ХОРИВ
Спускались по другой дороге, по выбитым
в граните высоким ступеням: их и можно сосчитать только на этом пути. Но
слава Богу, что не его выбрали ночью. Даль сглаживала подробности, а вблизи
следы первозданного хаоса поражали невиданными формами. Из глубины ущелья
по сторонам узкого прохода поднялись монолитные скалы с огромными впадинами,
похожими на перевернутые набок чаши, или округлыми и гладкими сквозными
проемами, сквозь которые голубело небо, - словно во вздыбленной когда-то
лаве остались пустоты. Казалось, что мы переходим из одного пространства
в другое, напоминающее о неисчислимом множестве миров, сплавленных в нашем
едином земном пространстве. Они заставляли останавливаться в удивлении,
восхищали и ужасали.
Из узкого прохода неожиданно вышли на каменное
дно долины, окруженной горами. Неправдоподобно синело озерцо, обведенное
по краю полоской зелени, и высоким шпилем зеленел кипарис. Под ним прямоугольником
крепости в малых размерах стоял опустевший скит.
Николай извлек из кармана подрясника связку
ключей, - мы подошли к оштукатуренному и побеленному сооружению без окон,
похожему на сарай. Эти стены ограждали пещеру, в которой после сорока дней
и ночей пути остановился предшественник синайских отшельников - пророк
Илия. Он, низводивший божественный огонь на жертву истинному Богу, чтобы
посрамить жрецов Ваала, убегает от гнева Иезавели в пустыню Иудейскую.
И, засыпая в изнеможении под можжевеловым кустом, просит смерти: ...Довольно
уже. Господи, возьми душу мою. Но Ангел Господень касается его, ставит
у изголовья кувшин с водой и кладет лепешку: Встань, ешь; ибо дальняя
дорога пред тобою.
В этой пещере у горы Божией Хорива было к.
нему слово Господне, и сказал ему Господь: что ты здесь, Илия?
Он сказал: возревновал я о Господе, Боге
Саваофе; ибо сыны Израилевы оставили завет Твой, разрушили Твои жертвенники,
и пророков Твоих убили мечем; остался я один, но и моей души ищут, чтоб
отнять ее.
И Господь отвечает на все вместе - на молитву
одинокой души, на ее смертную усталость:
Выйди и стань на горе пред лицем Господним.
И вот. Господь пройдет, и большой и сильный ветер, раздирающий горы и сокрушающий
скалы пред Господом;
но не в ветре Господь. После ветра землетрясение;
но не в землетрясении Господь.
После землетрясения огонь; но не в огне
Господь. После огня веяние тихого ветра.
Бог отвечает с наибольшей полнотой - вечно
таинственным и вечно новым явлением Своим, тихим освежающим дыханием любви.
В том светозарном круге вечности, в которой
нет ни начала, ни времени, ни конца, как отстоит это явление от видения
Илией Господа в свете Преображения?
Часовня еще заброшенной и бедней, чем на вершине
Синая, - и лучше бы не было в них никаких украшений. В пещере за алтарем
может поместиться только один человек. Отцы поочередно прошли туда и, преклонив
колени, поставили по огарку, найденному на подсвечнике. Благословили и
меня пройти краем алтаря; и я коснулась губами стены пещеры и поставила
свой огарок, - больше нам нечего было принести величайшим из пророков и
причастников Славы Божией.
...Сразу же после явления Илие во гласе
хлада тонка Господь отправляет его в обратный путь - с повелением помазать
царей над Сирией и Израилем. Зачем же было так далеко идти? Разве не мог
пророк совершить это, не выходя из пределов израильских? Теми же остались
Иудейская и Аравийская пустыни, - но, очевидно, после сорока дней поста
и жажды, после долгого следования по глаголу Божию в неведомую страну что-то
изменилось в самом пророке, и только здесь и теперь он смог принять еще
более высокое повеление.
Не то же ли было и с евреями, обреченными
проделать всего две длины такого пути, но уже за сорок лет, - пока не умерли
все, кто нес в себе даже память о земле рабства...
Вода из глубокого колодца у кипариса чиста,
легка и холодна. Может быть, и Илия или Моисей утоляли жажду из этого источника
после сожженной солнцем пустыни, где нет рек, и только зимний дождь, поздний
и ранний, проходит ливнями, обрушивается водопадами и без следа поглощается
растрескавшимися камнями или песками. Опаленными губами, пересохшей гортанью
ощущаешь в пустыне вечную тему жажды.
Простираю к. Тебе руки мои; душа моя к
Тебе, как жаждущая земля.
Скоро услышь меня, Господи, дух мой изнемогает;
не скрывай лица Твоего от меня, чтобы я не уподобился нисходящим в могилу...
Миновали озерцо, перекрытое на стоке запрудой
и мостиком. И скоро подошли к самому узкому месту: здесь проход между двумя
обрывами перекрывала арка ворот, вытесанных еще при Юстиниане из того же
камня, что и скалы. Это были известные по всем описаниям Врата в небо.
В прежние времена паломники повторяли путь
евреев - от Египта, через Суэц и пустыню Сур к Эль-Тору - древней Раифе,
или, повернув к востоку раньше, через вади Фаран - к Хориву и Неопалимой
Купине. Услышав в себе некий таинственный зов, шли, подвергаясь опасностям
от зноя и диких зверей, нападавших на караваны бедуинов, жгучего хамсина,
покрывающего песчаные равнины останками людей и верблюдов. И, если удавалось
благополучно завершить путь, благодарили Бога, несколько дней говели в
монастыре, исповедовались, оставляя у подножия Святой Горы груз греха,
причащались. И потом уже - омытые, освященные - переступали запретную некогда
черту... А у этих ворот на хребте Хорива, перед подъемом на Синай и пик
Моисея, - сидел монах, благословлявший на восхождение только тех, кто исполнил
древний обычай, или исповедующий тех, кто почему-либо не успел это сделать.
Зато теперь туристы с комфортом прилетают
из Америки, Японии, Австралии и всех прочих стран, кроме России, прямо
в аэропорт Санта-Катарина; освобождают бумажники от избытка долларов в
муниципальной гостинице, и, отдохнув после обильной трапезы, возносятся
верблюдами на Хорив. А по краям дороги на покореннную священную высоту
остается множество банок от пива, которым привычно утоляется жажда. Потом,
в течение двух часов по утрам, когда богослужение закончено, и храм безмолвен
и пуст, их большими группами приводят в монастырь на экскурсию, и они фотографируются
здесь, как и на фоне Гроба Господня или Голгофы... На переднем цветном
плане - сытые улыбающиеся мистер X. с супругой, на заднем - распятый Христос.
Вниз идти легко, камни уложены ступенями и
отшлифованы ногами многих поколений православных. Кто их вытесал во славу
Божию и сколько паломников прошли по ней вверх и вниз? Не эти ли тысячи
ступеней дали зримый образ игумену Синайской горы Иоанну для его «Лествицы»?
Ущелье похоже на разлом; по обрывам тянутся
вертикальные трещины, а из них пробиваются иногда то одинокое деревце,
то сухая полынь, то кустики иссопа. В их дымчатых мелких веточках и горьковатом
запахе вдруг воплощается строка псалма: Окропиши мя иссопом и очищуся,
омывши мя, и паче снега убелюся... или строка евангельского повествования
о последних часах распятого Бога...
Над обвалом гигантских глыб, - простой деревянный
крест на забытой могиле. Не наш ли это рязанский или костромской богомолец
остался навсегда в каменистой Аравии? Успел ли он подняться на пик Моисея,
или так и остался у подошвы горы? Помяни, Господи, раба Твоего по имени...
Еще ворота, за ними пустующая часовня - Богородицы
экономовой.
Николай рассказывает, как в забытые времена
бедствовал окруженный арабами монастырь, и совсем иссякли запасы пищи.
Братия долго терпела голод, потом осталось только умереть или уйти. Со
слезами отслужили литургию и пошли в последний раз поклониться Святой горе.
И вот навстречу эконому нисходит прекрасная женщина в монашеской одежде,
и спрашивает: «Как это вы хотите покинуть святую обитель?» Заплакал эконом,
ничего не может ответить. А она говорит: «Идите обратно, за терпение ваше
получите все, что нужно». Только успел он подумать: откуда же тут монахиня
в пустыне? - она стала невидимой. Вернулась братия, а у ворот караван с
пшеницей и богатыми дарами из Дамаска.
У каждого монастыря есть такие события небывалые,
похожие на притчи, они запечатлеваются на века, и из них складывается особая
священная история обители.
Или: кончился елей, нечего было налить в лампады.
Попросили монахи старца Георгия Арселаита помолиться и поспешили приготовить
побольше кувшинов, чтобы они не переполнились, и елей не затопил кладовую.
А елей потом еще несколько лет наполнял кувшины, как у вдовы сарептской,
- и на этом месте устроили часовню Живоносный источник.
Много таких чудесных историй в прологах, патериках,
в Лавсаике, Луге Духовном, в Достопамятных сказаниях о жизни блаженных
отцов.
Вот одна из моих любимых. Египетский авва
Виссарион с учеником шли по берегу моря. Ученик сказал:
«Авва, мне очень хочется пить!» Старец помолился и говорит: «Пей из
моря». Вода стала сладкой, ученик напился и налил воды с собой. «Для чего
ты налил?» - спросил старец. «Прости мне, - как бы еще не захотелось пить
на пути.» Старец ответил: «И здесь Бог, и везде на пути Бог».
Почему же не могла явиться Богородица монаху
на этом месте, у Неопалимой Купины, Ее прообразующей? И здесь Бог, и на
всяком пути - Бог, и Матерь Его - Пречистая Дева, и все святые...
Потому и стоят на земле монастыри от Каменистой
Аравии до Сергиева Посада, что есть в них монахи, поднявшиеся по лестнице
духовного подвига к вершине горы Божией, где осеняет их Его слава.
Или потому и стоит земля, что есть еще на
ней монастыри и святые. А ради десяти праведников Господь обещал не истребить
Содом и Гоморру.
<..............................................>
______________________________________________________________________________________
|