.
Михаил Беркович

В зоне справедливости не ищут

     «Ну, вот я и на месте, - с грустью подумал Сенька Ройзман, получив от бугра  место на верхних нарах. Бугра звали Иваном Скворцовым. Было ему лет сорок. Среднего роста кряжистый лапоть, с характером выпестованным в условиях Севера Коми-пермяцкой республики. Трудно утверждать, что это - типично лагерный характер. Таких типажей и на воле избыток. В зоне уклад стал основной бытия, при всей его простоте: не верь, не проси, не надейся. К тому надо добавить: уважай сильного, ни во что не ставь слабого, среди равных старайся выглядеть тертым калачом. Не бог весть какая премудрость, а находились люди, верившие в ее спасительную силу.
     Сенька прибыл в центральный отдельный лагерный пункт Севжелдорлага восемь дней назад. Этап, - три с половиной сотни человек,  - прежде всего обработали в карантине. Всех поселили в зале клуба,  пропустили через баню и прожарку, медицинский осмотр. Каждому присвоили категорию трудоспособности. Эта категория самая важная деталь в жизни зека. Именно категория определяет его жизнь в зоне. Потому что хуже первой категории может быть только смерть. К первой относятся  физически здоровые люди, пригодные для любой работы. Для нее любая работа - лесоповал. Это целый день в тайге в любую погоду. Зимой - по пояс в снегу. На таком курорте держались не более нескольких месяцев. Затем переходили в  разряд доходяг. Иные попадали в лазарет, иные шли  на легкий труд, но большей частью - за ограду, ногами вперед. С фанерной биркой на ноге.
     Вторая категория - народ здоровый, но уже ослабленный. Таких старались не брать на лесоповал. Поскольку первой категории всегда испытывался дефицит, старания себя не оправдывали.  К третьей относили больных и слабых, способных к легкому физическому труду. Этих направляли в  дневальные, уборщики, банщики… Четвертая категория - инвалиды, еще способные к какому-то труду. Пятая - полные инвалиды. Но их старались списать, чтобы не кормить.
     Сеньке дали вторую категорию и направили в бригаду плотников. Бригада состояла из тридцати человек и в тот момент строила в промышленной зоне магазин. Работающих в ней было  двадцать восемь. Все они щеголяли в телогрейках и бушлатах второго срока, в ватных чунях, матерчатых  шапках, когда-то имевших защитный цвет.  Только те двое, что числились в списках, но не работали, носили вольные лепни , черные новые валенки, цивильные  пальто с овчинными душегрейками, собачьи лохматые  шапки. Это были воры в законе - Витек Перепляс и Женя Кривой. Имена подлинные, а фамилии их никто не знал, да они тут и не причем, вору она не нужна, ему приличествует погоняло . Но при этом, их необходимо знать в лицо, во избежании крупной неприятности: любое проявление непочтение к вору в законе могло плохо кончиться. Витек и Женя топором  рук не оскверняли. Сидели у костра, подбрасывая в него  дровишки, заготовленный бригадой, курили, чифирили. 
    

И все-таки Сенька знакомство с бригадой начал не с них. Ритуал такой  имелся. Сначала бригада знакомилась с новичком. Собственно - ничего нового: и в тюремной камере, и на пересылке - одно и тоже. Только переступил порог, сразу отвечай: имя, фамилия, статья, срок. Главная информация в полном объеме. Все подробности - дело завтрашнего дня. Метода знакомства  трактовалась самой жизнью: общество должно знать, что за птица  явилась с этапом. Сенькина статья в системе ГУЛАГа пользовалась уважением: Указ от 4.06.47г. статья вторая: «Государственная групповая кража». Звучала она громко. И давали по ней от  десяти до двадцати пяти лет, но в сорок седьмом по ней судили за всякую ерунду. Поэтому  указ быстро обрел название - колосковый, что полностью отражало его суть. По нему за сбор колосков с колхозного поля, уже после того, как прошли уборочные комбайны давали, как правило шесть лет. 
     У Сеньки - половина минимума, что встречалось крайне редко. Но вопросов ему не задавали, поскольку было понятно: судили за пустяк. Таких в любой зоне принимают за своих. Всяких насильников, особенно если жертвы - малолетки - избивали нещадно. К политическим относились с презрением, называли фашистами. Статьи уголовного кодекса многие знали не хуже юристов. Сенька это заметил еще в тюремной камере.  Лучший юридический институт - зона. В следственной тюрьме иногда устраивали собственные суды с «прокурорами», «адвокатами» и «судьями». Почти  всегда точно определяли сроки наказания. Исключения составляли случаи, когда  подсудимый лгал. 

===========================
>