НИНА ДЕМАЗИ
 

*  *  * 
                                                             Тимуру Турсунову 

Мой ночной собеседник, пусти меня в темь и не бойся, 
Что во тьме с топором – низколобый улыбчивый Каин. 
Отлетают по осени вера, любовь, богоборство – 
Я настолько ничья, что подвластна Мадонне окраин. 
Страшновато расстаться с уютной душой ожирелой, 
Нам же, нищим – ни хлада, ни глада, ни ловчего лая. 
Я пройду не спеша за оранжевый круг ожерелий 
Полуночных огней, за разомкнутый круг – и растаю. 
Рок беспутных хранит, отнимая любимых и нужных. 
Милосерднейшим брошено вскользь – мне – идти без возврата. 
Есть какая-то сладость и в том – без отца и без брата... 
И не знать камышу повилики лелеющих кружев. 
Да кому же дрожать, кроме трех несмышленышей, коли 
Обо мне донесутся из мрака последние вести, 
Где летят из-под встречных колес пулевидные комья, 
Где ступает по грязным снегам Богоматерь предместий? 
 

ДЕКАБРЬ В АККО* 

Рождество среди роз, моя радость, и божьих коровок. 
Средиземный же понт – не вакхической влагою полн. 
Сквозь пожизненный понт пэтэушнейших наших тусовок – 
О, как остро по глади скользит зачарованный челн! 
Так пронзай, ускользая, лаская, взрезая и нежа! 
Снова сомкнута водная гладь и на ней – ни следа. 
Ни души – лишь серебряный скрежет пустых побережий, 
Лишь приземистой древней оливы резная слюда. 
Пахнет йодом и медом. Еще – раскаленною сталью. 
И поник в этой битве оброненный рыцарский меч 
В белых флагах простынных... 
Простыми-простыми мы стали. 
Время сладко уснуть или тонкие свечи зажечь. 
Теплый ветер сдувает со лба все соленые страхи: 
Что средь черной толпы вызывающе ты светлоок, 
Что разрушится замок, построенный нами на прахе 
Неизжитых судеб, что по-рысьи нацелился рок. 
Горько жить, горько быть, горько прятаться в норах случайных 
От печалей, спекающих сердце в кровавый комок, 
Горько милой душе отвечать горделивым молчаньем, 
С полумертвым собой бесконечный ведя диалог. 
Так скрывайся, молчи и таи, не показывай вида, 
Что в отрыве, в отказе от грязной и грозной земли! 
Это трель лепестков развернула Триандофилида**, 
Это чашу Грааля*** к раскрытым устам поднесли. 
________________
* Акко – город в Израиле. 

** Триандофилида – согласно эзотерическим представлениям многолепестковая роза, как модель устройства  Вселенной. 
*** чаша Грааля – таинственный сосуд, ради приближения к которому и приобщения его благим действиям 
рыцари совершают свои подвиги.
 

ЭМИГРАНТСКОЕ

Ни хлеба, ни любви, ни закурить,
Мой брат небесный – не прошу отныне.
Ты станешь возводить свой зиккурат,
А я – растить свою лозу в пустыне.

Забавной ты сомнамбуле был рад,
Протянута рука с любовью брата –
Шарах! Ушла, родная – в аккурат
Со всех семи ступеней зиккурата.

Прощай, розовощёкий и речистый,
Не отлучённый от груди отчизны.

Но потрясённо грифель и графит
Поют лишь отрясённый прах сандалий.
Прочь от развратных семивратных Фив!
От семихолмной, золотой – подале!

Простите ныне, милые. Не надо
Ни мёда боле вашего, ни яда.

Гордыни посох сломленный – в пыли –
О, нежный серый шёлк бродячей паствы!
И в очи параллелей корабли
Впиваются, как пряжки Иокасты.

Вновь истекать окровавленным векам
Слезами, потом, отлученья млеком.

Тут многие бредут по синим снам
По разным сторонам, но, спапиросясь,
Не опростоволоситься, как нам –
Поодиночке впавшим в эту осень.

И до конца – давиться горьким дымом
За грех свести любимое – с Единым. 

*   *   *
                                                                        Евгению Олевскому 

Прижаться потесней – блаженство декабря.
В сплетенье тёплых рук – ни страсти, ни корысти.
Прижаться потесней – и жестом дикаря
Ловить колючий снег, и жмуриться по-рысьи.
Сплетенье тёплых рук – и тёплой крови круг
Соединяет нас сквозь все непониманья.
Невольно, но легко вступили мы в игру,
Где – зверь, вода, трава – едины все сознанья.
То лихорадит нас озябшей птахи пульс,
То сонный сок ветвей полутечёт по венам.
И наш бесследный путь, и боль бессчётных уз
В кристалле декабря свежи и сокровенны.

____________
<...........> <