.
I. «Никаких жалоб! Ясно?!»
К машине приблизились три гитлеровца в форме
и группа гражданских лиц с палками в руках. Старший конвоир передал невысокому
офицеру в очках список прибывших. Потом мы узнали, что это штурмбаннфюрер
СС Пауль фон Радомский. Через переводчика он прежде всего приказал выйти
из строя всем евреям. Никто не шелохнулся...
Зло блеснув очками, эсэсовец велел выйти вперед
русским. Потом, сделав паузу, - украинцам. С такой сортировки по национальному
признаку начался мой второй круг ада. Оказалось, что мы попали в Сырецкий
концентрационный лагерь . Он находился всего в каких-то пяти километрах
от Киева. Поэтому-то машина нас так быстро доставила из гестаповской тюрьмы...
После проверки по национальному признаку прибывших
построили вместе. Началась так называемая «строевая подготовка». Обессиленные
после побоев в тюрьме, мы двигались в каком-то замедленном темпе. А команды
падали на нас, как булыжники: «Бегом, марш!» .Ложись!» «Вставай!» «Разойдись!»
И сразу же за малейшее промедление стали бить палками или нагайками. Так
началось наше знакомство с концлагерем.
Затем к нашему строю подошел фолькс-дойч Ростислав.
Он стал объяснять, какую нам предстоит выполнять работу:
- Трудиться придется на прокладке дороги,
рыть котлованы. Работа тяжелая, но выполнять ее надо быстро и хорошо. И
никаких жалоб! Ясно?!
Весь этот «инструктаж» проходил рядом с виселицей,
на которой ветер раскачивал посиневший труп.
- Только вчера повесили ! - угрожающе прокоммонтировал
наши настороженные взгляды в сторону виселицы Ростислав.
Узнали мы от него и наше «меню»: утром двести
граммов просяного хлеба на весь день и чашка горького кофе, на обед - поллитра
баланды, на ужин - половник кофе. Все! Этим резким окриком:»Все!» он дал
понять, что никаких вопросов мы не смеем задавать.
Потом он повел нас в большой сарай-баню. Приказал
раздеться. Груды одежды бросили в котел для прожарки. Но голые заключенные
не торопились становиться под единственный душ. На стенах там была наледь,
со щелей дул пронизывающий ветер. Видя, что никто не решается лезть под
струю, надсмотрщики стали бить нагайками по голым телам. У душа началась
давка. Ведь в сарай набилось человек пятьдесят.
Пришел парикмахер, и тем, кто выскакивал из
под душа, стал тупой бритвой калечить головы. На наши охи и жалобы он саркастически
предупреждал, что главные мучения нас ждут впереди...
От холода все посинели и стали жаться друг
к другу, чтобы хоть как-то согреться. Опять засвистели нагайки и властный
окрик:
- Разойдись!
Наконец выгрузили одежду из котла. И снова
нас стали избивать за то, что копаемся в куче тряпья и быстро не одеваемся.
Тогда каждый стал натягивать на себя первое попавшееся. Договорились, что
потом обменяемся одеждой. Увидев свою кожаную шапку, Долинер горестно закачал
головой. После прожарочного котла она годилась разве что на голову кукле.
Но, как говорят, «голь на выдумки хитра». Леня оторвал кусок теплой подкладки
от тужурки и обмотал ею облысевшую голову...
В это время мы узнали, что жить будем в больших
землянках. Всего их на территории лагеря - шестнадцать. И каждая имеет
свое название, которое им негласно дали зеки. Были здесь и «хулиганская»,
и «партизанская», и «жидовская». Женщины жили отдельно - в дощатом бараке
за забором, огражденном еще и колючей проволокой.
И вскоре в одну из землянок, которая значилась
под номером два и называлась «жидовской», нас повели. Мне, Лене и Мише
Коршуну староста дал место у дверей. Забираясь на нары, подумал, что при
такой «палочной» дисциплине мы долго не протянем. Но все таки мы еще живы,
нас не расстреляли и не задушили газом в душегубке. Значит, надо держаться.
И тут же мелькнул лучик надежды : «Ведь Киев совсем близко... Неужели не
удастся сообщить Ане, что я в Сырецком лагере?.. Но как эту весточку передать?..»
Землянка Сырецкого концлагеря. На территории вначале
их было 16. В каждой ы разное время размещалиось
от 150 до 200 заключенных.
Почему-то вспомнилась мама Хана, полуголодное
существование нашей большой семьи в годы гражданской войны. Подумалось:
«К бедам я приучен к тяжелому труду тоже. Из-за этого расстраиваться не
буду... Потом на ум пришли мудрые пословицы, которые я часто слышал от
моего старшего брата Левы, жившего перед войной в Воронеже: «Чему быть,
того не миновать « «Что будет, то будет; а будет то, что Бог даст». Он
всегда учил меня, что нужно терпеливо переносить трудности
>
.
______________________________________________________________________________________
|