллюстрирующие. Открытие новых эстетических пластов было оттесне­но на задний план. Но постепенно и последовательно искусство возвращает себе право быть собственно искусством: живописью, ваянием и т. д. На вопрос буржуа М. Ларионову, что он ценит в искусстве, тот ответил: «Собственно живопись». Так искусство возвращает себе функ­цию первичного и самостоятельного исследования, видения мира.

 

*   *   *

Лучшее в сов<етском> иск<усст>ве — адаптированный, стилизованный, рафинирован­ный, «улучшенный» Пикассо. Впрочем, таковы и поддерживаемые нами в мировом искусстве Гуттузо,
Кент и т. д.

Все это производит некоторое впечатление при своем появлении, так как вокруг вообще не занимаются искусством, но — оформительством, но, перестав быть новостью, оно тут же уста­ревает, так как перестает быть новостью. Шедевры же вечно зелены!

 

*   *   *

Ошибка Н. Рериха та же, что и Кента. Это лубки, притязающие быть живописью, но для жи­вописи они очень бедны, а для лубка излишне старательны.

 

*   *   *

Нельзя выбирать службу-призвание. Тебя немедленно разоблачат. Кровное дело должно быть тайным, сокровенным, чтобы не принести немедленно несчастья или глумления.

 

*   *   *

В искусстве не хватает не ремесла, но человека. Феномен К. Некрасовой в том, что она — че­ловек, не взирая ни на какую собачью жизнь.

 

*   *   *

Официальные архитекторы работают на 2-х полюсах: либо попроще и подешевле, либо по­дороже и посложнее. И оба эти полюса не имеют отношения к собственно архитектуре.

 

*   *   *

Метрическое и эстетическое визуальное восприятие.

 

*   *   *

Иконой нужно было заниматься не потому, что это — национальное наследие, позволяю­щее, «оттолкнувшись, создать «чисто русскую живопись», но потому, что европейская изокультура переросла ренессансную изоконцепцию. Петров-водкинское совпадение с гогеновским постимпрессионизмом достаточно случайно, не конститативно.

 

*   *   *

Прорваться в чудо жизни. Талантливой и добродетельной. Вот и вся задача. Но как это слож­но без соответствующего воспитания!!!

 

*   *   *

Натурализм — это не дурной вкус, а отсутствие вкуса, вообще какой-либо постановки про­блемы эстетического.

 

*   *   *

Всякое явление — плохое и хорошее — м. б. рассмотрено и сопоставлено с важнейшими про­блемами культуры и употреблено для культурного строительства. Конструктивная тенденция возникает на конструктивном отношении как к позитивному, так и негативному.

Пикассо т.е. дважды приходит к музейной культуре: вначале как робкий ученик Эль Греко, а затем во всеоружии своего творческого преобразующего метода как равный с равным, или даже эстетически более умудренный художник, помогающий выпутаться великому собрату по искусству, застрявшему в художественных предрассудках времени (вроде той же прямой пер­спективы или понятия законченности).

Попытки же русской культуры решить современную эстетическую проблему на основе син­теза музейного опыта (А. А. Иванов, Врубель, Петров-Водкин) не состоятельны уже в силу того, что само обращение к классике плодотворно только с конструктивных эстетических позиций нового опыта, корректирующего культурное наследие. Сама по себе классика не дает ответов, хотя этот ответ в ней и содержится. Он расшифровывается только при обретении нового эсте­тического опыта. Это, кстати, объясняет и грандиозную многовековую ошибку академизма!!! (Нач. 1980-х гг. — 1.02.03.)

 

*   *   *

Детская бездарность удручает. Но чаще всего это не детская бездарность, а плод чьей-то пло­хой педагогической работы.

 

*   *   *

Всякая отсталая цивилизация и культура, видящая из своего настоящего-прошлого недо­статки будущего, воплощенные в соц. отношении и в искусстве соц. и эстетически передо­вого общества, желает их избежать, взять только ценное без плевел. Но на самом деле это желание оборачивается лишь подновлением старого, его консервацией и усилением его по­зиций, которые оно неправомерно занимает. Так пугливый (осторожный) импрессионизм К. Коровина оказался просто сырым, не достаточно принципиальным методом, из которого поэтому не смогла вырасти даже антитеза, какой явился французский постимпрессионизм по отношению к импрессионизму. (Написано до знакомства с поздним творчеством К. Коро­вина, по-вангоговски острым).

 

*   *   *

 «Свободой» Делакруа, сатирой Домье французское общество выразило себя недвусмысленно. Несчастная Россия помешала такой работе и ушедшая в подполье общественная мысль, привык­шая говорить эзоповым языком, говорить о частном вместо общего и главного, мешала нормаль­ной культурной работе. Злоба дня вытеснила все другие культурные проблемы. Художники до­бровольно клали на алтарь общественных интересов свой талант, становясь популяризаторами прогрессивных и не очень идей и не имея сил на ковку своего художественного арсенала. (Это не так. А «Дьявол» Добужинского? И Кремль, плывущий в море крови, — кажется Лансере?)

 

*   *   *

Искусствовед, недооценивающий культуру, — предатель.

 

*   *   *

Претензия, госфикция культуры и искусств, в частности. Почему не предупреждают, что подлинная Культура запрещена?!

Впрочем, запрет по-прежнему не снят, но силы делать то, что запрещено, уже выросли по­всюду. Империя в своей автоагиографии никогда не кажется столь нерушимой, как за час до распада. 82 г.

 

*   *   *

Бездарность собеседника на время убеждает в бездарности мира и хотя убежденность в ве­ликом чуде мира продолжает подспудно существовать, но элементарная внимательность к собеседнику и уважение

 

его мнения, терпимость к инакомыслию на время вызывает тоскливое сомнение в одаренности мира (МІРА БОЖИЯ). И когда наше одиночество вновь восстанавливает пошатнувшееся было стержневое для нашей лич­ности ощущение бесконечного богатства миро­здания, мы испытываем огромное облегчение.

                                      
*   *   *

Серьезность абстракционизма Кандинского, последовательность пути, приведшего к нему. При постепенном ослаблении связей с объектив­ными формами реальной действительности, со­хранение предметного цвета (в некоторых слу­чаях еще ярче характеризующем объект за счет высвобождения его колористической эманации, как в случае с кремлевской стеной, чьи зубчи­ки дробят и умаляют ее зычную красную ноту, красного кумача, охватившего талию Москвы), его конкретной насыщенности и эстетической аргументированности. В частности, его «Ком­позиция №6» вбирает в себя эстетику зимних и летних ландшафтов раннего Кандинского, а не представляет собой колористический произвол.

Плотность ренессансной культуры была столь велика, что достаточно было участия в диало­гах, чтобы оказаться лидером этой культуры как тот же Николя Николи. Не нужно было никаких специальных ценностей и трудов, их и так было предостаточно.
Впрочем, при Сократе было то же самое.

 

 

*   *   *

Культура очень серьезна и не терпит игнорирования ее внекультурной жизнью

 

*   *   *

ВИНО КУЛЬТУРЫ ПЬЯНИТ БЕЗ ВИНА!!!

 

*   *   *

Следует поддерживать плодотворные тенденции и ростки, Человек может и переметнуться на другую сторону баррикад, но это дискредитирует не идеи, а самого человека. В чистом виде эти идеи вообще воплощаются человеком крайне редко. Историческая ограниченность чело­века не дает ему совпадать с вечными идеями добра и правды буквально и надо уметь ценить малые количества, видеть, как совпадение с ними придает силу личности, а отпадение от них — обессиливает, (кулиш?)

 

*   *   *

Докапываться до того, что данный человек — дрянь-человечишко, а народ в целом — мерза­вец, малоплодотворно, ибо в любом случае у нас нет выбора, кроме исторической цели улуч­шения национальной жизни и победы в ней добра и правды. То же, что, скажем, сейчас народ не на высоте — означает лишь то, что работа предстоит очень большая.

 

*   *   *

Внеэстетическое рисование подавляет сознание элементарной логикой своего построения, после которой творческий путь постижения действительности и обретения художественного опыта кажется чем-то зыбким и недостаточно выверенным, недостоверным.

 

*   *   *

Человек, обучившийся техническому рисованию, всюду видит «оси» и т. п. методические за­поведи, плохо воспринимая эстетическое целое объекта. Сырое он воспринимает как «вареное» только потому, что оно «грамотно» (т.е. согласовано с предписаниями многократно проверен­ных, обкатанных и утвержденных методик), не осознавая, что оно эстетически совершенно не­достаточно, что эстетические возможности академических предписаний «съедены» еще в ХIХ веке. Академизм также относится к настоящему искусству-новости, как консервы к свежему про­дукту, как хороший тон к настоящей жизни на основе чувств и разума, и не только.

 

*   *   *

Свидетельствую, что 3.02.03 на меня напал Горунов и, дерясь профессионально ногами, вы­шиб меня из Музея-заповедника, требуя, чтобы я изменил точку зрения на его «творчество» в смысле его нравственной доброкачественности, и запретив мне писать о нем статью. Инте­ресная борьба с художественным критиком, к тому же годящемуся ему в отцы и инвалиду 2-й группы! И мне представился Борисов-Мусатов, побивающий Стасова ногами.

Нет, драки и тогда были не в новинку, и М. Ларионов с В. Маяковским спасались бегством от носорожьей публики. Но — именно толпы, а не художников, стоящих на иных творческих позициях. Это собирало толпу ротозеев и было на руку хозяевам питейных заведений, о чем свидетельствует Сергей Михайлович Романович в своих опубликованных воспоминаниях! Ну а если б у меня были кулаки побольше? Или у меня, как у моего отца, был бы в руках 24-за-рядный маузер или шашка?! 4.02.03. (Но у меня осталось удивительное чувство радости. Со мной всерьез дрался атлет! Значит, моя точка зрения чего-то стоит!!! Значит, я действительно на передовой, а не лаю на слона. Значит, мое мнение о картинах, скульптурах и т. д. так же опасно, как профессия — художник! 4.02.03; 4.30 утра)

 

*   *   *

С. Романович самостоятельно открыл, правда, не без помощи Ван Гога полноценность параф­раза, диалога с ушедшими художниками. И древо искусства до тех пор развивавшееся строго по хронологии колец, ветвей и листьев было «распилено» так, что художник получил возмож­ность гулять по всем его ответвлениям* и вносить свое в «чужое», сколько ему понадобится.

Закрыв страну на железный замок от современного ей мира, большевики не догадались (вернее — попытались, но не смогли) поставить такой же железный занавес для исторической культуры человечества, тем самым оставив грамотному и правильно мыслящему человеку су­масшедшую возможность гулять по скважному пространству времени, о единстве которого говорил О. Мандельштам:

К Рембрандту в гости входит Рафаэль.

Он в Моцарте души не чает и т.д.

 

*   *   *

XX век, действительно вышел на простор творческих... Но это отнюдь не отменяет проблему творческой дисциплины, дальнейшей работы с наследием. Вот этого-то и не понимают изо­бретатели небывалых форм, строящие здание искусства на зыбучем песке личного и беспо­чвенного вкуса.

В то же время стоит обратить взгляд на отстраненную нами культуру, чтобы увидеть, что главная наша беда — внегуманность и внекультурность. Диалог должен строиться на уточняю­щем несогласии. Поддакивание превращает диалог в монолог.

 

*   *   *

Отрицают не потому только, что все достойно отрицания, но — стремясь сохранить вну­тренний идеал, резко превосходящий действительность. Ветер сметает Бабочек крыльев Бесплотную плоть.

 

*   *   *

Духовная пропасть велика, но не каждому по силам ее залатать, а претензия вызывает часто большее раздражение, чем безделье.

 

*   *   *

Недовольство результатом своего труда — гордыня, парализующая волю.

 

*   *   *

Путь в искусство не должен лежать через приемы технического рисования, пытающееся под­менить эстетическое чувство глазомером. В искусство нужно входить на срезе современных эстетических представлений, а не на основе индифферентных к современной эстетике прие­мов, чья собственная эстетика опустошена в прошлом.

 

*   *   *

Рисовать точно — значит, не повторять натуру, а разъяснять ее в свете современных эстети­ческих представлений.

Госслужба и госзарплата дискредитированы и миллионы самодеятельных бизнесменов вот-вот отстранят государство, будут обходиться вне его легальных систем. (Так и вышло! Написа­но в сер. 80-х!)

 

*   *   *

Искусство призвано совершать чудо — воплотить то, что еще никогда не было почувствовано и воплощено человеком. Такая работа требует полного самоуглубления и отнимает зачастую все силы. У художника, как правило, не остается времени для борьбы за жизнь, и там, где само общество и традиции межчеловеческих отношений не защищают художника, там трагизм его личной судьбы обеспечен!

Если же искусство к тому же оказывается еще и нелегальным, там художник попросту, по словам Шевченко, «сам себе кует кандалы...» 17.06.82.

 

*   *   *

В эстетике, как и в любой другой науке, нельзя игнорировать последние достижения. Кто их игнорирует — дилетант. Прошлое не говорило языком прошлого, а открывало этот язык, соз­давало его. Совершало позитивное действие. Тот же, кто, казалось бы, просто говорит сейчас языком прошлого, — игнорирует и закапывает эстетику настоящего, т. е. совершает эстетиче­ски негативное действие.

Так, например, И. Зноба в днепропетровском памятнике Шевченко вылепливает весь крой пальто поэта. Так поступил бы и мастер Ренессанса, барокко, классицизма, но при этом обра­ботав его формы в соответствующем стиле. После открытия XX в., что скульптор имеет дело не с пальто, а с пластической, тектонической массой Зноба делает именно чугунное пальто, т. е. дикость, эстетическую ахинею.

 

*   *   *

Страсть утверждения нового взяли на себя штыки революции и хотя на первых порах жела­ние «чтоб к штыку приравняли перо» было сильным у многих и, казалось бы, совершенно со­впадало с коренной ломкой всей старой социальной структуры российского общества, с лом­кой традиционной изосистемы в профессиональной культуре, произошедшая накануне — на самом деле новый порядок (ноен орднунг) успешно обходился одними штыками и вовсе не со­бирался утверждать суперсовременные эстетические взгляды. Новый режим и не мог это сде­лать, так как вовлекал в свое движение миллионы ничего не понимавших в профессиональной живописи, скульптуре и графике. Его потребности вполне могли бы обслужить фотоколлажи и «главнейшее из всех для нас — кино». В этом смысле художник революции — не В. Маяков­ский, а Е. Чепцов с его бессмертным «Заседанием сельячейки»!

Концепцию же советского пейзажа открыл академист Б. Яковлев, придумавший злободневное название для картины с изображением железнодорожных путей «Транспорт налаживается».

Вообще роль названий и их важность мало осмыслена, скажем, «Утро нашей Родины» для портрета Сталина в колхозном поле. Говорят, автор отвалил его придумавшему изрядное коли­чество бутылок, или — «Хлеб Яблонской». Были, правда, и народные интерпретации советских шедевров, скажем: «Два вождя после дождя» («Сталин и Ворошилов, гуляющие по Кремлю», не вспомню автора, да это и не важно).

 

*   *   *

Айтматов либо очень хитер и осторожен, либо попросту недалек. Результат того и другого приблизительно одинаков.

 

*   *   *

В.Л. разведывает верный путь, а Л.Л. созидает за ним шедевры на новых началах. (Лободы.)

 

*   *   *

Сырая форма может мучить человека, но это такая форма и в ней все уже есть, что должно быть приведено к законченности. Ранний Руо декларативен (как и многие кубо-футуристы, экспрессионисты, художники новой вещественности или метафизической живописи Кирико, раннего Моранди), он литературно рассказывает о том ужасе жизни, который позже сумеет отлить в совершенную форму. Но как в ранних, так и в поздних вещах речь идет, в сущности, об одном и том же.

 

*   *   *

Сбить с ног, вложить свое содержание в другую личность, не считаясь с ее Богом данным собственным содержанием только на основании невысокого мнения об его даре — типично тоталитарный синдром! 14.06.82.

 


<..................>

п

________________________________________________________________________________________________________