.
X. « МОРГЕН КАПУТ...»

     Все меньше трупов оставалось в яре. Федор Ершов стал говорить, что надо выбирать темную ночь и готовиться к побегу 
     Мы видели: работы заканчиваются. Бульдозеры стали грунтом засыпать яр, снималась маскировка, висевшая на столбах. А нас заставили спланировать и подготовить еще одну печь. Бесспорно - это была последняя. Мы делали ее для себя... 
     Ершов всех стал торопить: 
     - Нельзя больше тянуть! Надо решиться на штурм! 
     Некоторые предложили подождать, пока охрана снова сделает ради шутки инсценировку расстрела. Но Федор категорически возражал. На такой случай уже не стоит надеяться. Ни одного дня больше ждать нельзя! 
     Его поддержал Даниил Будник. Он слышал разговор офицера зондеркоманды с каким-то охранником. Тот жаловался на невыносимые условия. В ответ офицер поднял глаза к небу: «Скоро мы от них избавимся. Все уйдут в небеса...» 
     Такие разговоры создавали атмосферу тревоги. И я думаю, что это было нам на пользу. Каждый мобилизовал себя, свои силы... 
     Днем 29 сентября к Ершову подошел переводчик Стеюк: 
     - Федя, - коротко бросил он. - Последняя печка. Для нас. Слышал собственными ушами... 
     Звякнув кандалами, руководитель побега приблизился к нему вплотную и тихо спросил: 
     - Откуда такие сведения? 
     - Я слышал, как Топайдо сказал Ханишу: «Последнюю 
печь не загружайте - цу ди лайхе! - это для «трупов». Завтра сворачиваемся...» 
     - Так и сказал? 
     Стеюк молча кивнул. 
     Ершов во время обеда передал в звенья приказ: «Ночью быть наготове!» 
     Вечером, когда Стеюк сопровождал группу, возвращающуюся с территории психиатрической больницы, он, как всегда, завел разговор с вахтенным офицером Фогтом. Под конец беседы тот тихо и озабоченно шепнул переводчику: 
     - Морген капут... 
     Неизвестно, зачем он предупредил Стеюка. Просто так, по доброте душевной? Или с каким-то тайным умыслом? 
     Получив это сообщение, штаб побега принял решение - этой ночью поднять восстание. Другого шанса просто не будет. Пусть спасется половина, двадцать, десять, даже один человек. Кто-то же должен спастись! Иначе не будет свидетелей, которые поведают миру, что здесь творили цивилизованные изверги двадцатого 
века... 
     Ершов как руководитель обстоятельно изложил задачу каждого: 
     - Это последняя ночь. Сегодня - или никогда! При подготовке должно быть спокойствие и решительность. Прежде всего, нужно убрать провокатора Никона Куценко. Это мы поручаем Борису Ярославскому, его нары находятся рядом... 
     У Бориса задрожали руки: 
    

- Ребята, я не умею убивать! Я за свою жизнь курицу не зарезал... 
     Это был спокойный человек, по специальности автомеханик. С другой стороны от Никона спал Борис Цигельман. Но мы еще в лагере ему не доверяли. Ершов вновь остановил выбор на Ярославском. Незаметно он сунул ему под одежду увесистый молоток. 
     Клещи я принес. Ключ от висячего замка хранился у Капера. Завернув в промасленную тряпицу, он закопал его в укромном месте под своими нарами. У всех готовы заточки, с помощью которых предстоит быстро снять цепи. 
     Для нас было совершенно непонятно, почему охрана вдруг приподнесла нам в конце дня подарок. Это был невиданный случай: на ночь в землянку поставили два бочонка с вареной картошкой. Пропадала она у них что ли? Или они решили перед смертью напоследок нас накормить? 
     Конечно, все, кто знал о готовящемся побеге не спал. Мне в голову лезли всякие мысли. Вначале это были воспоминания о прошлой жизни. Потом почему-то возник вопрос о вареной картошке, из-за которой новые узники чуть не подрались...Явный признак, что питание прекращается, нас всех сожгут на последней печи, охрану снимут... 
     Теперь все зависит от Володи. Ведь самое ответственное задание поручили ему: Кукля должен тихо и незаметно открыть замок, оставить его на дужке дверного запора едва прикрытым. Только после этого Ершов даст сигнал, и мы начнем расковываться, чтобы сбросить ненавистные цепи... 
     Вдруг я вспомнил, что после двенадцати ночи наступит 29 сентября. Значит, прошло точно два года, как начались расстрелы евреев в Бабьем Яре... В тот роковой день пошел со всеми, чтобы убедиться в своей правоте. Ничего хорошего от того, что собирают всех евреев вместе не будет...Такая уверенность меня не покидала. Шел медленно, высматривая в колонне знакомых людей. Многие торопились, ведь слух-то был о погрузке в вагоны, и меня постоянно обгоняли. Дошел до улицы Пугачева, услышал выстрелы со стороны Бабьего Яра и понял, что они означают...Выходит, я прав, гитлеровцы нас не будут щадить...Я беспрепятственно выскользнул из людского потока и возвратился домой с тяжелым чувством. В душе творилось что-то небывалое. Не находил себе места, оплакивая тех, кто бездумно устремился к своей неминуемой гибели... 
     Такие мысли владели мной перед рывком в страшную неизвестность.