МАРЬЯ 

     В избе, после сытного, праздничного обеда. 
     Работники в сапогах, в чистых рубахах, подстрижены, с красными, бритыми сзади шеями. 
     Рычат, ловко вторят две гармоньи: 

                                       Рздйся, нард: 
                                       Трепаком идет Федт! 

     Илюшка и Наташа ходят друг перед другом, постукивают каблуками, не глядя друг на друга. 
     - Марья, а что ж ты сидишь? Не отвечает, с сумрачной усмешкой щелкает подсолнухи. 
     - Ну хоть выходку сделай! 
     Мотает головой, исподлобья поглядывает на пляшущих своими далеко расставленными, в переносицу косящими черными глазами. 
     И вдруг встает, поправляет платок на плечах... 
     Ах, Бог мой, как пошла! 
     Нехороша, немолода, невелика, сухощава, а у всех замирает сердце: какая сжатость сил, тайной страсти и какой оттого пущий блеск, лад! 
     Илюшка раздувает ноздри, дробит в пол каблуками, наступает: 

                                        Ух, сыпь чащ,

 
                                        Подавай слащ! 

     Она плывет мимо, говоря небрежно, вскользь, как неживая: 

                                        Я ходила, подавала, 
                                        А тебе все мало, мало... 

     1930 г.