.
СУСАННА ЛАНС

*   *   *
                                      И. Н.

Пузатый плут,
на голой шее – галстук,
ел с аппетитом суп
и рыбу палтус.
Он бормотал стихи
и выбирал моменты,
чтоб вставить в речь
с бородкой комплименты.
Он нищим был, занудой, забиякой,
был рыцарем, статистом и нахалом,
бездарным и пустым.
Но в нем, однако,
Неудержимо что-то привлекало. 
 

КАНАТОХОДЦЫ

Мы – канатоходцы
на одной струне,
нам за жизнь бороться
тяжелей вдвойне.
За и против взвесив,
умеряем прыть.
Принцип равновесья –
быть или не быть.
Давим с нужной силой
в заданную точку,
дружно балансируем –
каждый в одиночку.
 
 

ЛЕТО
                                  Лене Гассий

Заставляю сказать – и не слышу.
Увожу, не желая вести.
Словно пух тополиный на крыше,
не умеющий прорасти,
хочет слиться она с этим светом,
с шумом будничным,
с городом, с летом…

Но слова говорит не от злости,
испугавшись их, снова немеет
и свои невесомые кости
на унылой скамеечке греет.

ДОМ

Мозаично биты окна,
в щелях сохнут сорняки,
завивают локоны
в доме сквозняки.
Холодный равнодушный камень
чуть одомашнивает двор,
среди зияющих развалин
он не менялся до сих пор.
Вы знаете такие камни?
Где камни, где пеньки и скамьи.
Там вечно распускали слухи
неутомимые старухи
и допоздна скрипели
дворовые качели.
Под солнцем нагревался камень
до запеканья, до окалин,
тепло на черный день копил.
Но приходила ночь, и пыл
свой безвольно камень отдавал,
и остывал, и остывал…

А дом и ночью теплым был,
хоть был из камня сложен.
Он был особенно любим,
особенно надежен,
когда за окнами звучал
бездомный дождь, как фуга,
был ветер, или град стучал,
или кипела вьюга.
Но стала жизнь куда-то мчаться,
укладываться, собираться,
и стали комнаты тесны.
Но снились солнечные сны
жильцам. А день не приносил покоя,
они не помнили ночное.
И снова выносились вещи
и призрак пустоты зловещей
квартиры быстро занимал.
Дом остывал и остывал.
И сразу стены одряхлели,
и запах сырости и прели
заполнил комнаты и двор,
и запахи живые стер.
Ломались переборки, печи,
тряпичный хлам с перил свисал,
как будто буйный сумасшедший
по дому с хохотом плясал.
Вороны захватили крышу,
а

крысам тесен стал подвал.
А камень ничего не слышал,
днем грелся, ночью остывал.
Частили ливни осенью,
при жизни отпевали.
Вот люди – стены бросили,
тряпье с собою взяли!
И застоявшийся на тризне,
обрекший все приметы быта
на независимость от жизни,
дом немо жаждет любопытных.
Он – мститель с пустотой в очах,
не памятник и не очаг,
он – мертвый и живой,
он – камень межевой.

ШКАФ

В квартире господствовал шкаф.
Старуха с фальшивым обличьем
права мои, в общем-то птичьи,
в свой втискивала устав.

Не стало ее. Прежний ход
часов безвозвратно нарушен.
Отныне мой вечер не скучен,
И будни несутся вперед.

Но глыбой зловещей темнел
шкаф, волю мою попирая.
Минуты покоя не зная,
он жизнь тормозил, как умел.

Ночами скрипел, как живой,
и, кроме тряпичного хлама,
мне виделась черная яма
за черной обшивкой его.

Из этой бесплотной дыры
тянуло, как из подвала,
и этому длиться, я знала,
до времени, до поры.

С приходом твоим ожил дом,
пошли неурядицы прахом,
и связь моя с бабкиным шкафом
ослабла. И первый разлом

наметился. Старая дверь
слетела с истлевших железок, –
и путь превратился в отрезок,
и дело стояло теперь

за нами. И нечего ждать.
Мы с праздничным вдохновеньем
дубовые сочлененья
взялись на дрова разобрать.

Работы веселый накал
пружинил, вскрывая породу,
газеты тридцатого года
за спинами тусклых зеркал.

Багеты и крашеный шпон,
противились, лопались с хрустом
и на пол осыпалась густо
щепа. Пламенеющий крон –

у ног, на изломах остер…
Не мешкали мы у порога:
короткая вышла дорога,
и вот уже сложен костер.

Огонь на бумаге краснел
и корчил ее. Вместе с пеплом
тащился безвольно за ветром.
А дуб не горел, не горел.

Огонь возродился в тоске,
но с помощью керосина,
обрел синеватость и силы,
вскарабкался по доске.

Всю гору обнял, облизнул
и, словно не на природе,
а в адовом дымоходе,
завыл темно-красный разгул.

И был он по-варварски прав.
Над деревом и над нами
царило высокое пламя,
кромсая поверженный шкаф.

Не стало его. Прежний ход
часов безвозвратно нарушен.
Отныне мой вечер не скучен
и будни несутся вперед.

Дыханьем наполнена ночь.
Две простыни в сторону сбиты,
сиянием лунным облиты,
спят муж и двухлетняя дочь.

____________
<...........> <