* * *
Торчу, обняв руками жабры,
как древобудда или жаба -
в бродячем контуре окна
аллеи ветхой светотени,
что день, упавший в мели дна,
уж оставляет канители.
Чего я там застыл, что надо -
гранат, гранатов, променаду?
Я ни за что не выйду вон
на те житейские качели,
что всех подводят под трезвон
как праблудницу Ботичелли
или как душу сам Рембрандт
как на вальсированье гранд.
Глазею словно сюрреал
сквозь стен прыщавую наружность
на коновальный карнавал
жильцов сюжетами в ненужность.
Я пуст как Сартрово сознанье,
я густ как плазма лобызанья,
но без объекта на корысть
и без интенций вещи сгрызть.
Гуссерлианству не по нёбу
я непоседа в том, что зрю.
И восприятия амёба
лишь чешет вспухшую ноздрю.
Торчу, смотрю, но без ноимы.
Так, пустотел и чистодел.
Меня
не точит даже имя,
свалившееся за предел.
апрель 1989
<..........................>
.