Морфология 

     а) По шумерским материалам можно судить о древности тюркской словообразовательной схемы «инфинитив + к = существительное». 
     уру - строить; урук - город; 
     йз - плавать; йзк - водоплавающая птица; 
     ешту - слушать; гештук - ухо; 
     туру - жить, рождаться, турук (тipiк) - живой. 
     Шумеры заимствовали готовые термины, не осознавая морфологической структуры. Постфикс в шумерском малозначим. Словообразование идет за счет префиксов. И потому легко утрачивались конечные звуки. 
     б) Сохраняется пример тюркской схемы «императив + ма = существительное»: ту - роди, тума - потомство. 
     в) Уже действенна схема «императив + ен (ан) = причастие прошедшего времени»: ер - следуй, ерен - следовавший, рядовой. 
     г) Существительное могло быть и нечленным. Основная форма глагола (императив) выступала и в роли существительного. Остатки этого явления сохраняются в живых языках. Например, в казахском: 
     той - 1) насыщающийся, 2) пир. 
й - 1) воздвигай, нагромождай, 2) дом. (Сравните русские примеры: лай, вой, цель, строй). 
В дальнейшем существительные образовывались суффиксами: 
йу - нагромождать, йк - куча, уйма - куча. 
     В шумерском представлены оба случая: ур - город, урук - город. Близость глагола ру - строить, позволяет предположить, что инфинитив выглядел в виде - уру, а императив - ур. 
     д) Поэтому разнятся грамматическими значениями некоторые тюркские и шумерские лексемы: 
     шаг (шаб) - середина (шумерское); 
     шак (шаб) - раскалывай, разрубай пополам (тюркское); 
     сiк - удар (шумерское), сiк (ск) - бей, режь, пори (тюркское); 
     кур - гора (шумерское), кур - возвышай (тюркское) ; 
     ур - город, (шумерское; ур - строй (тюркское); 
     еш - дверь (шумерское), еш - вырезай отверстие (ешук, ешiк - дверь, дыра); 
     тip - жизнь (шумерск.), тip - живи (тюркское). 
     е) Шумерскому слову свойственна структура «префиксы + корень», тюркское слово строится по другому чертежу - «корень + суффиксы». И потому различаются конструкции, составленные подчас из одних кирпичей: 
нiкi дiнгiр - принадлежащий богу (шумерское), тенгiр нiкi - принадлежащий богу (тюркское). В тюркском нiкi - формант, не имеющий самостоятельного лексического значения. В шумерском нiкi выступает как отдельная лексема со значением «вещь» и как формант принадлежности. 
    

ж) Синтаксическая структура модели должна повторить лексическую. В древних языках слово строилось, как предложение; оно и было, по сути, предложением. 
Тюрки заимствуют синтаксическую модель «определение + определяемое» (т. е. иными словами «служебное слово + корневое»), а в шумерском словаре мы обнаруживаем прототюркскую модель «определяемое + определение» (т. е. «корневое слово + служебное»). Сравните: «уг - кен» - народное   собрание    («племя - широкое») - прототюркская структура, сохраняющаяся в шумерском. И напротив «кен - уг» (тоже «широкое племя») - шумерская структура в тюркском. Или: кiр - сiкiл - «девушка чистая», сiлiк  къз - «чистая девушка». 
     з) Структуры «корень + суффикс» в шумерском случайны. 
     Некоторые шумерские падежные окончания поддаются сравнению с тюркскими. Например, дательный падеж - «ра». В текстах орхоно-енисейских памятников «ра» еще продуктивен. 
     Большинство падежных показателей в шумерском разрушены и не твердо опознаны исследователями. Так формантом направительного падежа считают «да», а отложительного - тан. В соседнем территориально и во времени языке (хурритском) обнаружены многие точки соприкосновения с шумерским. При восстановлении облика шумерских формантов важны показания языков взаимодействовавших. В хурритском «да» - местный падеж «дан» - отложительный (т. е. антиместный). Эти два падежа - самые древние и в системе алтайских языков. Сравните: «да» - местный (общетюркский), «дан» - отложительный (общетюркский). 
     Итог. Не все сопоставления могут оказаться убедительными; дальнейшие исследования, вероятно, докажут случайность некоторых совпадений, но, в основном, материал, на мой взгляд, подтверждает гипотезу культурного родства шумерского и прототюркского языков. Они имеют общий пласт культовой лексики. 
     Главное, чего мы хотели достичь: эти образцы - первые, зыбкие следы могут ориентировать на более полное сопоставительное изучение тюркских языков и шумерского. Эта задача важна для тюркологии, которая пока не нашла ни одного древнейшего источника для сравнения, и не ищет, ибо свято верит в заверения учителей, утверждающих невозможность таковых. 

---

 

<.....................................>