.
I V.  Я ЗАХАР, А НЕ ЗЯМА...

     Несмотря ни на что, даже в этих страшных условиях нового режима, жизнь продолжалась Пришлось мне ухаживать за двумя - женой и дочуркой. Ведь у Ани была очень тяжелая операция: ведро гноя из нее выкачали. Еще перед этим профессор предупредил, что при воспалении брюшины выживает один из тысячи... 
     Но я дал согласие, чтобы ее прооперировали. И Аннушка выдержала, сильный организм не подвел. Помню, из больницы уносил ее на руках, до того она в весе потеряла и слаба была... Отвез домой к теще. 
     Когда жена немного поправилась и начала передвигаться с палочкой, осмелились посмотреть, в каком состоянии находится наша квартира. Мы жили на Институтской, № 21, на третьем этаже. Квартиру я получил от нашего номерного завода в качестве премии за многочисленные рационализаторские предложения. 
     Обсудив с Аней ситуацию , решили, что в дом я не пойду. Жена хотела взять в нашей квартире одежду и оставшиеся там продукты. Однако выше первого этажа ее не пустили. Дежурный офицер сказал, что весь дом теперь занимает немецкое командование. Умница Аня не растерялась и попросила выдать ей об этом справку. 
     Жена моя была украинка. С этой стороны у нее все с новой властью было в порядке. Стали мы гадать, как быть с моим еврейским происхождением? Ведь по приказу, расклеенному по городу, раз я вовремя не явился к кладбищам на угол Мельникова, то подлежу немедленному расстрелу! 
     Не очень стопроцентный, но выход все же был найден. Официальный документ, раздобытый Аней, на котором красовалась печать со свастикой, действовал на всех магически. К этому мы еще добавили Анину «липу». В моем профсоюзном билете она очень ловко исправила имя Зяма на Захар. Вместо буквы «я» аккуратно сделала»а», а «м» переправила на «х» и дописала букву «р». 
     В военном билете моя спасительница аккуратно вырезала страничку, на которой указывалась национальность. А паспорт у меня отобрали еще большевики, когда отправили рыть траншеи...Не стану же я рассказывать немцам, что на самом деле работал на своем заводе и срочно сваривал рельсы, превращал их в противотанковые «ежи» для обороны города. 
    

С такой версией, придуманной мною и Аней, мы стали осваиваться в новой обстановке. Несмотря на то, что в Киеве в это время образовались огромные очереди из желающих заполучить освободившуюся от евреев жилплощадь, нам без всяких затруднений (опять помогла справка с печатью со свастикой!) дали очень хорошую квартиру на улице Саксаганского, 69. Я с трепетом шел туда. Неужели мы должны занять квартиру расстрелянных евреев? Но моральная сторона этого вопроса сложилась как нельзя лучше. Оказалось, что до нас в этой квартире жил немец Шиц, советский инженер-строитель, находящийся на службе в Красной армии. 
     Первое, что мне бросилось в глаза, когда мы вошли в квартиру - был велосипед. Он висел в коридоре на стене. Потрогал колеса, шины надуты, значит, исправный... И я тогда наивно подумал, что это божий подарок. С помощью такого удобного транспортного средства буду ездить по пригородным селам и обеспечивать семью всем необходимым. 
 
 

Трубаковы (слева направо): жена Анна, братья Муля и Наум с племянницами, дочь Светлана.