.
V. «НОВЫЙ ПОРЯДОК» 

     Суровая действительность постоянно напоминала нам про оккупационный режим: то шумом и криками, то свистками полицейских и выстрелами...Как-то мы вышли с женой, чтобы подышать свежим воздухом. По улице Саксаганского брела группа пленных. В колонне виднелись раненые с грязными и окровавленными бинтами и перевязками. Какой-то бедняга, опираясь на палку, волочил ногу. Внезапно на наших глазах он споткнулся и упал. Подскочил конвоир: пистолетный выстрел закончил мучения страдальца. 
     Чуть дальше, на улице Коминтерна, мы увидели дикую сцену. Эсэсовец убивал лопатой старика. Только за то, что он не смог разобрать уличный завал. Несчастный со стоном упал, а немец, выкрикивая какие-то слова, стал расстегивать кобуру. В руках у офицера блеснул парабеллум. И опять все закончилось  выстрелом, оборвавшим мучения старика... 
     На всю жизнь врезались мне в память сцены этих кровавых расправ. Так начинался в Киеве «новый порядок». 
     Никогда раньше я не мог даже себе представить, что незнание какого-то приказа может угрожать смертью. Подобное стало страшной реальностью в оккупированном Киеве. Жителям нужно было обязательно читать каждый приказ, потому что все они заканчивались одинаковой карой - «За невыполнение - смертная казнь». 
     Начались будни, сопровождаемые страхом смерти. Каждое утро мы внимательно осматривали «Доску объявлений». Для этой цели власти приспособили обыкновенный дощатый забор недалеко от дома. «За что же нас обещают расстрелять сегодня?» - мрачно шутили наиболее смелые , не потерявшие чувство юмора. 
     В одном из приказов, например, говорилось, что в Киеве и его окрестностях необходимо уничтожить все голубятни, изловить и умертвить всех голубей.»Зачем? Кому это нужно?» - задавали люди вопросы друг другу. 
     Должен признаться, что только в Израиле, учась в ульпане*, я узнал известную легенду, связанную с голубями. Во время всемирного потопа Ной выпустил из ковчега голубя, чтобы узнать сошла ли вода, нет ли где суши? Через некоторое время птица возвратилась. В клюве она принесла оливковую веточку. Это означало: земля близко! 
     После войны на первомайских демонстрациях в Киеве люди всегда носили транспаранты с изображением голубя и той самой оливковой веточки с еврейского библейского ковчега...А грозной осенью сорок первого многие киевские голубятники лишились жизни только за то, что не успели прочесть грозный приказ о «голубиной почте»... 
     Меня же подстерегали не только приказы, а и недремлющее око бывшего дворника, которого гитлеровцы назначили управдомом. Этот ревностный слуга господ пригрозил мне, что если я не зарегистрируюсь на бирже труда, то заявит, куда надо. Пришлось подчиниться. 
     Биржа тогда размещалась в бывшем учебном корпусе художественного института по улице Смирнова-Ласточкина. Только хотел я войти вовнутрь, как натолкнулся на знакомого. 
     - Захар, ты куда? - участливо спросил он меня. 
     - Да вот, заставляют пройти регистрацию на бирже... 
     - А ты был хоть раз здесь? Обстановку знаешь? 
     Я покачал головой и признался, что ни разу на бирже 
не был. Он отвел меня в сторону и, понизив голос, 
посоветовал:
     - Пока не ходи. Там сейчас собирают бригаду на строительство моста через Днепр. Каторжная работа... 
    

Я послушался его предупреждения и стал ждать невдалеке от биржи. Когда «мостовиков» увезли, я вошел в здание. Без всяких приключений узнал, где регистрируют металлистов, встал на учет и получил заветную бумажку. 
     Правда, девушка, заполнявшая какие-то анкеты, неожиданно предложила: 
     - У вас нет желания выехать в Германию на работу? Там сейчас очень хорошо. Металлистам платят много... 
     Чтобы побыстрее отделаться от этого предложения, я ответил: 
     - Посоветуюсь с женой... 
     С биржи труда шел успокоившись. Теперь я уже не опасался придирчивого взгляда строгого управдома . 
     « В случае чего, - рассуждала моя Аня, - это твоя охранная грамота». 
     Есть в русском языке мудрая поговорка: «С волками жить - по-волчьи выть...». Не раз приходилось ее вспоминать, живя в Киеве в условиях оккупационного режима. При этом, в целях маскировки, мы решили совсем по-новому даже оформить интерьер своей квартиры. 
     Пришлось выставить на видном месте еще две «охранные грамоты». Попросил я у тещи во временное пользование икону. Заодно уточнил, что вешать ее нужно в восточном углу комнаты... 
     Долго колебался, но пришлось с мрачным чувством омерзения идти в киоск покупать портрет Гитлера. И, вместо какого-то советского вождя, вставили Адольфа в освободившуюся рамку. Управдом - дворник, как увидел эти наши старания ( Мы еще ему при вселении хлеб-соль приподнесли) - просто умилился: «Надо же! Такие молодые, а верующие и законопослушные...» 
     Единственное, о чем я строго настрого предупредил Аню - никому из знакомых не рассказывать, что я нахожусь здесь, в Киеве. Ведь многие знали, что я еврей. И достаточно было одного неосторожно слова, чтобы я попал на проверку в гестапо...А там... 
     Однако то, чего я опасался, случилось. Однажды она повстречала свою давнишнюю подругу Лялю Томскую и, забыв о моих предупреждениях, привела ее в наш дом. А та, как увидела меня, глаза от удивления выпучила: «3яма, так ты здесь в Киеве скрываешься? Это же опасно!..» 
     Что оставалось делать? Стал я ее упрашивать: 
     - Помалкивай и никому не рассказывай из знакомых, что видела меня. 
     Дальнейшие события показали, что мои слова и просьбы на молодую женщину не подействовали...Она по секрету рассказала все своей матери, а та написала обо мне донос. Чтобы быть вне подозрений, мерзкая женщина велела отнести бумажку в гестапо младшей дочери. 

---

* ульпан (ивр.) - курсы по изучению иврита, в которых обучаются новые 
    граждане Израиля.