.
Свист звериный
Стиху учит «Слово». Годами, вчитываясь в него,
получаешь поэтическое образование. Живой учебник русского языка и поэтики,
в котором зачастую правила обнаруживаешь и формулируешь сам, а исключения
возвышаются над унылыми закономерностями. Поэзия не есть самовыражение
грамматики, но грамматическое чутье позволяет порой понять поэзию.
...Войска Игоря и Всеволода встретились. Поход
начался. (Привожу отрывок по мусин-пушкинскому изданию. Подчеркнуто мною).
Тогда
въступи Игорь Князь въ златъ стремень,
и поеха
по чистому полю. Солнце ему
тъмою
путь заступайте; нощь стонущи
ему
грозою птичь у буди; свистъ» зверинъ
въ стазби;
дивъ кличетъ връху древа...
Перевод Мусина-Пушкина: «Князь Игорь вступя
въ златое стремя, поехалъ по чистому полю. Солнце своимъ затмениемъ преграждаетъ
путь ему, грозная возставшая ночью буря пробуждает птицъ; ревутъ звери
стадами, кричитъ филинъ на вершине дерева...» (1).
Многие переводчики и комментаторы пытались
объяснить «стазби», справедливо полагая, что разгадка смысла всего подчеркнутого
мною темного места - именно в этом искусственном образовании, родившемся
при членении сплошной строки памятника.
В. И. Стеллецкий (2) подробно рассматривает
основную литературу по толкованию «стазби», - Максимович первый увидел
здесь глагол «въста» и отнес вторую часть начертания к следующему предложению.
Основанная на его догадке поправка Потебни «узбися Дивъ», принятая В. А.
Яковлевым в форме «збися Дивъ», а затем в этом виде акад. В. Н. Перетцем
- в настоящее время так же находит сторонников (Д. С. Лихачев, О. В. Творогов
и др.)
Поправка В. Ф. Ржиги «въеста близъ» представляется
недостаточно аргументированной с палеографической точки зрения и неестественной
с литературной.
В. С. Миллер, А. А. Потебня, В. Н. Щепкин,
В. Н. Адрианова-Перетц, А. С. Орлов, Д. С. Лихачев и переводчики А. Ф.
Вельтман, Г. П. Шторм, Н. А. Новиков, Л. И. Тимофеев и многие другие полагали,
что предложение кончается глаголом - въста, т. е. «свист звериный встал».
Е. В. Барсов, С. К. Шамбинаго, Ф. Е. Корш и В. И. Стеллецкий видят в «зби»
- глагол, завершающий предложение, а написание «въста» разбивают- «в ста».
Мнения последних расходятся в толковании полученного огрызка - «ста». Одни
(Барсов и Шамбиного) видят остаток слова «стая», Корш - «стадо», Стеллецкий
поддерживает вторую гипотезу.
Текст, стало быть, принимает у Стеллецкого
такой вид:
нощь стонущи
ему грозою
птичь убуди,
свистъ зверинъ
въ ста(да) зби.
Дивъ кличетъ
връху древа.
И перевод:
ночь стонала
ему грозою,
птиц пробудила,
свист звериный
в стада их сбил.
Див кличет
с вершины древа.
Из всех существующих академических и литературных
переводов, мне кажется, этот - наиболее совершенный. Другие образцы являть
долго и неинтересно. Можно привести в пример (чтобы показать дистанцию)
юговский перевод:
И ночь, ропща иа него грозою,
птиц прибила!..
Взбился половец! -
свищет свистом звериным
кличет с вершин деревьев
(подчеркнуто мною.- О. С.)
Я попытался применить перед этимологическим
методом - структурный. И расположил кусок текста в следующем порядке:
Солнце ему тьмою путь заступаше.
Ночь стонущи ему грозою.
1) П т и ч ь убуди свистъ».
2) З в е р и н ъ въста зби.
Дивъ кличетъ върху древа...
Для сравнения привлекаю еще один кусок из описа-ния
раннего утра перед боем:
Долго ночь меркнет.
Заря свет запала.
Мьгла поля покрыла.
3) Щекотъ с л а в i и успе.
4) Говоръ г а л и ч ь убуди.
Грамматическое родство предложений из двух
мест текста «Слова», мне кажется, вероятным. Отличаются они лишь местом
подлежащего, но такая инверсия возможна и находит подтверждения в практике
русского литературного языка, как и эпохи «Слова», так и позднейших.
Общие структурные черты конструкций 1, 2,
3, 4:
1) определение перед сказуемым (птичь убуди-зверинъ
въста-славiй успе-галичь убуди);
2) сказуемое выражается глаголом прошедшего
вре-мени (убуди-въста-успе-убуди);
3) определения - краткой формой прилагательного
(птичь-зверинъ-славiй-галичь).
Схематически строки 1 и 2 соответствуют друг
другу так же полно, как 3 соответствует 4.
Таким образом, я пришел к выводу, что птичь
- краткая форма прилагательного, а не существительное, как полагают. При
этом грамматическом прочтении устраняется вычурное, совершенно необычное
для славянской литературы выражение «свист звериный». И возникает более
точное и традиционное - птичий свист. (Мусин-Пушкин не решился сохранить
в переводе «свист звериный» и заменил его «ревут звери»).
Я привожу эти доказательства с некоторой робостью
перед именами признанных лингвистов. Они были заворожены традицией, освященной
Мусиным-Пушкиным. И не «въстазби» оказалось причиной темного места, а прозрачнейшее
«птичь», грамматические аналогии которому можно было найти в самом тексте
«Слова».
...Неясное написание «зби» стоит на месте
подлежащего и, скорее всего, относится к именам существительным. И означает
по семантической схеме - название звука, издаваемого зверем, или движение.
Птичий пробудился свист,
Звериные восстали зби.
В древнерусском языке есть похожее слово -
зыбь - беспокойство, смятение (3). В современном - зыбь
- колебание. Корень распространен в украинском, старославянском, словацком,
сербском (в формах -зиб-, зьб,-зеб-, зайб).
Это одно из возможных направлений поиска.
«Зби» может быть воплощением уже неизвестного
нам и переписчику палеографического или речевого нюанса (зыби>з'би). Пока
же я принимаю прочтение «3'би»- беспокойство, смятение. В грубом, дословном
переводе:
Птичий свист пробудился,
Звериное поднялось смятение.
Весь отрывок я предлагаю читать:
Тогда въступи Игорь Князь въ злать стремень
и поеха по чистому полю.
Солнце ему тъмою путь заступаше.
Нощь стонущи ему грозою.
Птичь убуди свистъ.
Зверин въста зби.
Дивъ кличетъ връху древа...
Примечания:
1. Слово о полку Игореве, под редакцией и в переводе
графа А. И.
Мусина-Пушкина, М., 1800.
2. Слово о полку Игореве, под редакцией В. И.
Стеллецкого. М., 1987, стр. 130.
3. Срезневский И. Материалы к словарю древнерусского
языка. Т. 1, 1009.
>