.
Брачные свидетельства в языке
Характерно, что летопись не упоминает случаев
женитьбы князей XI-XII веков на дочерях торков. Они уже «свои». Здесь возможно
была обратная связь - русские княжны выходят за вассалов. Но, к.
сожалению, хроники не уделяют внимания бракам вождей подчиненных тюрков.
Зато появление в русских дворах XII века половецких
«красных девок» часто отмечается. Союза с предводителями кипчакских племен,
захватившими пространство южнорусских степей, после разгрома печенегов,
князья добивались.
Именно история XII века наиболее насыщена
сведениями о династийных браках с Полем.
Без преувеличения можно сказать, что почти
все влиятельные княжеские рода в Киевской Руси состояли в кровном родстве
со Степью. Укажем родословную линию Ольговичей, героев «Слова».
Олег, благодаря женитьбе на дочери Тугра-хана,
стал князем черниговским. Сын от этого брака, Святослав, продолжает политику
отца, и женившись на дочери Аепы, добивается титула «великий князь киевский».
В жилах сыновей его Игоря и Всеволода течет
добрая струя кипчакской крови. На ком они женаты, летописи не сообщают,
но сын Игоря Владимир в плену справляет свадьбу с дочерью Кончака.
В. А. Пархоменко в статье «Следы половецкого
эпоса в летописях» (1) отмечает: «Даже прославленный «добрый страдалец
за Русскую землю» Владимир Мономах женил двоих своих сыновей - Юрия в 1107
году и Андрея в 1117 году на половчанках. Тут уж не приходится говорить
о каком-то расовом или культурном антагонизме. Очевидно, высшие общественные
классы и Руси и половцев имели кое-что общее, какими-то общими интересами
друг к другу притягивались».
Интересы эти, на мой взгляд, очевидны - политический
союз, в котором заинтересованы русские князья. Брак с Полем означает мир
и поддержку. В летописи под 1107 годом: «Иде Владимир и Давыд и Олег к
Аепе и ко другому Аепе и створиша мир; и поя Владимир за Юргя Аепину дщерь,
Осеневу внуку, а Олег поя за сына Аепину дщерь, Гиргеневу внуку, месяца
генваря 12 день».
В XI-XII веках половцы воюют против отдельных
княжеств, входивших в систему Киевской Руси, в качестве союзников, заступаясь
за своих «сватов».
Может быть, историки отнеслись бы к степнякам
благосклонней, если бы Русь и ее союзники вели в этот период войны с внешними
врагами. Но беда в том, что княжества спорили в подавляющем большинстве
случаев только друг с другом и вовлекали в междоусобные распри своих степных
родственников.
Чтобы правильно понять эпоху «Слова», надо
учесть следующее обстоятельство - Русь XI-XIII веков не вела ни религиозных,
ни общенародных, ни расовых войн, только - феодальные.
Князь, как правило, - патриот только своей
вотчины. Великий, славный, чтимый летописями и академиям» радетель Руси
Владимир Мономах первый навел половцев на земли русские, чтобы завоевать
Полоцкое княжество. Только один Мономах приводил их 19 раз, а все Ольговичи
(включая деда и внука) -151.
...Биографические сведения в летописях весьма
скудны: далеко не все браки русских князей «зарегистрированы». А из тех,
что фиксировались, не все сохранены в процессе многочисленных позднейших
переписок.
Браки Х века вовсе не указаны. Как протекали
отношения славян с кочевыми соседями во времена дохристианизации, нам по
сути почти ничего неизвестно, кроме отдельных упоминаний византийских историков
(союз с аварами против Византии) и факта ассимиляции булгар.
Остается один источник исторических сведений
- язык. Наиболее объективный, беспристрастный документ прошедших эпох.
Он лишен предвзятости летописцев. Он вне временных предрассудков; не подвластен
идеологическим колебаниям. Самый точный источник.
В русском, украинском, болгарском, сербохорватском
бытует книжное слово «брак» - женитьба, супружество. В древнерусском «брак»
- союз («Быть же брак велик»). Предлагали (Траутман) производить от глагола
«брать». Таким образом, «брак» должно было означать - взятие. Преображенский
и Фасмер (авторы самых известных этимологических словарей русского языка)
соглашаются, однако, с сомнением. Но такая этимология не объясняет оригинальности
морфологического и семантического процесса. .
Судя по тому, что термин не получает общеелавянского
распространения и не стал простонародным в указанных языках, образован
(или заимствован) он сравнительно недавно и скорее всего в южнославянских
(по типу неполногласных врата, злато, вран, враг и т. п.) В восточнославянских
он не успел преобразоваться в полногласную форму «борок». Такая метаморфоза
произошла бы в случае, если слово получило общенародное распространение.
(Так в русском языке почти каждому «болгаризму» соответствует древнерусский
фонетический вариант. Злато - золото, врата - ворота, вран - ворон, славий
- соловей и т. п.) До низов слово «брак» не дошло, хотя появилось уже в
старославянском.
Я предлагаю взять за исходную форму кипчакскую
«бiрак» - союз (буквально «соединение, сочетание», от числительного 6ip
- один).
Так как чаще всего союз скреплялся женитьбой
князя, слово приобрело новое конкретное значение. То, что термин не стал
народным, свидетельствует в пользу этой версии. Только княжеские супружества
назывались браком, ибо лишь они выражали идею объединения, политического
союза. (В монгольском языке понятия «союз», «примирение» тождественны и
выражается термином «эвлэх», происходящим от древнетюркского еблек - женитьба,
от ебле - женись, букв. «обзаводись домом»).
Во времена общения с булгаро-аварскими племенами
в южнославянские языки могло войти то же слово, но в форме булгарской -
пiрак - соединение (пipaгy - соединить). Оно стало общенародным, ибо выражало
не политическое понятие, и конкретизировалось в терминах ремесла. Благодаря
тесному народному общению славян с дружественными тюрками, заимствованное
слово сохраняет оригинальные фонетические черты - мягкость гласных. Чего
не произошло в случае предыдущем. Даже колебание к/г в тюркских образцах
отражается в славянских дублях. (В тюркских «к» перед любым гласным превращается
в «г»). В славянских эти согласные палатализуются только под влиянием мягких
гласных: к/ч.
Лексема эта пришлась славянам весьма кстати.
От нее образовано целое гнездо слов, объединенных смыслом - соединить.
Сравните: пряжа, пряжка, упряжь, спряжение,
прясть, пряду, прясло, напряг, запряг (но - запрячь, напрячь).
Чередования я/у в данном случае я объясню
возможной метатезой - пipaгy - пipyгa.
Сравните: 1) сопруга, сопруг (гласный приставки
ассимилируется ударным, корневым гласным - супруга, супруг); 2) подпруга;
3) упруг, пружина.
В церковнославянском деформируется не только
форма, но и смысл. Книжники взяв из народного словаря термин «распряг»,
т. е. разъединил, придают ему политическую окраску, и выделяют ложное существительное
- распря - разъединение, разделение. Не очень точно определив смысл приставки
рас (раз), они вычленяют новое слово «пря» в значении «ссора» (масштабно
ослабленная распря). Но именно приставка придавала негативный, обратный
смысл корню пряг, пря. Калькой «распряг» можно считать русское новообразование
- «разъединил», где «единил» занимает место «пряг».
Славяне встречались со многими тюркскими племенами,
и поэтому часты заимствования, сохраняющие диалектные особенности тюркских
языков. Числительное «один» представлено в современных тюркских такими
формами: пир (шорское), пip (хакасско-тувинское), пер, перре (чувашское),
бир (азербайджанское, кумыкское, туркменское, алтайское), 6ip (ногайское,
каракалпакское, киргизское, узбекское, казахское, уйгурское, турецкое),
бер (татарское, башкирское), биир (якутское).
В языке орхоно-енисейских надписей (VIII век)
- 6ip. Праславянской «прягу» предшествовала скорее всего - пipaгy, где
i - ослабленный мягкий полугласный звук, который может в славянской передаче
редуцироваться или просто влиять на качество предшествующего согласного.
В слове бьраты - единять (собьрати, собирати
- соединять. Сравните: разбирать - разъединять) участвует скорее всего
форма - «6ip». Корень полногласный - бир появился в славянской литературе
позднее.
Форма «пер», уцелевшая только в чувашском
(она и повлияла на татарский и башкирский, превратив из «6ip» - в «бер»),
отразилась в славянских вариантах порядкового числительного «первь», «перший».
В местоимениях - «перед», «предь», «прежде». В приставках - пре-; пере-;
при-.
(Давно лингвисты обратили внимание на супплетивность
форм количественного и порядкового числительных «один» и «первый» в индоевропейских
языках. Эта черта констатирована, но не объяснена. Ибо истолкованию не
поддается и не поддастся, если и дальше не будут учитываться данные тюркских
языков для выяснения некоторых «темных» страниц биографий индоевропейских
языков).
В тюркских языках имеются три вида числительных:
количественное, порядковое, избирательное. Например, казахские: 6ip - один,
6ipiншi - первый, 6ipey - один из многих (в русской транскрипции - брев).
Славяне ныне знают лишь два вида: количественное
и порядковое. Из каких моделей они могли исходить, чтобы получить «первь»
и «перший»? Мне кажется из булгаризмов - «пepiв» - один из многих и «перiншi
- первый.
При определении направления, в котором шло
заимствование, я придерживаюсь морфологического принципа. Если анализ сходных
лексем, взятых из разных языков показывает, что этимологии (прежде всего
- грамматической схематизации) поддается одна из них, то ее и следует признать
первичной.
Например, славянское перший не этимологизируется
средствами славянских языков. Тюркское перший - легко разлагается на корень
пер - один, и суффикс порядкового числительного - iншi, восходящий к пратюркскому
- iнтi. Выпадение согласного «н» объясняется фонетическим законом («падение
носовых»), действие которого на раннем этапе испытали все славянские языки.
Таким образом, я прихожу к выводу о первичности тюркской лексемы по отношению
к славянской.
Связь тюркских числительных с индоевропейскими
- тема обширная и многозначная. Она давно должна была бы стать объектом
специальных лингвистических (палеографических) исследований, результаты
коих могут оказаться неожиданными для историков.
Моя задача значительно уже - обосновать возможность
проникновения в славянские языки тюркских лексем, связанных с идеей объединения.
В «1001 слове» выделены в самостоятельное
семантическое гнездо все тюркизмы, несущие значение совокупности, связи,
умножения. В эту группу включено и слово «брак».
Браки временно усиливали удельных князей, и
это объективно ускоряло процесс объединения Руси.
Форма вассальных союзов со степью, еще продуктивная
в начале XII века, за столетие обнаружила свою историческую непригодность.
Русь крепла и все чаще наносила удары по Полю. Родственные коммуникации
настолько усложнились к тому времени, что браки со степью утрачивали главный
смысл. Почти все княжеские роды имели в степи влиятельных свойственников.
Туграхан выдает всех своих дочерей за русских
князей. Всех зятьев он по брачному договору обязан поддерживать в их удельных
устремлениях. Но даже женитьба на сестрах не примирила их. Они продолжают
враждовать. Тесть оказывается в ложном положении. Принимая сторону одного
зятя, он вынужден стать врагом другого. Так и получилось.
Великий Туграхан, защитивший византийскую
империю от нашествия печенегов, гибнет в мелком сражении от стрел воинов
своего зятя Святополка.
Эта смерть символична. Она знаменует собой
крах идеи династийного брака со степью в условиях Руси начала XII века.
Все меньше князей ездят в степь за невестами.
И постепенно забывается первое значение термина
брак - «женитьба князя на дочери хана с целью установления тесных политических
отношений».
Уже любая свадьба (правда, пока еще только
в высшем боярском сословии) называется браком. И остается в конце концов
упрощенный смысл - «вступление в супружество». Вынужденная женитьба сына
Игоря на Кончаковне - пожалуй, одно из последних звеньев в цепи династийных
союзов с Полем, идущей из веков дохристианской Руси. Эпоха ига степных
невест завершалась.
Примечания:
1. Проблемы источниковеденья. М.-Л., 1940, т. III,
стр.391.
2. Соловьев С. М. История России. М., 1960,
т. I, стр. 347 и 379.
<.....................................>